— Вижу, конечно.

— Там очень с-странное пересечение воздушных потоков. Как будто что-то мешает ветру, хотя равнина плос-ская.

Я кивнул.

— Сейчас проверим… [Селект эрэа… так… Креэйт колор сноу, мув, на!]

Облако цветного, красно-розово-жёлтого снега возникло в паре метров от земли и посыпались вниз, а я скастовал следом «зум», приблизив картинку.

Чутьё Йеркута не подвело, в воздухе под осыпавшимся снегом проступили очертания грузного цилиндрического туловища, на котором восседали двое гмонни — худых, поджарый. Сидящий ближе к нам подёрнул носом, а потом, смахнув цветную жижу с макушки о чём-то отрывисто закричал. Вокруг него виднелись очертания механизмов, привязанные сбоку в странных подсумках пушечные снаряды, а впереди, над клыкастой мордой зверюги виднелось здоровенное орудие, упёртое тремя ногами в землю. Ствол медленно опускался, меняя угол наводки.

Продолжалась картина, впрочем, недолго. Секунд пять хватило на то, чтобы тот, кто создал иллюзию, заметил разноцветный снег и «выкатил обновление» — скрыл чуть большую область.

— Вон там! — успел рявкнуть я, одновременно скастовав открытие барьера.

Я не знал, заметил ли Рюрик место, где я только что создал цветное облако. Но снова заговорил пулемёт за спиной, пули срезали стебли травы и растворились в том самом месте, где было укрытие. Следом донёсся грохот выстрела, и в лобовую броню врезался снаряд. Тряхнуло знатно, но мне удалось быстро вернуть броню на место — пламя и пороховые газы полетели в сторону, почти не повредив. Второй снаряд влетел уже в барьер, на несколько секунд закрыв нам обзор.

— Что это… за хреновина? Что за зверюга там?

— Личинка исполинс-ского черепуха.

— Кого-кого?

— Черепуха, такой, круглый, с панцирем, — пояснил Йеркут. — Эндемик болот в южном Ала. Личинка бронированная. Жирная. Жрет всё подряд. Долго обходится без еды, идеальны для перенос-са тяжестей. Только вот с-считалось, что они неприручаемые.

— Видимо, у кого-то получилось.

У меня разыгралась фантазия. Можно было просто пройти мимо, используя защитный Алгоритм, но мне хотелось переиграть этого неизвестного ренегата. Убивать всадников я не мог, потому что они, судя по всему, были простыми разумными. Осталось как-то проучить. Я нажал кнопку связи.

— Команда, какие идеи? Как мне обезвредить орудия, не убивая пушкарей?

— Я бы рекомендовал просто улететь, — нахмурился Йеркут.

— Почему это — не убивать? — послышался голос Рюрика

— Запаять стволы. Стряхнуть куда подальше. Закатать в стену! — сказал Энтон. — Эх, много чего я видел.

— О, последнее — хорошая идея!

Я вспомнил, как играл в гигантский тетрис с Серафимионом и взмахнул руками.

— [Криэйт стоун волл, на! Репит, на!]

Прямо по нашему курсы вверх выросли исполинские, в пятьдесят метров высотой скалы, образовав широкий коридор через всё поле.

— А я бы сказал, что это спорное решение, — послышался голос Энтона. — Ну, хозяин — барин. Что теперь?

Я не ответил ему — почувствовал непривычную вялость в мышцах и опустился на первую ступень лестницы, ведущей из люка. Неужели я всё ещё слаб? Ведь я же Первого поколения, а значит, для меня, по сути, нет лимита Способности. Насколько я понял из сообщений Инги, все Первые входили в Способность постепенно, не сразу — возможно, и у меня тоже были аналогичные проблемы.

— Что произошло? — Йеркут остался на месте, глядя на меня сверху вниз. — Не здоровится? Попроси дам при вс-стрече, они вылечат. У меня были проблемы с хвостом, они…

— У тебя есть хвост? Впрочем, я не хочу этого знать, ладно. Скажи Энтону, чтобы направил «Единорога» вперёд.

Наш стальной корабль двинулся вперед. Мы вошли в коридор, образованный стенами.

— Вот что не пойму, — послышался голос Энтона. — Если они все это проделывают с использованием Способности, и где-то в королевстве Ала сидит Сеяный — то откуда он знает о тебе?

— Ну, слухи в замкнутых тусовках имеют свойство распространяться весьма быстро, — усмехнулся я.

После паузы Энтон ответил.

— Это да, хотя большинство Сеяных умеют хранить секреты. Но какого чёрта ты ему сдался? Вроде бы о том, что ты Спящий и первого поколения вчера знала всего пара человек. И ты ничего большинству живущих на планете Сеяных плохого не сделал.

— Может, он и не знает, что я Первого. Мне интересно, честно говоря, что это за чувак. Я бы его даже захантил. То есть, к себе бы трудоустроил. Видно, что смышленый.

— Я уж думаю, не Халиб ли это? — сказал Энтон.

— Не его почерк, — подал голос Йеркут. — Уж я-то изучил. И не вижу никакого смыс-сла ему это делать сейчас-с.

Я поднялся, напрягся и решил доделать дело — построил ещё парочку стен длиной в полкилометра через всё поле, чтобы окончательно огородить две пушки слева и справа.

— Кофейку бы сейчас, — проговорил я.

— Рано рас-слабляться, — сказал Йеркут. — И склоннос-сть к употреблению с-сильнодействующих веществ в боевое время является пагубной и вредной для Равновес-сия. Куда-то же делис-сь всадники?

Словно услышав его слова, пуля просвистела прямо в метре от меня. Затем я услышал звук крупнокалиберного пулемёта, такого же, как у нас, и враг прочертил очередью линию через весь корпус к башне.

— Кну Кха! Пробило! — услышал я рёв Рюрика.

Моя броня ему была нипочём. Либо… никакой брони больше не было? Я успел скомандовать:

— Ложись!

А затем зажмурил глаза. Боевой режим включился сразу. В руке возникла уже позабытая холодная рукоятка невидимого клинка. Я прыгнул — высоко вверх, описав тридцатиметровую дугу, и приземлился прямо перед выходом из моего рукотворного коридора. Оглянулся на миг — двухсот-тонная махина «Единорога» пёрла на меня, а впереди, на выходе стояла третья бронеличинка — с тем самым пулемётом. Я видел нечёткий, подрагивающий грузный силуэт с турелью, броню, прикрывающую цилиндрическое тело и голову неведомой твари, а из-за большого броневого щитка выглядывала голова… мальчишки. Парня лет пятнадцати-шестнадцати, с сальными волосами, торчащими из-под шлема, смуглого, худого но это был не гмонни — это был человек.

В его глазах отражался страх. На миг я опешил, раздумывая, что сделать — я всё ещё помнил, что убивать его нельзя. Затем сжал кулак, схватился за дуло орудия, которое медленно разворачивалось на меня, мысленно схватил его, попытался дёрнуть, чтобы завязать в узел — но он не поддался. Пулемёт, его возница и стрелок стояли, как вкопанные.

Заговорённое оружие. Алгоритмическое. К этому я был ещё не готов. Я не ожидал такого — машинально отступил назад.

Сзади, в сотне метров, на фоне пары одиноких гмоннийских домов-кубиков виднелась двое пушек. Они сумели выбраться из «заборов», которые я настроил на их пути, но иллюзия в боевом режиме не действовала. Они наводились прямо на меня, на то место, где из-под тупого сминающего траву стального носа виднелась первая пара ног «Единорога-3».

Выставил вперёд клинок, прошептал что-то, непонятное даже для себя — два взрыва почти синхронно и беззвучно громыхнули, озарив меня яркой вспышкой даже через сомкнутые веки — один в метре от меня, второй выше, в районе башни.

Затем я побежал вперёд, через взрыв, прямо к сверкающему бронёй боку гигантской гусеницы с нависшей над ней пушкой. По синусоиде, приставным шагом, отбегая то к одной стенке, то к другой. Пулемёт принялся чертить линию прямо под моими ногами, оставалось двадцать метров, десять, пять — и, наконец, парень выпрыгнул из седла. Гусеница заёрзала, пулемёт ещё продолжал стрелять, а паренёк всё бежал назад, покинув поле боя. Но за турелью сидел и второй — хмурый, достаточно уродливый болотного цвета носатый дядька, выхвативший короткий клинок. Я даже не стал с ним биться — лёгким жестом выбил клинок из ладони. Схватил, не касаясь, за шиворот военной формы и резко дёрнул вверх, перекидывая через пятидесятиметровую стену. А через пару секунд, в конце манёвра дёрнул пальцем, замедлив движение — пусть живёт.