Сейчас, когда я лежала в тепле, в чистой постели, подумала, что может быть смогу пережить все произошедшее в недавнем прошлом… Смогу найти работу, завести семью, родить ребенка… Я смотрела на эту девочку рядом и понимала, что очень хочу иметь ребенка… Конечно, не сейчас, в будущем, но хочу! Желание жить постепенно разгоралось в моей груди, и я начинала злиться на себя, что в воде смирилась со смертью, приняла ее, прекратила борьбу…
Я не позволяла себе даже на секунду вспомнить о прошлом. Осознанно думала только о будущем, представляла небольшой домик, солнце, лето… задний дворик, детские качельки, на которых сидел чудесный мальчик, он тянул ко мне ручки и называл мамой, смеялся мне, а я смеялась ему в ответ…
Только эта картинка последние недели помогла мне не сойти с ума, когда я ложилась спать. Ведь стоило только мне начать вспоминать… я боялась не пережить той боли, и страха, воспоминания о которых были так свежи…
Я пролежала несколько часов, пытаясь найти более удобное положение, но уже ничего не избавляло сначала от ноющей боли в боку, а теперь от режущей. Я больше не могла ни о чем думать, кроме того, что нужно встать и попросить обезболивающий укол. Я осмотрелась, здесь у кроватей не было и намека на кнопки вызова медсестер. Сейчас из коридора практически не доносилось звуков. Затихли и завывания ветра за окнами.
Я осторожно привстала, при этом внутри настолько все сдавило, что у меня потемнело в глазах. После нескольких секунд без движения стало легче, и я поднялась с кровати. В голове шумело. Я попыталась отодвинуть кровать, на которой спала Рита с сыном, но у меня не получилось этого сделать с такой легкостью, как у Олега.
– Ты куда? – раздался детский шепот за моей спиной.
Я обернулась, Лиза сидела на кровати, сонно потирая глазки.
– Милая, прости, что разбудила… Можешь позвать кого-то из медсестер?
– Тебе плохо?
– Да…
Девочка тут же вскочила на пол и босиком бросилась к двери. От боли я уже почти ничего не видела и не понимала. Только опустилась на свою койку, чувствуя, что теряю сознание…
Олег проснулся от того, что дочка теребила его за плечо:
– Папочка, пойдем со мной! Лере плохо!
– Лере? Кто такая Лера? – он проспал всего несколько часов и теперь никак не мог собрать мысли в кучу.
Но Лиза не ответила, она уже снова выбежала из ординаторской. Олег огляделся. Кроме него в этой же комнате спало еще пять человек. Света на соседнем диване вместе с Верой, две медсестры, сидя за столом, Кирилл на полу, подстелив под себя одну простыню и накрывшись второй. Та же картина была и в коридоре. Пациенты и измученные бессонной ночью врачи уснули прямо там, где находились, кто-то по нескольку человек на койках, сидя или лежа, кто-то прямо на своих постах.
Олег вбежал в палату, Лиза обеспокоенно встала около Леры, которая больше не двигалась и не отзывалась. Он осторожно взял ее запястье, измеряя пульс, пальцами приоткрыл сомкнутые веки и посветил в них фонариком, выскочил и вернулся в палату с двумя шприцами, в одном было обезболивающее, в другом общеукрепляющее, ввел их оба в вену Лере. Потом приподнял девушку и положил ровно на кровати.
– Ты с ней спала что ли? – спросил он дочку, которая так и стояла рядом.
– Угу, она вроде хорошая… – ответила Лиза, – она поправится?
– Конечно, поправится, – мужчина потрепал девочка по голове, прижавшись губами к ее прохладному лбу.
– Мы скоро пойдем домой?
– Малышка, я пока не смогу пойти домой… Буря немного поутихла, я позвоню твоей бабушке и попрошу, чтобы она тебя забрала, хорошо?
– Я хочу остаться с тобой!
Он присел на корточки:
– Ну ты же понимаешь, что будешь мешать… Видишь, сколько пациентов? И всем нужно помочь!
– Ты знаешь, что я мешать не буду, я могу помогать!
– Я буду переживать, что не смогу следить за тобой! Понимаешь? Мне будет спокойнее, если ты будешь с бабушкой! Пожалуйста, согласись поехать к ней ради меня!
Лиза посмотрела на него исподлобья, взвешивая ответ:
– Хорошо…
– Вот и славно!
Олег взял дочку за руку, и они вышли из палаты. Делая уколы девушке, он вспомнил страшные шрамы на ее спине. Когда он их увидел, у него не было времени даже задуматься о природе их появления. Теперь же он ломал голову, пытаясь понять, где можно было их получить. Вернее, кто мог ей их нанести…
Мужчина оставил дочку в ординаторской на том диване, на котором спал сам, и ушел в палату реанимации, там было две койки, обе занятые пострадавшими. Кислов Вадим Викторович, кардиолог, дремал в кресле около письменного стола, стоявшего в углу, но открыл глаза, как только Олег появился.
– Вадик, ну как тут? Нужна помощь?
– Да пока нет…
– Иди поспи нормально в ординаторской, я подменю тебя, – он говорил еле слышным шепотом, чтобы не потревожить сон пациентов.
– Можешь не шептать… Один в коме, – он кивнул на мужчину, на котором и живого места не было, все лицо и шея, торчащие из-под тонкого одеяла, покрыты синяками и гематомами, – а вторая под такой дозой обезболивающего и снотворного, что и пушкой не разбудишь…
– Так может тогда не стоит сидеть тут…
– Стоит! Если переживет ближайшие несколько часов, – он снова кивнул на мужчину, – может, и выкарабкается.
– Больше нет пострадавших, судя по тишине?
– Вроде нет… А тебе мало?
Олег со злостью посмотрел на него, тогда Вадим отвернулся и вздохнул:
– Извини… Тяжелая ночка!
– Между прочим, я был здесь же!
– Я же сказал, извини!
– Ладно, проехали! – Олег подошел к окну, – ты посмотри, солнце светит! Словно ничего и не было!
– А ты на улицу выйди, – отозвался Вадим, – сразу это ощущение и пройдет!
Олег не стал ничего отвечать, просто вышел из палаты, прошел мимо приемного покоя, в котором тоже все спали, и открыл дверь на улицу. Было 11 утра, в чистейшем голубом небе светило яркое солнце, но что творилось на земле… Машины утопали в еще не засохшей грязи, часть из них разбита упавшими деревьями, в некоторых местах линии электропередач оборваны, асфальтированной дороги, которая была в 20 метрах от больницы, не видно за валяющимися листьями, мусором и различными обломками разного размера. Будто прошел тайфун, но его, как рукой сняло… Олег хотел пройти к своей машине, чтобы понять, цела ли она, но тогда пришлось бы идти по щиколотку в грязевой массе. Он махнул рукой и вернулся в здание больницы.
Роман оттолкнул в сторону валявшуюся на его пути ветку дерева и поднялся на крыльцо своего дома. Одно из окон было разбито, но он даже не обратил на это внимания. Мужчине было 39 лет, высокий рост, широкие плечи, спортивное телосложение, как и у большинства тех, кто работал в шахтах. Черные волосы и глаза стального цвета делали его внешность угрожающей и отталкивающей.
Он вошел в дом, скинул обувь, при этом пошатываясь и придерживаясь за дверной косяк. Из кармана выпала на пол недопитая бутылка коньяка, но не разбилась, а так и осталась лежать. Только не она была причиной того, что он нетвердо стоял на ногах, а смертельная усталость. Он и еще несколько шахтеров из разных бригад входили в группу по разрешению чрезвычайных ситуаций. Сегодняшняя ночь была самой тяжелой за все три года, что он работал шахтером и спасателем… Ни одно обрушение в шахте, ни одна буря до этого не вызвали столько смертей, как сегодня, а главное, что кому-то он мог помочь, но не успел…
Вчера вечером он ехал с одним из шахтеров в город с пляжа, когда началась буря. В их машине, которая была оборудована, как спасательная, находилась рация, по которой объявили о чрезвычайном положении в городе. Роман сам потом не мог вспомнить, как так получилось, что он увидел в нескольких десятках метров от них девушку, которую накрыло волной и смыло в море с дороги. Он не осознавал, думал ли о том, что сам может отправиться ко дну, не понимал, насколько это опасно. Сейчас понимал, но не в тот момент, когда увидел ее во вспышке молнии. Когда он оказался в воде, видимость была практически нулевой, его качало на волнах, как на жутком аттракционе, он смог рассмотреть ее снова еще буквально на мгновение, тогда вложил все свои силы в то, чтобы достигнуть места за несколько секунд. Плавал он очень быстро, и ему повезло. Роман оказался рядом с девушкой как раз в тот момент, когда она прекратила сопротивление и, наглотавшись воды, уже была без сознания. Какие-то мгновения оставались до того момента, как она пошла бы ко дну, но он успел ухватить ее за руку. Мужчина старался выплыть из этой мясорубки, волны качали его в разные стороны, много сил ушло на то, чтобы преодолеть стихию. В его мозгу была единственная мысль, что он не может сдаться, выбиться из сил, ведь в его руках еще одна жизнь.
