— Решение принято, — сказал Райвин.

Мой отец спустился по лестнице, ведущей с помоста, небрежной походкой направляясь к Райвину. Он остановился перед послом с вызывающим выражением лица.

— В договоре четко указано, что один из детей короля будет принесен в жертву в качестве оплаты. В нем не говорится, что вы можете сделать этот выбор.

Я напряглась. Принесена в жертву. Не пленница. Он ожидал, что я умру. Что-то сломалось внутри меня, и я почувствовала, как мои конечности онемели. Казалось, что вся борьба во мне исчезла. Мой собственный отец хотел моей смерти. Это был его план с самого начала.

— Ты не в том положении, чтобы вести переговоры, старик, — сказал Райвин.

Внезапно мой отец переместил свой вес, и я уловила блеск стали, когда он обнажил кинжал, спрятанный в складках его туники. Блеснуло лезвие, и он сделал шаг вперед.

— Не заставляй меня делать это. Не заставляй меня самому совершать жертвоприношение.

Он пристально посмотрел на меня, его глаза горели решимостью.

— Это должно быть сделано.

Мой отец придвинулся ближе, намереваясь убить меня, но я осталась там, где была, не в силах пошевелиться.

Если в моем сердце и оставалось что-то, что можно было разбить, то оно превратилось в прах. Он убил бы меня, чтобы уберечь кого-нибудь из моих сестер от подобной участи. Я уставилась на своего отца, человека, который вырастил меня. Он знал, что я сделаю все ради своих сестер. Это всегда было пониманием. Я должна была оберегать их. Это вбивали в меня с детства.

— Отступи, — сказал Райвин сквозь стиснутые зубы. — Слово Морты окончательное. Его нельзя изменить.

— Сделай это, — прошипела я.

Если бы убийство меня было лазейкой для спасения моей сестры, я бы не сопротивлялась.

— Они не могут заполучить Софию.

Мой отец двигался так быстро, что я ахнула, приготовившись к удару, но вместо укуса лезвия меня швырнули на землю, а Райвин занял мое место.

Во вспышке серебра кинжал нашел цель, мой отец глубоко вонзил его в грудь Райвина. Я закричала, когда кинжал пронзил посла, из раны хлынула кровь.

— Нет!

Я пыталась подойти к нему, но какая-то невидимая сила удерживала меня. Пытаясь вырваться, я отчаянно пыталась дотянуться до него.

— Райвин!

Пульс участился, дыхание участилось, я боролась со своими невидимыми оковами. Райвин действительно словил мой удар?

Посол уставился на моего отца с выражением чистой ярости на лице. Мой отец отшатнулся.

— Этот клинок предназначался не тебе.

Вокруг нас раздались крики, но я не могла видеть своих сестер. Комната наполнилась тенями, обвивающимися вокруг нас, как ленты смерти. Температура упала, и мурашки побежали по моим обнаженным рукам. Мое дыхание вырывалось облачками.

Я все еще была на мраморном полу, пытаясь освободиться от невидимых пут. Испуганный крик заставил меня поднять глаза, и я втянула воздух. Мой отец стоял вертикально, нависая надо мной, его пальцы ног в нескольких дюймах над землей. Его тело сотрясали тихие рыдания, глаза были полны слез.

— Прости, Ара. Это должна была быть ты. Ты была единственной, у кого был шанс.

— Отец!

Мои сестры закричали, все трое они кричали и плакали. Их страх был осязаем, и тени усилились.

— Aрa!

Могли ли они видеть нас? Они смотрели, как наш отец пытался покончить со мной? Паника сковала мою грудь, сдавливая, как змея, высасывающая жизнь из своей жертвы.

— Кора? София? Лагина? Вы в безопасности?

— Aрa? Где ты? —

голос был так далеко, что я не могла разобрать, кому он принадлежал.

Тени сгустились, и я задалась вопросом, не подпитывались ли они ужасом, который они ощущали вокруг себя, становясь сильнее по мере того, как они поглощали наше бедствие.

Я могла видеть Райвина и моего отца. Нас троих в круге слабого света, окруженных тьмой. Мой отец рыдал, и он выглядел старше, чем я когда-либо видела его. Он выглядел так, словно сломался под давлением всего, что произошло между нами.

Мое сердце болело. Он был готов пожертвовать мной, но я согласилась с этим. Я ненавидела его за то, что он так быстро лишил меня жизни, но я понимала этот призыв к исполнению долга. Это стремление отдать все ради тех, кто тебе дорог.

— Пожалуйста, прекрати это. Отпусти его.

Глаза Райвина нашли мои, и я поискала любую искру человечности, любой признак того, что на него можно повлиять, чтобы он обрел сострадание.

Слезы текли по моим щекам.

— Пожалуйста.

Посол оторвал свой пристальный взгляд от моего.

— Он хотел убить тебя, и все же ты умоляешь сохранить ему жизнь?

— Он мой отец, — сказала я, но мой разум был в состоянии войны с моим сердцем.

Тени сомкнулись вокруг нас, закручиваясь циклоном вокруг моего отца, Райвина и меня.

Мой отец плакал, что-то бессвязно бормоча. Слезы и сопли текли по его лицу. Видеть его таким было невыносимо. Я сжалась, находя только сочувствие, несмотря на то, что он сделал со мной.

— Пожалуйста, освободи его.

— Спроси его, кто убил твою служанку, — сказал Райвин.

Мой лоб нахмурился, и я заметила немедленную перемену в реакции моего отца. Слезы мгновенно прекратились, и он перевел взгляд на меня. В его темных глазах не было никаких признаков раскаяния. На самом деле, это слишком сильно напомнило мне тот отстраненный взгляд, который я поймала на себе.

— Отец? О чем он говорит?

Невидимая сила все еще прижимала меня к земле, не позволяя встать и посмотреть ему в лицо.

— Ты знаешь, кто убил Милу?

— Скажи ей, — подбодрил Райвин. — Давай. Скажи ей.

— Отец?

Райвин выдернул кинжал, который все еще торчал у него в груди, из своего тела. Хлынула кровь, но он даже не казался раненым. Он подошел ко мне причинно, затем схватил меня за руку, поднимая на ноги, наконец освобождая меня от каких-то невидимых уз, сковывавших меня. Я неуклюже поплелась вперед, сбитая с толку и напуганная.

— Скажи ей, — настаивал Райвин. — Или я покажу ей сам.

— Я тебе ничего не должен, — прошипел мой отец.

Райвин порезал мне предплечье, и я ахнула, отдергивая руку.

— Что за хрень?

В месте ранения расцвела жгучая боль, и я прижала ладонь к порезу. Прежде чем я смогла вымолвить еще хоть слово, Райвин грубо схватил меня за подбородок и повернул его так, чтобы я смотрела на своего отца. Другой рукой он держал нож, с лезвия капала моя кровь и кровь Райвина.

Лицо моего отца исказилось, и он начал потеть. Закрыв глаза, он отчаянно дышал, как будто ему было больно.

— Что ты сделал? — я повернулась к послу.

Он откинул мою голову назад.

— Смотри.

Мой отец взвыл, нечеловеческий звук, вырвавшийся из его горла, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Но не это заставило меня втянуть в себя воздух и отступить, прямо на Райвина.

Нет, это было нечто гораздо худшее. Нечто, сотканное из кошмаров.

Два его зуба были удлиненными, острыми и опасными. Было невозможно игнорировать, что это были за клыки. Я видела их раньше. Слишком близко, когда я была с Орионом.

У моего отца были вампирские клыки.

— Нет.

Это было невозможно. Как мой отец мог быть вампиром?

— Кто убил ее служанку, ваше величество? — спросил Райвин.

— Ты убил Милу?

Я чувствовала, что не знаю человека передо мной. Какую еще ложь мне говорили?

— Это случалось каждый раз, когда пропадал слуга? А как же все наши няни?

Может быть, даже священники из библиотеки. У меня скрутило живот, и я боролась с подступающей желчью.

— Скольких, отец? Скольких ты убил?

Как я могла этого не заметить?

— Ты всегда была слишком умна для своего же блага, но ты видишь только то, что хочешь видеть. Это твоя самая большая слабость, — прошипел он. — А теперь отпусти меня и убери ее с моих глаз, пока я не осушил ее досуха.

— Ты не тронешь ее, — предупредил Райвин.

— У тебя здесь нет власти. Если ты не заберешь ее, я сам отправлю ее в Ад, и наш долг будет выплачен, — выплюнул мой отец.