Все это заставило мой желудок сжаться, и тошнота прокатилась по мне. Я хотела бы остаться в своей комнате и избежать всего этого.

Когда я была моложе, я провела бесчисленные часы, умоляя своего отца положить конец этому событию. Я умоляла его послать корабли в Конос, сразиться с их королем и освободить наш народ от древнего договора. Каждый раз он улыбался и гладил меня по голове, говоря, как сильно ему нравится моя страсть. Каждый раз он объяснял, насколько опасен Конос и что наше жертвоприношение четырнадцати душ каждые девять лет — ничто по сравнению с уничтожением, с которым мы столкнемся, если попытаемся сопротивляться.

Это все еще не исправляло ситуацию. Четырнадцать наших людей, людей из последнего оставшегося человеческого города в мире, будут погружены на корабль и отправлены в столицу фейри, где они станут пищей для монстров, которые служат королю. Мы не знали наверняка, что происходило после их прибытия, но слухи были ужасающими.

Худшей была история о лабиринте, который король фейри устроил глубоко под землей. Говорили, что он был непроницаемым, черным как смоль, и в самом его центре обитало чудовище. Никто никогда не выживал там.

Люди были ничем для этих созданий. Мы прожили короткие жизни по сравнению с ними и были такими хрупкими. Я ненавидела то, какой беспомощной я себя чувствовала, зная, что должна стоять рядом, улыбаться и позволять всему этому происходить.

Внутренний двор под открытым небом кишил людьми, одетыми в свои лучшие платья-пеплосы, длинные туники и плащи из богатых, ярких тканей. Меня окружали оттенки бирюзового, фиолетового, красного и желтого. Разноцветная радуга, создающая праздничное настроение в ожидании такой ужасной традиции.

Сотни фонариков свисали на веревочках над нами и мерцали со всех сторон, создавая впечатление прогулки среди звезд. Аромат жареного мяса смешивался с сосновым, а ветерок доносил легкий привкус моря. Это выглядело до мельчайших подробностей как праздник, как мы все и притворяемся, но я не могла избавиться от чувства тяжести тех, кто отправится навстречу своей гибели в конце этих двух недель.

Я шагнула вперед, в поисках моего отца. Каждый шаг ощущался как хождение по колено в грязи, когда гости расступались передо мной, их глаза неодобрительно рассматривали мое черное платье.

— Кто-то ищет внимания.

От прохладного, высокого голоса у меня по спине пробежали мурашки.

Я изобразила на лице безразличие, прежде чем повернуться лицом к королеве Офелии.

— Добрый вечер, ваше высочество.

— Ты опоздала, — сказала она.

— Вечеринка должна была начаться на закате, — ответила я.

— Я послала Иштвана сказать тебе, что все изменилось. Ты пропустила приветствие наших гостей в тронном зале.

Она устремила на меня свой холодный взгляд цвета морской волны, немигающий и лишенный эмоций. Как и все ее дочери, она была сногсшибательна. Длинные золотистые волосы, глаза цвета моря в безветренный день и изгибы, от которых любой мужчина упал бы на колени. Это был полный контраст с моими темными волосами, из-за чего я выглядела аутсайдером, когда была со своими сестрами.

— Я подумала, ты предпочла бы, чтобы я опоздала, чем прибыла вся в грязи, — сказала я, поддерживая зрительный контакт.

Офелия чуть прищурила глаза, посылая ясный сигнал. Она была чемпионом в том, чтобы заставить вас почувствовать себя ничтожеством одним лишь выражением лица. Когда я была ребенком, это разрушало мою самооценку, но на мне это уже годами не действовало.

Она драматично вздохнула.

— Не устраивай сцен, дитя. Твой неудачный выбор одежды и так привлекает слишком много внимания.

Я стиснула челюсти, чрезмерно осознавая тот факт, что на нас были устремлены десятки глаз, все надеялись увидеть что-нибудь, что подольет масла в огонь сплетен. Я прикусила язык, решив на этот раз промолчать.

Офелия повернулась ко мне спиной, затем остановилась, медленно поворачиваясь ко мне снова.

— Напомни мне наказать твою служанку. Она явно не справляется со своей работой, если наряжает тебя таким образом для празднования.

Я уставилась на нее. Мы обе знали, что я выбрала платье, и мы обе знали почему.

— Ты не тронешь ее. Ты знаешь, что моя служанка — моя ответственность. Мне бы не хотелось просить отца напомнить тебе.

Она напряглась, затем улыбнулась, ее тонкие губы почти исчезли.

— Что ж, возможно, я просто подарю тебе служанку получше. Ту, которая знает свое место.

Я знала, что ее комментарий предназначался мне.

— Я думаю, она прекрасно знает свое место.

— Иди поздоровайся со своим отцом. У него не будет времени для тебя, когда делегация прибудет для представления, — приказала она, прежде чем уйти, а за ней последовала вереница подхалимов.

Будь воля королевы, меня бы отправили в храм, откуда мне запретили бы возвращаться и посещать замок. Но я не была создана для жизни в рабстве у кого бы то ни было. Даже у Бога.

Не обращая внимания на взгляды и перешептывания, я направилась к возвышению в конце двора, где, как я знала, на большом троне с замысловатой резьбой должен был сидеть мой отец. По крайней мере, я прибыла раньше делегации Коноса. Как только король официально представит их двору, я смогу улизнуть, и никому не будет до этого дела.

Что-то зацепилось за край моего платья, и я споткнулась, когда оно опасно низко соскользнуло на груди. Схватившись за ткань на груди, я выдернула ее остаток из-под сандалии.

— Смотри, куда идешь, — прошипела я, поднимая глаза, чтобы впиться взглядом в преступника.

Ослепительные серые глаза, которые, казалось, мерцали и светились, как языки пламени в фонарях вокруг нас, уставились на меня сверху вниз. Они притягивали меня, как волнение моря перед штормом.

— Тысяча извинений, мадам.

Я чуть не застонала от звука его голоса. Насыщенный и глубокий, с некоторой мужской хрипотцой. Такой голос, который ты хотела бы слышать, шепчущим тебе на ухо, при неприличных делах.

Мое сердце бешено забилось, а грудь сжалась, когда я разглядывала каждый дюйм незнакомца. Одетый в черную шелковую тунику и брюки из тонкой, переливающейся ткани, он выделялся как темный принц на фоне разнообразия оттенков, которые носили другие гости.

Дело было не только в том, что его одежда повторяла мою собственную; он был не похож ни на кого, кого я когда-либо видела во дворце. Он был высоким и худощавым, с темными волосами и коротко подстриженной черной бородой. Его загорелая кожа отливала золотистым солнечным блеском, который напомнил мне отблеск солнечного света на горизонте. Все в нем казалось созданным из моих снов.

— Ты выглядишь знакомо, — сказал он. — Мы встречались?

Мои губы приоткрылись, но звук ускользал от меня. С каких это пор я потеряла дар речи?

Он ухмыльнулся.

— Нет, я так не думаю. Я знаю, что запомнил бы тебя.

Обретя дар речи, я прочистила горло.

— Я знаю, что никогда раньше не видела тебя здесь.

Такого рода мероприятия, как правило, были полны знакомых лиц. Генералы, богатые дворяне и другие лица, пользовавшиеся благосклонностью королевской семьи. Время от времени появлялись новые лица, когда новые семьи поднимались по социальной лестнице или новые солдаты получали повышение или вознаграждение за различные начинания.

— Я давно не был на Атосе. Я только что прибыл из Дракуса.

— Ты был на территории драконов? — я моргнула, уставившись на него, как будто он был призраком.

Мы защитили нашу границу стеной между Атосом и Терасом, которые были невостребованной, дикой землей, отделяющей нас от королевства драконов. Я не знала никого, кто побывал на Дракусе и остался жив.

— Драконов можно убедить, если у вас достаточно золота, — сказал он, пожимая плечами.

У меня было миллион вопросов. Последние пять лет я тренировалась сражаться с намерением служить у Стены Феодоры, защищая свой народ от драконов. Кроме моей тети Катерины, я никогда не разговаривала ни с кем, кто встречался с драконом. А у моей тети были только истории о том, как она убивала их в драконьем обличье. Никогда о том, какими они были, когда принимали облик людей.