— Я говорил тебе не прикасаться к ней, — прорычал Райвин.

Тени кружились вокруг него, двигаясь и изменяясь, как будто он был пламенем костра. Казалось, что вся комната была окутана его силой. Каким бы темным существом он ни был, оно больше не было заключено в красивую человеческую форму, которой он обладал.

Мне следовало бы бояться силы теней, кружащихся вокруг меня, но я шагнула ближе. Зубы стучали, щеки горели от холода, я подошла, слишком любопытная, чтобы отступить. Я знала, что должно было произойти, и от этой мысли у меня внутри все сжалось. Уже было так много кровопролития, но это было по-другому.

Если бы он позволил мне, я бы, вероятно, убила его сама.

Райвин приблизился к Ориону, тени бурлили и клубились вокруг него, как плащ чистой ночи. В своей черной тунике и с темными волосами он еще больше походил на темного принца, каким я впервые увидела его.

Он был смертью в физической форме.

Время, казалось, ползло, секунды растягивались в минуты. Я наблюдала, как Райвин грациозными, плавными шагами сокращал расстояние к Ориону. Энергия заполнила комнату, шипя и потрескивая, как статические разряды. Все мое тело казалось живым и на пределе.

— Она всего лишь человек, — прошептал Орион.

Райвин стоял перед своим спутником, двое мужчин смотрели друг на друга с презрением. Затем, как будто щелкнул выключатель, время вернулось в нормальное русло, и Райвин схватил Ориона. С тошнотворным треском шея Ориона была сломана.

Я отвернулась на звук ломающихся костей и рвущейся плоти. Глухой удар, затем еще один.

Содержимое моего желудка угрожало выплеснуться, но я все равно должна была посмотреть. Я должна была увидеть, что Орион мертв.

Всего в нескольких шагах от того места, где я стояла, на полу лежало скрюченное тело Ориона, кровь лилась из обрубка его шеи, к которому была прикреплена голова. Я проглотила желчь и позволила своему взгляду блуждать по голове. Глаза бледные, клыки все еще выдвинуты, лицо смотрело на меня в ответ.

Несмотря на то, что мой желудок бурлил, я не была расстроена тем, что он был мертв.

Меня даже не волновало, что Райвин отсек ему голову голыми руками.

Если кто-то и заслуживал этого, то это был он.

— Я сказал ему, что произойдет, — сказал Райвин, как бы извиняясь.

— Как ты допускаешь таких людей, как он, в свою компанию? —

спросила я, позволяя страху, который я чувствовала, полностью перерасти в гнев.

— Я не допускаю. У него было одно предупреждение. Это все, что они получают, — сказал он.

— Хорошо.

— Что ты делаешь в моей комнате? —

его глаза прошлись по моему телу, вероятно, остановившись на моей ночной рубашке.

Итак, я выбрала правильную комнату.

— Почему Орион был в твоей комнате?

Он перешагнул через труп Ориона, не дрогнув, придвигаясь ближе ко мне в мерцающем свете костра. Красные брызги усеяли его подбородок и висок, и я предположила, что там было много крови, скрытой цветом его туники. Он двигался с легкостью, в нем была та же сила, которую я заметила ранее. Только на этот раз тени, которые я видела, отсутствовали. Возможно, мне это показалось. Или, может быть, это был первый раз, когда я по-настоящему увидела его таким, какой он есть.

Он остановился передо мной и поднял руку. Я затаила дыхание, когда он провел кончиками пальцев по моему горлу. Эти глаза цвета грозовой тучи опустились, затем потемнели, уставившись на что-то, что заставило его нахмуриться.

Я посмотрела вниз и заметила, что моя ночная рубашка разорвана посередине, тонкая ткань едва прикрывает мою грудь. Со вздохом я прикрылась. Когда это случилось? И как я раньше не заметила?

— Он..? — Райвин начал мягко, позволив незаданному вопросу повиснуть в воздухе между нами, как густому дыму, ожидающему порыва ветра, чтобы развеять его.

— Он не зашел так далеко, как мог бы, — сказала я.

— Мне жаль, что меня не было здесь раньше, — ответил он.

Где он был? Была середина ночи. Моя челюсть напряглась, когда вспыхнула ревность, заставляя меня чувствовать себя так, словно я проглотила что-то горячее. Мне должно быть все равно. Мне было все равно. Не имело значения, что мой разум лихорадочно соображал, представляя, как Райвин путается с кем-то другим.

— Где ты проводишь свое время, меня не касается.

Меня не касалось, с кем он спал. Мне должно было быть все равно, но в тот момент мысль о нем с кем-то заставляла меня кипеть от ярости. Как он мог? Как он мог трахаться с другими женщинами после всего, что мы только что пережили? После того, как мы чуть не умерли?

Это должно было объяснить мои эмоции. Это было нападение и бесцеремонное отношение, которое он проявил к своей безопасности. Кто-то пытался убить его, и он бродил по замку ночью.

— Астери, ты ведь не ревнуешь, правда? — спросил он, его игривый тон резко контрастировал с убийцей, которого я только что видела выпущенным на волю.

Я нахмурилась, игнорируя прозвище.

— Если ты умрешь, значит, все это было напрасно. Это нападение, все мертвые, Дэвид…—

мой голос застрял у меня в горле.

Горячие слезы выступили у меня на глазах.

— Почему ты вообще так о нем сказал? Что он пытался помочь нам? Что он был героем? Когда это была моя вина. Моя. Я причина, по которой он мертв.

Я не могла сдерживать чувство вины или горя. Я пыталась замаскировать это, спрятать, отрицать свои эмоции, но стоять здесь с Райвином, тем, кто был там, это было слишком. Он знал правду, и я не могла скрыть это от него.

— Я убила его, — прошептала я, мой голос был пронизан рыданиями. — Он был моим другом. И я убила его.

Я была монстром. Ничем не лучше любого из делегатов от Коноса. Дэвид не нападал на меня, и я хладнокровно убила его. Как я могла так поступить с тем, кто был мне так дорог? Все эти годы. Все это время. Я держала его на расстоянии вытянутой руки; я никогда не говорила ему, как сильно я его ценю. Со мной было что-то не так.

Слезы скатились по моим щекам, и я быстро вытерла их, надеясь, что Райвин не заметил.

Посол нежно погладил меня по щеке, прикосновение было более успокаивающим, чем я хотела признать.

— Он не был другом. Если бы это было так, он бы, по крайней мере, предупредил тебя. А не сказал своим друзьям, где ты будешь.

— Что, если они не планировали убивать меня? —

спросила я, не заботясь в тот момент о том, что мои слова звучат за гранью эгоизма.

Сейчас было слишком больно, когда я позволила всему этому рухнуть вокруг меня.

— Ты знаешь правду, — сказал Райвин. — Ты думаешь, они собирались оставить тебя в живых? Даже если бы они убили меня, ты думаешь, он пощадил бы тебя?

У меня пересохло во рту, и слезы, навернувшиеся на глаза, мешали видеть, но я могла чувствовать его гнев. Это было похоже на жар от ревущего огня, поглощающий нас целиком. Я знала, что эмоции были направлены не на меня; они были направлены на других, на тех, кто пытался причинить мне боль.

— Пощадил бы он тебя? — Райвин настаивал, его голос был тверд.

— Нет.

Слово вырвалось инстинктивно, и я знала, что оно правильное. Если бы я убила Райвина, Дэвид направил бы свое оружие на меня. Слезы прекратились, но печаль нависла надо мной, удушающая и гнетущая. Она смешивалась с жаром, заставляя меня чувствовать тошноту.

— Почему?

— Вероятно, по той же причине, по которой ты хочешь видеть меня мертвым,—

он сделал шаг назад, как будто внезапно вспомнив, что мы не на одной стороне.

Я открыла рот, чтобы опровергнуть его, но это было правдой. Я обдумывала это, даже представляла.

— Почему ты сказал им, что он герой? — я спросила.

— Ты попросила меня помочь его сестрам. Разве они не были бы наказаны, если бы твой народ узнал правду?

— С каких это пор ты заботишься о людях? — возразила я.