Но крик нельзя прощать.

Пусть говорят, им веры нет,

Как нет в словечках их

Мечты, она ведь им претит,

Прельщает лишь лихих.

Кто знает, вдруг твои слова –

То истины привет.

Потом за все твои дела

Судьба спросит ответ.

Всё, что тебе жаль оставлять,

Может, ты иную песню сложишь,

Остается лишь иной желать.

Такая страшная быль от жизни,

Когда ты знаешь – что-то не вышло,

Когда от чувств пропадают мысли,

И речи делаются неслышны.

Я не могу им верить,

И не могу не верить,

Смотришь – как будто правда.

Будто когда-то было,

Может быть, то награда,

Что от тебя уплыло.

То демоны в обличье агнцев.

Она как правду ложь твердят,

И загибают сотни пальцев,

Которые им верят, чуда ждут,

Которым свыше что-то непонятно,

В геенну, с радостью, как в рай идут,

И забывают то, что нет пути обратно.

Таких немало. Еще меньше тех,

Что вынуждены прятаться, скитаться,

За то, что отличаются от всех,

За то, что неизвестность не боятся.

А демонов так много. И им верят.

Все думают о них, как о богах.

Всего то – чуточку полицемерить,

И люди все уже у них в руках.

Бегут и просят помощи, спасенья,

А получают лишь самообман.

И в них самих отныне воскресенье,

И жаль, что мир виновен в этом сам.

Неслышно, всего лишь мысленно,

По жизни замкнутым кругом,

Вдыхая волненья истины,

И с лживым немым супругом,

Чей взгляд превышая численно.

Я не рыбка, не джин, не исполню

Я желаний твоих и мечты,

Просто так только душу наполню.

Не проси ты меня, не проси,

Я жестока, я не успокоюсь,

Пока просьбу другою не скроет

Безнадежность с названием жизнь.

Не смогу стать с тобой одним целым,

Ведь не сделаешь черное белым,

Сколько чисток ему не сноси.

Не проси ни о чем, ни о чем,

Ведь такая жестокая доля,

Просьбой в истине дыры прикроя,

Попросить беззабвения в дом.

Чьи-то чувства красным расцветут,

Красный – цвет агрессии и зрелости,

Красный – страсть, о коей все поют.

Красный, вечный красный, что картина.

Если много – устают глаза,

Если мало – просто, да и мило,

Если вдоволь – всё понять пора.

По-китайски. Это сложно, по-китайски ведь.

Вроде, цифра хороша, но, если понять,

То четыре раза в год что-то нам терять.

Или листья, или снег, или солнца свет,

По четыре раза в год много-много лет.

И четыре тысячи лет нам прожить дано.

На вопросы есть ответ. Где четыре но?

И продолжается теперь.

Любовь свою искупишь смертью,

Это шескпирщина, поверь.

Неравенство бытует ныне

И в возрастах, и в временах,

Закрыты двери ведь не были,

И вот – неравенство в богах.

Три ветви вечных божества,

Иисус, Будда и Аллах.

И выбор сделает тогда

Индус, и русский, и казах.

Пред тобою я падаю вниз,

Мне не жаль обиды любой,

Пусть не ты мой искренний принц,

Пусть с тобою я не проживу,

И детей не будет с тобой,

Но что делать, тебя я люблю,

Для тебя же всё было игрой.

Не смогу я тебя удержать,

Сердце вырвать – тебе ни к чему,

Не вернешь наше время вспять,

Этой ночью опять не усну.

Унижаюсь, тебе я молюсь,

Но мольбы – как об стенку горох.

От тоски этой не излечусь,

В этом сердце единственный бог.

Унижаюсь, и падаю ниц,

Но напрасно – меня оттолкнешь,

Не узнаешь средь множества лиц,

Что не сделаю – ты не поймешь.

Пора стремлений и переживаний,

Пора влюбленности и радости пора,

Пора веселого и чистого утра.

Пора надежды и пора веселья.

Пора для счастья и для новоселья.

Пора дружить, пора надеяться и верить.

Пора любить. Пора, пора удачу мерить!

До тех пор, пока земли в окопах изрыты,

До тех пор, что не смолкнут стоны и слезы,

До тех пор, пока вечность останется в прозе,

Чтобы помнили мы, для чего они жили,

Для того, что они нам жизнь подарили,

Они вынесли столько, чего и не снилось,

И пусть не снится, на то божья милость.

Перед смертью они ни о чем не жалели,

За минуты они годами старели,

Чашу выпили горькую, капли остались,

То не капли, то слезы тех, что с ними прощались.

Спасенный мир помнит, и мир уважает,

Оттого, что сам только мира желает,

Для того, чтоб такого не было боле,

И затем, чтоб засохли озера крови.

Сражались за нас, за нас там старались,

Для нас многие мысли стирались,

Тем, кто выжили – слава. Навечно, навеки,

Чтобы помнили все на земле человеки –

Ради нас, ради неба и пения птичек,

Ради снега, осевшего между ресничек,

Ради юности светлой, весны и победы,

Это наши отцы, и братья, и деды,

Это наши сестрички и матери наши,

Это те, кто более с поля не вставшие.

Это те, чья память из слов обелиска,

Перед смертью чьи головы не падали низко,

Это те, чьего имени мы не узнаем,

Это те, за страданья принятые раем.

А у нас – лишь миг.

Ты уходишь, тих и скромен,

И в душе там крик.

Тяжело с тобой прощаться,

Но война зовет.

Будешь за врагом ты гнаться,

Шаг – только вперед,

Может, больше не увижу,

Лишь конверт придет,

Подойди ко мне поближе,

Май с тобой идет.

Может станешь партизаном

Ты в тылу врага.

Не сочтутся твои раны,

Враг вокруг – беда.

Если без вести пропавший,

Буду я искать.

Если в честном бою павший,

Вечно вспоминать.

Родине нужны такие

Воины как ты.

И героев сны простые –

Дом родной, цветы,

Много солнца, света, смеха,

И друзья все здесь.

Ты от этого уехал.

Ты спасаешь честь.

Ты грустишь. Не надо, милый,

Я тебя дождусь.

И голубкой сизокрылой

Я к тебе примчусь.

Я с тобой незримо буду,

Сохраню тебя.

Про любовь я не забуду,

Я живу любя.

Родина зовет и плачет,

Ты иди, иди.

Бог с тобой, тебя он спрячет

От боли впереди.

Был нарисован портрет,

А на портрете том – маска

Вот уже тысячи лет.

Те же глаза и улыбка,

То ж выраженье лица,

Только проклятая маска

Вносит свое без конца.

Что же под нею сокрыто?

Каждому – что-то свое,

Маску бы мы отложили,

Но ведь нельзя без нее.

Много лет многие люди

Жадно искали ответ.

Но что за проклятой маской?

Жизни незримый привет,

Или смерти гримаса?

Нет, не узнать никому.

Тайну проклятая маска

Откроет тебе одному.

Совсем он не красив.

Но от него исходит свет,