– Так, я об ней и толкую! Я вам – одно, а вы мне – дескать, “они на похороны поехали”! И это, когда уже луна на небе появилась?! Значит, “шабаш” ихний уже наступил?! А какие тогда, к чертям собачьим, похороны могут быть? Значит, не хоронить они наладились! Что, Сергеич, помнишь, чай?
– Да, коллега! Признаться честно, – я был так поражён Вашей догадкой, что целую неделю пытался самостоятельно разобраться в том, о чём нам хотел поведать писатель, описывая странный вояж группы римлян в то ночное время. Я даже помню наизусть финальную строчку в описании этого события! – произнеся это, Профессор скромно высморкался в платок, а затем несколько театрально взглянул на соратников по историческому цеху.
– В натуре не врёшь, Сергеич?
– Пожалуйста! Можете проверить, – слово в слово: “В это время уже было темно, и на горизонте показалась луна”! А это значит, что наступил сакральный для жителей тех мест день – шабат, суббота! И хоронить казнённых они уже никак не могли. Тем более, в присутствии ученика Левия Матвея! Такие строгие правила к погребению усопшего относятся практически ко всем восточным конфессиям, друзья.
Журналист понимающе закивал головой и сказал:
– Я согласен с вами, – всё верно, друзья! А мы-то, чуть было не пропустили одно-единственное уточнение в тексте романа: слово “луна”…
– Не мы, Жоржик, а вы с профессором! А по сему, – про плащ пилатовский в книжке тоже неспроста сказано! Вот таков мой дедуктивный метод и, допустим, природная чуйка!
– Должен признаться, друзья, что я и сам долгие годы бредил этими строками из романа: плащ…прокуратор! Тогда в далёкие семидесятые, эти фразы Булгакова являлись чуть ли не паролем, кодовым словом, у нашего советского разночинного “бомонда”. Этим “плащом” писатель как бы отделил…и объединил, подобно покрову, в единый союз различных представителей интеллигенции и просто любителей талантливой прозы! Это было, своего рода, нечто похожим на ромб, значок о высшем образовании на лацкане пиджака выпускника престижного столичного вуза!
– Вот, наверное, именно так и следует понимать эти строки, Александр Сергеевич! Талантливо, живо, убедительно… – продолжал настаивать на своей версии Георгий.
– Ох, Жорка, хоть вы там с Сергеичем и знакомы кучу времени, а так ты ничего и не понял…
– Не понял чего? Суть романа?
– Не знаешь ты, Жора, нашего инквизитора научного, ну ни капельки! Он ведь один в один, что наш писатель Афанасьич. Коли что говорит, – так неспроста! Вы же сами тут баяли, что в книжке той – ни словечка по-простому не сказано! Врубаешься помалу? Я вот и то…допетрил, покуда Сергеич наш словоблудием занимался! Профессор, ты давай-ка без обид! Я, это самое… в хорошем смысле.
– Сдаюсь, Егорша! – не очень натурально согласился Журналист. – И до чего ты там…”допетрил”?
– А сам так и не понял? Ведь это ты у нас в вузах уму-разуму набирался, покуда я под Апреловкой тёс да подтоварник с борта по пачкам укладывал: сюда – коротьё, туда – горбыль, обрезную и…всё прочее! Давай, оправдывай своё гордое звание журналиста! Кидаю тебе спасительную сентенцию, круг философский! Коль хотел бы писатель Булгаков написать “красная” подкладка, так – будьте любезны, так бы и отписал: верх – белого цвета, подклад – красного! И даже из чего пуговки сделаны, так-то, брат!
– Кажется, там пряжка была ещё… – скромно добавил Ваня-поэт.
– Егор Алексеевич, не давите на нашего Журналиста своим мощным философским авторитетом и жизненным опытом. Сейчас мы всё выясним! Давайте-ка сюда Ваши иллюстрации, которые вы вырезаете из журналов!
– Сей момент, Прокуратор палаты! На, смотри!
Александр Сергеевич ловко ухватил кипу иллюстраций из рук коллеги, затем, покопавшись в рисунках, уверенно извлёк оттуда какую-то слегка помятую цветную бумажку и спросил:
– Господин Журналист, Вам знакома эта историческая личность на картине?
– “Всмотритесь в это лицо!”, как говорится! – с жаром подхватил слова Профессора Егор Алексеевич.
– Это…это же Магистр ордена Тамплиеров, Жак…Жак… – начал было вспоминать Георгий, вглядываясь в иллюстрацию и едва не касаясь её своим носом.
– На этой картине изображена сцена казни последнего Магистра “Ордена бедных рыцарей Христа, а ещё при этом и “бедных воинов Христа и Храма Соломона”, как они себя сами называли! Перед нами сцена сожжения Жака де Моле, которая произошла…
– В пятницу, тринадцатого, Жорик! Вот теперича и рассматривай, как следует, во что да как тот магистр одетый!
– Надеюсь, коллеги, что вам не нужно объяснять, почему крест на белом плаще рыцаря красного цвета?! – загадочно произнёс Профессор. – Равно, как и подкладка плаща рыцарей ордена Тамплиеров на большинстве картин…
– От кровушки они покраснели, Сергеич, ясен пень! Ох, и рубились они там, на Востоке, с сарацинами разными!
– Ну, с кем они там “рубились”, а с кем договаривались, мы уже примерно знаем, друзья. Мы уже обсуждали многие тёмные стороны этой крестоносной эпохи…
– Вы хотите сказать, Александр Сергеевич, что…
– Нет, это Вы сейчас нам сами скажете, коллега! Ведь наш “правдоруб”, Егор Алексеевич, простите, уже забросал Вас подсказками…
– С головы до пят, Жорик! – хмыкнул “правдоруб”.
– Разрешите задать только один уточняющий вопрос, профессор?
– Я вас внимательно слушаю!
– Вам-то это наверняка известно. В те…ну, “нулевые годы” нашей эры, римская элита одевалась в бело-красную верхнюю одежду? Ведь должны же существовать артефакты? Литература, в конце концов!
– Ну, синий, фиолетовый, пурпурный – это… весьма возможно.
– Жора, друг, ты бы ещё спросил нашего профессора: нет ли чего “свеженького” почитать из архива римской библиотеки за… 33-ий год от Рождества Христова?!
– Я ещё в своём уме, Егорша!
– Ну, брат, это ты сам так думаешь. Помните, небось, как нашего Ванюшу к нам в первый раз в больницу доставили? Главврач Липкин-Хайтович ночи напролёт его стишата читал-читал, а потом, как-то раз, заходит в палату и говорит: “Ваня, Вы пишите гениальные стихи! Давайте устроим для пациентов нашего корпуса “вечер поэзии”!
Ванюша, вспоминай, что ты тогда нашему Главному ответил? Не помнишь, так я напомню! Наш Ваньша-поэт встал эдак гордо, осанисто и заявил главврачу: “Я не окончательный идиот, чтобы перед психами свои стихи читать, доктор!”
Да, Вано! Это ты нас тогда психами назвал! Ну, а когда тебя через полгода вдругорядь к нам в палату определили, ты малость поумнел, понял что да как…
Вот и ты также, Жорка! Ну, какая тебя литература, да ещё латынью? Видел я ту латынь на каменьях писаную, – что курица лапой! Всё вкривь да вкось! Вот ты и думай, сколь тех булыжников надо будет к нам на этаж перетаскать, чтоб ты чтивом занимался!
Удовлетворённый тем, как проходят “прения сторон”, Александр Сергеевиеч не преминул добавить от себя:
– Господин Журналист, неужели вы не можете примириться с тем простым фактом, что всё…абсолютно всё, что нам известно о временах античности нам преподнесли со страниц средневековой литературы! Егор Алексеевич, вы у нас, кажется, “знаток” эпохи раннего и не очень…Ренессанса, в конце концов? – обратился Профессор к Егорше. – Что и в каком веке написано о самой ветхой цивилизации? Расскажите коллегам! Ведь это Вы тут ножницами все книги и журналы испортили, фанат Возрождения!
– Так точно, Сергеич! Скажу, как есть. Значится так, в конце 15-го века их, художников, пригласили расписывать эту, как её Секс…Секс…
– Сикстинскую Капеллу, пора бы запомнить, коллега! Кстати, я могу вам напомнить, что великого Леонардо не пригласили участвовать в росписи Капеллы! Весьма странно, на мой взгляд, но это факт! И художник был весьма раздосадован этим. Целью Ватикана было увенчать художественной росписью и закрепить навсегда…”параллели и преемственность” закона Моисея и послание Иисуса, который в свою очередь избрал своим преемником Святого Петра – Первого Римского Папу!
– Так я о том и толкую! Ватикан всё это дело замутил с шибко важной целью! Но вот какая незадача, Сергеич: где тут на картинке Иисус-то?