Сборник, который вы держите в руках, составлен из рассказов выпускников магистерской программы НИУ ВШЭ «Литературное мастерство». Многие из авторов уже публиковались в толстых и тонких журналах, сборниках и глянце, их романы ждут вас на полках книжных магазинов. Для некоторых же это первая, но совершенно точно не последняя публикация. Все они пишут художественную прозу, но не только. Среди авторов есть редакторы и сценаристы, копирайтеры и маркетологи, журналисты, юристы, менеджеры и преподаватели. Рассказы тоже получились разными: жанры и темы, герои и сюжеты, не говоря уже о стилистике. Но все они тем не менее собраны под одной обложкой. Вопрос дискуссионный, что сложнее – написать хороший рассказ или хороший роман, и мы можем как-нибудь поспорить об этом. Но роман, каким бы насущным он ни был, отзывается ретроспективно. Рассказ же сиюминутен, выверен и прицелен, это проза быстрого реагирования. Пожалуй, самая острая форма после журналистики и дневника. И этот сборник, надеюсь, зафиксирует момент если не в пространстве, то во времени, своеобразный взгляд в окно, состояния пути и ожидания.

Рано или поздно все мы отправляемся в дорогу. Кто-то, чтобы куда-то добраться, кто-то, чтобы откуда-то уйти. Ожидание тоже двояко – оно может быть продуктивным, а может быть обезоруживающим. Равно как внушительная часть жизни зарезервирована под сон, мы проводим кучу времени в ожидании, будь то очередь к стоматологу, мандраж перед выходом на сцену или трепетные мгновения, когда мы вручаем подарок близкому человеку и требовательно наблюдаем, как он тянет за упаковочную ленту. Но ожидание – не бездействие, не просто часть дороги, это тоже дорога, которую, как и всякое путешествие, мы сами наполняем смыслом.

Быть может, вы читаете или слушаете эту книгу, находясь в пути. В следующий раз, когда поезд затормозит в потёмках тоннеля и по интеркому что-то пробубнят, когда вы попадёте в пробку, опаздывая на важную встречу, или ваш рейс перенесут без объяснения причин, – оглянитесь. Вы в зале ожидания. Вы здесь не одни. Всех нас привели сюда разные дороги, и разными дорогами мы продолжим путь, но на какое-то время все мы здесь – можно устроиться поудобнее, переглянуться и понимающе кивнуть. Скоро счётные палочки на табло сложатся в буквы и цифры, а буквы и цифры в долгожданное послание. И тогда все мы, конечно, двинемся дальше. Как иначе?

Но пока мы здесь.

Денис Банников

Осень 2023 г.

Одно Поля знала твёрдо: в дорогу надо отправляться налегке. Дед всегда так говорил. Сам он был лёгкий на подъём. Настолько лёгкий, что однажды, в очередной раз собравшись в путь, он подкинул её вверх так, что она коснулась бантами потолка, и ушёл, чтобы больше не вернуться. В памяти остались его спина, прямая, как у мальчишки, и лёгкая походка. А ещё тощий рюкзак на одном плече. Наверное, там была зубная щётка, потому что вечером, отправившись умываться, она не нашла дедовой щётки на привычном месте. Дед, уехавший так легко и просто, контрастировал с мамой и бабушкой – полными, мягкими, слегка примятыми, ни дать ни взять две спелые груши, которые шлёпнулись с дерева и вдруг решили удрать, пока их не съели. Так они всю жизнь и удирали, непонятно от кого, непонятно почему. Они пахли одинаково – кисло-сладко, как подгнившие фрукты. Поля считала, что это из-за тяжелых авосек. Баулы, чемоданы, пакеты – всегда находилось что тащить.

Вспомнилось – вот мать катит большой чемодан. У него два колеса, но одно в дороге сломалось. Остатки крепления противно скребут дорогу – хррррр, хрррррр. А Поля идёт следом и смотрит на тонкую глубокую борозду, которую оставляет на пыльной дороге хромой чемодан. В руках у Поли – пакет с едой, которую не доели в поезде. Но там ещё осталось – хватить на сегодня и, может, даже на завтра. Большая бутылка газировки из мятого пластика – они пили прямо из горла, передавая бутылку друг другу. Красной жижи чуть меньше половины. Газ уже весь вышел. Недогазировка тёплая и совсем не вкусная, а всё равно хочется её пить и пить. Вот мама останавливается, кладёт на чемодан потёртую кожаную сумочку, вытирает пот со лба большой белой рукой. Поля хорошо помнит эту руку, ей всегда казалось, что она похожа на плавник дельфина. Сверху много, а снизу – маленький аккуратный треугольник ладони. Поля, радуясь неожиданной передышке, достаёт мятую бутылку, и вот уже неприятно тёплая, но приятно сладкая жижа льётся в горло.

Когда Поля перестаёт пить, а мама – вытирать пот, обе они смотрят на чемодан. Туда, где секунду назад лежала кожаная сумочка. Её там нет. Нет на чемодане, нет под чемоданом, нет на мамином плече, нет в пакете с едой. Её просто нет, а значит, нет всех документов и денег. Если честно, немножко денег спрятано в мамы в белье, но паспорт в лифчик не зашьёшь.

Пока Поля таращит глаза, сжимая в руках красножижную бутылку, ей прилетает затрещина маминым плавником. Куда ты смотрела… Лишь бы к бутылке присосаться… Никакого от тебя толку… Матери отвернуться нельзя… А потом мама плачет одной нотой «иииии», что звучит совсем уж неприлично на контрасте с её большим дельфиньим телом.

Но всё это продолжается недолго. Не проходит и двух минут, как появляется бабушка, которая победоносно сжимает одной рукой потерянную сумочку, а другой – ухо худого грязного мальчишки (к уху прикреплён и сам мальчишка – не подумайте дурного). «Со мной не пропадёшь, эх вы, тетери». Все плачут, Поля с мамой от радости, мальчишка – от боли, а у бабушки всегда слезятся глаза на ярком солнце.

В тот раз всё разрешилось счастливо, но когда Поля стала взрослой, она никогда не брала с собой в дорогу вещей. Всё, абсолютно всё можно купить на месте. Всё, абсолютно всё можно оставить без сожаления.

Даже человека, с которым прожила несколько лет. Но ведь несколько лет – это ещё не вся жизнь, правда? А всю жизнь она и не собиралась. Уходить нужно налегке. Каждые несколько лет она уходила от очередного возлюбленного. Этот ритуал ей невероятно нравился. Посудите сами, как удобно. Начиная отношения с человеком, не нужно прислушиваться, ёкнуло у тебя что-то или нет. Достаточно простой симпатии, чтобы нырнуть в эмоции с головой, купаться в них, отфыркиваясь от удовольствия, а когда надоест, без всяких объяснений просто отправиться в институт мозга и стереть человека из памяти. Она любила совмещать эту процедуру с переездом на новое место. Это как подстричь волосы – голове сразу становится легко, а люди вокруг даже не знают, что ты что-то с собой сделала.

Ещё один плюс процедуры – всё экологично. Твой бывший возлюбленный получает уведомление из института, что он стёрт из памяти, поэтому просьба гражданина/гражданку N не беспокоить, он/она всё равно вас не вспомнит, только примет за сумасшедшего.

Иногда ей бывало жалко расставаться с очередным временно любимым. Но чем очевиднее было это сожаление, тем быстрее она стремилась в институт мозга. Только бы не привязываться, только бы скорее почувствовать долгожданную лёгкость.

– Не уезжай, – дежурный любимый обнимал её так крепко, будто и правда мог бы не пустить.

– Я скоро вернусь, – отвечала она, пытаясь вывинтиться из его объятий. – Я буду звонить часто-часто.

Его номер она уже удалила из памяти телефона. Дело за собственной памятью.

– Давай сфотографируемся вместе, – предложила она.

– Ты же терпеть не можешь совместных фотографий?

– А на эту буду смотреть и вспоминать тебя.

Это была уже почти правда. Так делать было нельзя, вернее, не рекомендовалось институтом мозга, но она не могла удержаться. С каждым из них она делала совместное фото, а потом кидала в коробку, туго замотанную скотчем, через специальную прорезь. Когда она станет старенькой и мужчины в её жизни кончатся, она откроет эту коробку и посмотрит сразу на всех, кто у неё был. Ей уже сейчас интересно, кто они и сколько их. Ладно, сколько – она и так могла бы подсчитать, не зря же она хранила все квитанции из института мозга. Но вот что это за мужчины – на этот счёт у нее не было ни малейшего представления. Она предвкушала, как будет вглядываться в их лица и гадать, чем её привлек этот, как мог понравиться тот. Интересно, одобрит ли она старенькая свой выбор в молодости. А вдруг ей даже удастся кого-нибудь вспомнить по-настоящему?