Брук кинулся вперёд, замахнувшись секирой. Но когда он обрушил её вниз, то оставил только зарубку на пьедестале. Грайя уже стояла в стороне и двумя руками держала зачарованное оружие. В её ладонях оно засияло мягким приглушённым светом. Голая орчиха повертела Молот, испытывая его баланс.

А потом одним махом разнесла им вдребезги пару древесных чудищ. Видимо, чудо-оружие не только сокрушало, но и развеивало чары. Потому что после этого рассыпались трухой все прочие древесные твари Ансгара. Многообещающе посмотрев на Брука, Грайя пошла в атаку с новым рвением.

В первые секунды казалось, что очередной раунд их противостояния ничем не отличается от предыдущих. Брук всё также уклонялся, всё также блокировал удары секирой, всё также атаковал сам. Но во время очередного столкновения с молотом оружие варвара, выкованное дворфскими кузнецами и зачарованное в мастерской мага, разлетелось на множество осколков. В руках Брука осталась только бесполезная рукоять.

Выручая варвара, Лабдорис запустила молнию в орчиху. Но заклятье не причинило ей никакого ущерба, Грайя и бровью не повела. Похоже, Молот защищал владельца от враждебного колдовства.

Оскалив острые клыки, орчиха накинулась на Брука и не сдерживалась — разила насмерть. Безоружному варвару ничего не оставалось, кроме как уклоняться. А в короткие паузы между ударами он пытался сообразить, каким ещё образом совладать со свирепой воительницей.

Однако пристально следя за её движениями, чтобы вовремя предугадывать направление атак, варвар невольно обратил внимание на то, как при рывках бешено болтаются её груди, со звонкими шлепками ударяясь друг об друга или выпуклые бицепсы. Как в моменты наивысшего напряжения очерчиваются жилы на могучих плечах. Как сокращаются кубики пресса, походящие на кирпичную кладку и видом, и твёрдостью. Как капельки пота блестят и стекают по бёдрам, увитым толстыми пучками мышц. И как на зелёной коже чернеет мохнатый лобок.

Даже перед лицом смертельной опасности варвар не мог не отметить насколько это завораживающе красиво. Пожалуй, даже возбуждающе… Настолько возбуждающе, что член так некстати напрягся. И вместе со своим пробуждением будто послал в голову варвара отчаянную задумку.

Он поднырнул под удар Молотом, но теперь устремился не назад или вбок, а прямо на Грайю. Разорвав дистанцию, Брук потным скользким лицом нырнул промеж зелёных сисек, и со всей мочи обхватил талию орчихи.

— Ах ты! — рыкнула Грайя.

С такого близкого расстояния она не могла атаковать Молотом, но всё же орчиха была сильнее варвара, и лишь вопрос времени, когда она или вырвется, или сама повалит его.

Вот только Брук не пытался отобрать оружие или бросить противницу на пол. Одной рукой варвар продолжал крепко держать её за талию, а другой вцепился в бедро так, что Грайе было сложно отодвинуться. При этом головой Брук всё плотнее вжимался в грудь, используя её как дополнительную опору.

— Какого⁈ — выпалила рослая орчиха, когда варвар выпятил таз, и она почувствовала на ляжке головку твёрдого члена.

Ярость на её лице обернулась изумлением, как только Грайя ощутила, как варвар резким толчком ухитрился вставить в неё стоящий колом пенис — такой точности позавидовал бы и Сидмон, слывший превосходным лучником. Воспользовавшись замешательством орчихи, Брук успел ещё несколько раз дёрнуться, направляя член глубже.

Она опомнилась и попробовала отстраниться, но варвар умело двигался в такт словно борец, поймавший соперника в захват, или даже как танцор, мастерский удерживающий дистанцию в парной и бойкой пляске с партнёршей. И при каждом удобном случае Брук толкал таз вперёд, не позволяя члену вывалиться.

Тогда Грайя оставила попытки оттолкнуть Брука, и вместо этого приподняла его голову кистью. А затем чуть отклонилась, и саданула лбом по лицу варвара. Он стоически выдержал удар, ни на секунду не замедляя ритм своей нижней атаки. Отбрось Грайя Молот, она смогла бы беспрепятственно колотить Брука кулаками. Но орчиха не хотела терять чудо-оружие, пускай и бесполезное с такого расстояния, а потому повторила удар головой. А затем ещё раз. И ещё.

Лицо распухло, лоб посинел, однако Брук держался, продолжая всё с тем же упорством проталкивать член в Грайю. Над их головами мелькали молнии Лабдорис или зелёные всполохи от заклятий некроманта; пролетали стрелы Сидмона или арбалетные болты дворфа. Но пара не замедлялась, целиком поглощённая одновременно борьбой и совокуплением.

На физиономии Брука не осталось живого места, когда его глаза вдруг расширились, а на скулах заиграли желваки. Через боевое соитие варвар достиг того, к чему стремился — состояния берсерка.

Теперь уже он отклонился, и громыхнул лбом по лицу орчихи. Пожалуй, с не меньшей силой с разбега бодал бы минотавр. От одного единственного удара Грайю встряхнуло, от второго помутилось в глазах, от третьего она едва не выронила оружие. Брук забивал орчиху лбом с таким неистовством, что будь на её месте каменная стена — проломил бы.

Завершающий выпад, и оглушённая Грайя шумно свалилась на пол. Зазвенел Молот, ударяясь об плиты. Охваченный боевым ражем варвар хотел незамедлительно ринуться в новый бой, однако у него хватило толики разума, чтобы поднять оружие.

Размахивая Молотом как пушинкой, Брук побежал на некроманта. Тот бросил навстречу какое-то заклятье, однако магическая защита чудо-оружия, вдобавок усиленная состоянием берсерка, свела чары на нет. Тычок бойком, и хилый некромант отправился в дальний полёт, потеряв сознание ещё до падения. Вся нежить мигом посыпалась прахом.

Имея Молот Святости и численное превосходство, Спасатели легко добили Сокрушителей. Лабдорис парализовала монаха молнией. Сидмон ранил стрелой дворфа в ногу, и Рамми отправила его в нокаут рукоятью меча. Полурослик предпочёл убежать без оглядки.

Тогда Брук с победным рёвом вознёс Молот над головой. До сих пор эрегированный член варвара закачался как знамя на ветру, словно торжествуя вместе с хозяином. Хоть битва была тяжкой, а всё же Спасателям повезло отделаться только лёгкими ранениями.

Переведя дух, отряд покинул руины.

Бесконечный лес выпустил Спасателей без блужданий и других препятствий.

На обратном пути Лабдорис и Хильда несколько раз колдовали над Молотом, прощупывая его зачарование. Однако хитросплетение чар оказалось до того сложным, что ни волшебница, ни жрица не смогли с ходу измерить глубину древней магии.

— Эх, будь я в академической лаборатории да имей месяцы запасе — непременно постигла бы то колдовство, что накладывали эльфы на Молот, — говорила Лабдорис. — Потому как чувствую много слоёв магии, и наверняка на самых последних есть немало интересного.

— Ага, есть что-то ещё помимо светлого волшебства, — соглашалась Хильда.

Настроение у отряда было триумфальным: и уникальный артефакт раздобыли, и старых соперников разбили, так что едва ли они ещё когда-либо осмелятся встать на пути! После этого все поверили в победу над Лакхесис.

Но ликование омрачилось по мере приближения к Нхасе. На постоялых дворах и в поселениях только о том и болтали, что объединённая армия королевств якобы разгромлена демонической ордой. Открывалось всё больше адских порталов, впуская новые легионы. И дьявольские полчища маршировали по направлению к Нхасе. Вокруг царили упаднические настроения; народ болтал о том, куда лучше бежать, чтоб не попасться под горячую руку демонов.

И всё же самые страшные вести донеслись вместе с толпами поспешно уходящих беженцев. Вести настолько ошеломляющие, что Спасатели отказывались верить в них, особенно Хильда. Однако все беженцы независимо друг от друга с неподдельным ужасом твердили лишь одно: неприступный и священный город Нхаса, хранимый богиней света Имоджен — пал и оказался во власти Лакхесис.

— Быть не может, — лепетала Хильда. — Нам же совсем недавно говорили, что легионы ада только идут в сторону Нхасы. И вот уже мы слышим, что он захвачен. Без длительной осады… Невозможно. Не верю!..