Когда с вами разговаривают духи, вы прекрасно понимаете значение фраз. Если бы вам ту же фразу озвучил человек, вы бы считали её далеко не законченной. Конкретно в этом случае дед имел в виду именно то, о чём говорил. Теперь он будет приходить через глубину. И его монолог означал только одно: мы обговорили этот момент таким образом впервые.

То, что я не успел ничего ответить, означает, что пока моё дело – слушать. Если рассматривать моё внутреннее понимание, тогда этот монолог становится молчаливым диалогом. Именно так я воспринимаю всё это.

Нужно, наверное, пояснить, что такое затмение. Затмение происходит с душой, которая не согласна с действиями мира. Если мы, люди, в такие моменты просто обижаемся, то для души несогласие с миром означает разногласие с Богом. Но Бог не начинает её ограничивать, а наоборот.

Душа замыкается и начинает строить свой мир, в котором пребывает до тех пор, пока не поймёт, почему Создатель поступил так. По сути, она становится Богом внутри себя и когда-нибудь совершит то же действие, что и он, с тем же результатом. Так, она снова начинает понимать его.

Не буду скрывать, дед озадачил меня своим появлением. Закрывая глаза, я почувствовал, что если я увижу их сегодня, то ни в коем случае не должен упомянуть о его странном визите.

Наконец-то я просыпаюсь. Ощущение, что цветок распустился не от лучей солнца и капель росы, а от счастья, которое дарят маленькие красивые глазки. Говоря маленькие, я имею в виду, что глаза детские. У Венеры большие глаза, и когда она моргает, больше подходит фраза, что она хлопает ресницами, как в старой попсовой песенке.

Так странно, в жизни я люблю светлые глаза. А у Венеры они тёмные, но я никогда не встречал глаз прекрасней…

Как-то в беседе дед спросил у меня:

– Как бы ты описал Венеру?

Я моментально ответил:

– Эта девочка постоянно приятно поражает меня совершенно любым действием. У неё поразительная логика, мышление, очень высокое чувство «правильности», как у ангела.

Ведь ангел знает как правильно, а всё, что неправильно для него, – это наше право выбора. Когда мы поступаем неправильно, он не бросает нас, а ждёт момента осознания ошибки и сопровождает весь этот путь. Так это становится правильным.

Вот и Венера, когда я ошибаюсь, воспринимает это с улыбкой и как будто знает, что скоро я пойму свою ошибку. Она незримо поддерживает меня. Часто мне кажется, что передо мной не душа, а самый мудрый человек на свете.

– Странно, я бы описал её так же, – ответил дед, – она вызывает во мне те же чувства. Только когда Венера на меня смотрит, у меня ощущение, что она знает, что самый мудрый человек находится внутри неё самой. Откуда это? Для меня пока что загадка.

Это секундное воспоминание прервалось приятным голосом Венеры.

– Привет, пап, я тебя люблю.

– Я тебя тоже, – ответил я. – Давай поглажу спинку.

Каждое утро и каждый вечер, когда мы вместе, я глажу ей спину.

– Пап, я так люблю твои истории, расскажи мне что-нибудь, пока мы просыпаемся.

– Давай, я расскажу тебе историю про меня маленького и нашего деда. Не уверен, что ты сразу поймёшь её, но в этом и есть вся суть. Я тоже понял её лет через десять после того, как она произошла.

– Ты опять хочешь удивить меня? – засмеялась она. – Навряд ли у тебя это получится, я столько провожу времени с дедом, что он стал самым предсказуемым для меня человеком.

– Так, хорошо, слушай! Детьми нас отвозили на всё лето к деду в деревню. Это шестьсот километров от Москвы, в Тамбовской области, Инжавинский район…

– Пап, ну я знаю, дед рассказывал про деревню, – закатила глаза девочка. – Деревня Ясоки, вторая сотня.

– Ты из дедова рассказа запомнила название нашей деревни? – удивился я.

– Ну конечно, нет. Я просто обожаю ваши старые фотографии из альбома. На многих деревенских фотографиях написаны дата и название деревни.

Всё это действие происходит без малейшего намёка на спор, ощущение, что, пока я рассказываю историю, мы начинаем плавно перемещаться в то время, когда она происходила. И Венера становится не слушателем, а невидимым участником тех событий. Так происходит каждый раз, когда она слушает мои истории. Иногда меня это даже пугало, появлялось чувство, что тебя просто гипнотизируют, и ты гуляешь по коридорам своей памяти.

– Ладно, слушай дальше.

Я был чуть старше тебя. В тот день я сломал велосипед и переживал по этому поводу до самого вечера. Когда дед укладывал меня спать, я спросил:

– Дед, а какой велосипед был у тебя в детстве?

А он рассмеялся:

– В моём детстве мы только слышали рассказы о велосипедах. У меня была любимая игрушка – палка, которой я махал как саблей, или скакал на ней, как Чапаев на коне.

Я лежал и думал: деду досталось такое суровое время. Грусть так и наполняла меня, и я задал ему следующий вопрос:

– Ты, наверное, хотел бы жить в наше время?

Дед снова рассмеялся и ответил мне:

– Ни за что на свете!

Я воспринял его смех за издёвку, вскочил с подушки и начал трясти его и кричать:

– Что ты ржёшь! Обманываешь меня и смеёшься надо мной! Что в твоей жизни хорошего было? Один голод да война с разрухой! Ты вон до сих пор мотоциклы ненавидишь! Кроме своей кобылы ничего не знаешь и говоришь мне, что не хотел бы родиться в наше время?!

Тут дед резко прекратил смеяться и спросил у меня:

– А ты пробовал самый вкусный в мире сахар?

Я, всё ещё обижаясь, сказал:

– Да я столько конфет пробовал, что мне этот твой сахар?

А он, покачав головой, ответил:

– Нет, ты не понял, САМЫЙ ВКУСНЫЙ в мире сахар! Который намного вкуснее любых твоих конфет.

Я снова закричал:

– Блин, опять ты врёшь, не бывает такого сахара!

– Вот в этом-то и дело, – вздохнул дед. – Вы даже поверить не можете в существование такого сахара, а я его ПРОБОВАЛ.

Я растерялся, замкнулся и долго не мог заснуть. Засыпающий рядом дед, обняв меня, проворчал:

– Не ломай голову, внучок, когда подрастёшь, поймёшь меня.

Вот такая история про нашего деда.

Венера даже не шелохнулась и спокойно произнесла:

– Что же тут непонятного? Дед никогда не пробовал ничего вкуснее яблока, а тут, наверное, его мама где-то достала кусок сахара, вот он и не смог забыть этот самый вкусный в мире сахар.

Я удивлённо посмотрел на дочку.

– А я понял это только лет через десять, когда подрос.

– Да, я дедовых рассказов про его детство больше тебя знаю. Вот только историю про сахар первый раз слышу.

– Ладно, давай, вставать, – улыбнувшись, сказал я Венере.

Потягиваясь как котёнок, она промурчала:

– Клёвая история, пап. Можно я приготовлю нам завтрак?

– Опять хочешь пойти со мной на работу?

– Не угадал, не опять! Обычно я просто хочу пойти с тобой на работу, а сегодня я особенно хочу работать с тобой.

И показала улыбку, которая никогда не встречает препятствий перед своей целью. Если она так улыбнулась, то ты попал!

Должен вам пояснить, как объяснил мне дед, души в этом мире не воспринимают, что в пять лет человек не может уметь готовить. Поэтому, когда и дальше будут возникать такие парадоксы, не задавайтесь вопросом, как это возможно. Но и не путайте эти действия с миром сна, всегда вспоминайте свои осознанные сновидения.

На работу Венера ходит со мной действительно работать, кроме того, ещё и учит меня это делать. Умение работать руками у меня в крови, а она показала мне, что работать и зарабатывать – это абсолютно разные вещи.

Дойдя до кухни, я увидел, что дед тоже уже не спит. Пока Венера в ванной, решил поболтать с ним. Ведь когда она не слышит, у нас нет запретных тем.

– Как твои дела там, в настоящей жизни? – спросил меня дед.