– Значит, ваша пара почти идеальна? – снова спросила Полина, стряхнув пепел в банку.

– Ох, нет. За всю жизнь мне не довелось встретить идеальную пару. Все они идеальные при свете направленных софитов, когда сидят ладком, прижавшись головками перед фотокамерой. А когда поближе войдешь в их жизнь, такое можешь узнать… У нас с Климом много всего было. А думаешь, что подвигло меня романы писать? Однажды взгрустнулось, стала писать о своих ощущениях в дневник и не заметила, как исписала толстую тетрадь. Вот тебе и первый роман получился. Психотерапия. Сублимация отрицательной энергии, накопленной внутри. Сложный процесс перетекания из души на бумагу… – Эльвира задумалась и залюбовалась розовыми красками заката.

– Чай, в экспедициях женщины бывают. Как правило, молодые и здоровые. Старые-то в горы не смогут заползти. За долгие месяцы отсутствия и нахождения в одной тесной палатке всякое может быть. Не ревнуешь? – насмешливо спросила Полина и посмотрела на Эльвиру.

– Не скажу, что такая картина мне не рисовалась в мыслях. Признаюсь, меня в молодости донимали такие видения. Однако это не подвигло меня надеть спортивную куртку и последовать за мужем с рюкзаком за плечами. В начале нашего брака я пару раз порывалась последовать за Климом. Он так заразительно рассказывал про романтику дальних дорог. Я вообразила, что могу стать его постоянной спутницей во время отпусков. Но хватило меня не надолго. Вместо романтики, в походах я видела лишь слякоть, неудобство, дискомфорт и прочее. Душ не принять, в туалет нормально не сходить. Нет, туризм – это не моё.

Я ленива, медлительна и склонна к тихому созерцанию жизни в приятных условиях. С годами приняла своего мужа с его увлечениями. Не хочу видеть рядом с собой существо с изломанной психикой. Тем более наш брак с самого начала больше напоминал спокойную дружбу, чем пламенную любовь, – ответила Эльвира.

– Но как вы могли встретиться? Домоседка и путешественник. Находитесь в разных плоскостях, в разных мирах. Мало вероятности для такого союза, прямо скажем, – поинтересовалась Полина.

– Мы с Климом – бывшие одноклассники. Мне в старших классах вдруг стал нравиться этот высокий сероглазый паренёк. Но я была очень застенчива. Кроме того, страдала подростковыми комплексами и готова была отсечь себе голову, чем признаться самой в симпатии. После окончания школы мы все разъехались, кто-куда и почти не виделись. Однажды, когда я уже заканчивала мединститут, я спешила на электричку. В выходные часто приезжала в Черемхово, навестить бабушку. Бежала от бабушкиного дома на железнодорожный вокзал. Чтобы срезать путь, пошла через центральный черемховский рынок.

Вышла из ворот, навстречу мне Клим. Меня словно ослепило. Таким красавцем он мне показался. Мы поздоровались, я почувствовала, что покраснела от смущения. Опустила голову. Он спросил, куда я так тороплюсь. Я ответила. И мы попрощались. Прошла несколько шагов и оглянулась, хотела увидеть его ещё раз. Это как в известной песне: «я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли ты.» Увидела, что он стоит на тропинке и смотрит в мою сторону. Потом подбежал ко мне и сказал: Вяцкая! Я вспомнил, мне срочно надо в Иркутск!

Все три часа в электричке мы говорили без передышки. И уже не расставались… Помню этот день до мельчайших деталей. Через пару месяцев Клим зашёл ко мне в общежитие и буднично предложил: Вяцкая! Я тут подумал. Может, поженимся, а? Я кивнула и почему-то рассмеялась. Сейчас рассказываю тебе и думаю, чего я тогда рассмеялась? Что смешного в предложении?

Никакой пышной свадьбы у нас не было. После окончания нашей учёбы, Клим с трудом выкроил пару часов, мы расписались в ближайшем ЗАГСе. Пришли домой, он схватил свой рюкзачок и укатил на горнолыжный фестиваль.

Не было никакого медового месяца, молодого мужа я увидела только через два месяца. Для всех удивительно, каким чудом мы ухитрились зачать нашего Тима. Спасибо моей маме, она помогла вырастить сына, – произнесла Эльвира.

– А мой сидит дома с утра до вечера, от телевизора ни на шаг. Раньше, хоть к соседям иногда ходил. Сейчас никуда, потому что соседи утомились от его бесконечной болтовни. Летом полегче, я выхожу в свой огород и потихоньку копаюсь в грядках. Отдыхаю от него… А зимой иногда так тяжело. Часто ссоримся… Он всё пытается контролировать меня, а я этого не выношу. Наверное, Господь обтёсывает нас в браке, пытаясь таким образом создать из нас нечто более человечное. Это больно, но полезно… Хорошо, что ты у меня появилась, – задумчиво ответила Полина.

– Да, я согласна с тобой. Нам в молодости казалось, что замуж мы выходим, чтобы обрести непреходящее счастье. А по божественному плану мужчина и женщина вступают в брак, чтобы стать лучше, чем были до брака. А когда мы становимся лучше? Правильно, когда страдаем! – сказала Полина.

– Кажется, бабушка и мать пытались донести до меня нечто похожее перед вступлением в брак. Но я посчитала их слова просто занудством. Была уверена, что мой избранник исключителен и с ним моя жизнь станет сплошным праздником. Разве молодые влюбленные невесты слушают чьи-нибудь советы? – усмехнулась Полина.

Альберт понимал, что его проблемы со зрением лишают его мечты продолжать работать в хореографии. С должностью руководителя студии пришлось распрощаться, уступив её недавней выпускнице Красноярского института искуссств Алевтине Коркиной, ранее работавшей простым хореографом.

Это больно ударило по самолюбию Альберта и ввергло его в волну депрессии.

Врач выписал ему очки для постоянного ношения. Очки были с толстыми линзами, в строгой чёрной оправе. Они совершенно меняли прежний облик Альберта. За ними уже не было видно выразительных карих глаз, покорявших женские сердца. Тело Альберта высохло, мышцы стали дряблыми. Опасаясь оступиться, он стал чаще смотреть под ноги, сутулиться. Его некогда лёгкая походка изменилась в худшую сторону, сделалась медленной и шаркающей.

Знакомые, встречающие его на улице, приветливо здоровались. Но часто он их не видел, сводя все свои усилия к разглядыванию дороги под ногами. Его зрение ухудшилось настолько, что он видел только то, что попадало в фокус зрения, словно смотрел в трубу. Знакомые пожимали плечами в недоумении и шли дальше по своим делам. Некоторые совсем не узнавали Альберта в этом постаревшем высохшем мужчине с морщинистым лицом и серым цветом кожи.

Директор дома культуры, учитывая прошлые заслуги Альберта выхлопотал ему должность ведущего специалиста в отделе культуры. Он стал чаще выезжать в командировки в составе городской делегации.

Однажды Альберт сидел в фойе конференц-зала одного из столичных развлекательных комплексов и готовился к очередной конференции.

Стеклянные огромные двери автоматически открылись, в фойе вошла женщина с девочкой-подростком. Альберт поднял глаза и снова углубился в текст доклада. Очки не компенсировали недостаток остроты зрения. Он держал планшет близко к лицу, чтобы буквы выглядели более отчетливо.

Но вдруг снова поднял глаза, словно его кто-то толкнул в бок. Женщина с девочкой приближались к столику, за которым он сидел.

– Мама, ты юбку подшить не забыла? Там, на талии чуть-чуть разошлась по шву, – звонко спросила девочка у женщины. Альберт смотрел на неё, не отрываясь. Наконец, он хорошо их разглядел.

Широкий рот, высокие скулы, карие выразительные глаза. Длинные каштановые волосы заплетены в тугую косичку, свернутую в клубок. Светлая улыбка ребёнка, выросшего в заботе и любви. А рядом она! Гибкая, стройная, с длинной шеей и маленькой головкой. Идёт к нему!

Но они проходят мимо, не узнавая его.

– Оля! – окликнул женщину Альберт, не веря своим глазам.

– Алик? Не ожидала увидеть тебя в Москве! – удивленно воскликнула Ольга. Она с удивлением посмотрела на черную оправу очков Альберта, но ничего не спросила. Светлые волосы забраны вверх синей заколкой, голубые глаза подведены стрелками. Его Олька – ромашка! Альберт почувствовал, что вот-вот упадёт и схватился за край стола.