Почти выдавили свободу из лёгких…

Он плеснул в лицо холодной воды и переступил с ноги на ногу. Ступни немели от ледяного кафеля на полу ванной комнаты, но её будто не существовало на самом деле. Стоило закрыть глаза, как в темноте снова проступало ущелье. Острые камни, сдирающие кожу. Ослепительный сполох справа. Едкая пыль, забивающая всё, вплоть до кишок. Режущий незащищённую сетчатку сполох слева. Потоки лавы, срывающиеся со склонов к лагерю смертников. Ветер, плюющийся раскалённым паром. Гигантское чаровище…

Он снова сунул лицо под воду. Кошмары отступили, но зеркало продолжало пугать мерзкой рожей со впалыми щеками, чёрными кругами под глазами и редкой щетинистой бородкой, над которой уже тридцать три года смеялись все встречные маги.

От холодной плитки на полу окончательно онемели ноги, поэтому он торопливо выбрался из ванной в тёмный коридор и на ощупь двинулся к спальне. Задел плечом дверной косяк и, ругаясь, кое-как доковылял до кровати. Не обойдёшь ведь – самую большую купил! Чтобы растянуться в позе магической звезды. А теперь жалел. Из-за клятых кошмаров подскакивал по пять раз за ночь и пробирался мимо неё в темноте. Все пальцы отшиб об углы. Один раз чуть не сжёг со злости, хорошо охранные чары сработали. Они и сейчас мерцали под потолком, но света не давали, только делали спальню выше. Словно наверху не было ничего кроме бескрайнего звёздного неба.

В этот раз он благополучно преодолел все углы и ноги уже сгибались, чтобы опустить тело на матрас, когда под кроватью что-то ухнуло. Пол посыпался. Одна босая нога сразу соскользнула в яму, вторая беспомощно поехала следом, а он лишь размахивал руками. Заклятья застряли внутри сжавшегося подсознания, а разум окутало липким отчаянием, парализующим волю. Гигантское чаровище его всё-таки достало. Пробуравило пять тысяч километров земных недр от того самого ущелья. Выследило ускользнувшую жертву и приползло – добить. Он уже видел в расширяющейся дыре снимающий кожу язык. Под ногами крутились костедробильные жернова, высекая сухие искры и тот самый скрежет, от которого вставали дыбом волосы даже у бывалых боевых магов. Будто гигантский тупой нож с зазубренным, изъеденным ржавчиной лезвием медленно, но с титаническим усилием царапал стекло. Оно хрустело как печенье, ломалось и осыпалось, как кости бесчисленных жертв, которые скатывались в пасть чаровища. В гигантский круговорот из острых клыков и тупых жвалов, перетирающих даже охранную броню со знакомым скрипом высохшего мела по сухой школьной доске.

Страх стиснул его, выдавливая последние остатки разума. От него нельзя спастись! Оно переродилось из мегаватт магической энергии, высвободившейся во время мученических смертей бесчисленных жертв. Поэтому чаровище ломало любое сопротивление. Оно вместилище первородных страхов и безумных мифов. Новостные порталы России писали, что на фронте применяли запрещённые международной конвенцией чары, что боевики и мирные жители гибли сотнями, но правда, как всегда, была страшнее.

Непослушная рука всё-таки ухватилась за край кровати. Он даже вцепился в простыни и подтянулся. Лён треснул под пальцами, но тренированные мышцы всё равно потащили тело вверх, хватаясь за лоскуты. Тогда ноги захрустели от удара огромных челюстей. В штанинах зачавкало и захлюпало. От сладкой вони слиплись ноздри, а он завопил… и окончательно проснулся, дико озираясь.

Свалился во сне на пол, поэтому и очухался от губительного морока. Или это ещё один безумный слой кошмара? Он подтянул колени к подбородку, ощупывая себя и всё ещё не веря, что уцелел. От чаровища невозможно спастись. Но охранные чары под потолком лениво поблёскивали, напоминая, что ему всё причудилось. Что никакого чаровища нет… вот только он знал, что оно есть.

Заставил себя разогнуться. Сел, прислонился спиной к стене и накрыл п-руну на плече. Всё в голове, особенно магия. Знаки на коже только напоминания об изменениях разума. Метки, показывающие кто на что способен, как далеко продвинулся на пути визуализации, овеществлении фантазий и превращении мыслей в реальность. Сколько складок на сгибах пальцев теперь светятся колдовским огнём. Все костыли в виде посохов, колец и волшебных палок в дореволюционном прошлом. Сохранились только руны. Эта напоминала архаичное солнце с кривыми стрелками лучей. Путеводная звезда, которая сделает его настоящим героем, и наконец вырвет из пасти чаровища. П-руна досталась ему на той же нереальной войне, которую и войной то поначалу не называли.

– Изкурнож! – крик получился сдавленным и тонким, но его всё равно услышали.

– Что пожелает хозяин Пушкин?

– Ты меня ещё по имени отчеству назови!

– Как назвать?

Странный мурлыкающий голос раздавался из ниоткуда и отовсюду. В тон слов переливались и мерцали охранные чары под потолком.

– Называй без рода.

– Как скажите, хозяин, позвольте поздравить вас с наступившим юбилеем.

– С чем? – Пушкин вздрогнул, всё ещё пытаясь прийти в себя.

– Сейчас ещё ночь, но уже наступило седьмое октября – столетие Великой октябрьской революции технического прогресса и магического равенства без узурпации церкви и царизма…

– Хватит! Усыпи меня.

Мурлыкающий голос музыкально прокашлялся.

– Обязан напомнить, что во время навеянного сна ваш организм не отдыхает по-настоящему, а магическая энергия не восстанавливается…

– Без тебя знаю! – разозлился Пушкин. – Ты эту рожу видел? А мне каждый день зеркало напоминает. Думаешь нравится?

– А вы расслабьтесь, посчитайте овец, я включу музыку…

– Пошёл на шишень, чучело начарованное!

– Простите, но я не чучело начарованное, а последняя версия умного дома Избушка на КУРьих НОЖках.

– Бестолочь. Кошмары меня с ума сведут. Я без навеянного сна вообще спать не могу. Понял? Не понял… Я беру на себя всю ответственность за вред своему здоровью, так понял?

– Ваша клятва зафиксирована, – под потолком появился сияющий знак, направленное вверх копьё с распятым на ней ящером, – и передана в магистрацию Центрального округа Москвы, – согласился Изкурнож. – Она зарегистрирована под номером…

– Ясно-ясно. Усыпляй давай!

Из угла выплыл слабо светящийся силуэт домового, и чтобы не вырубиться прямо на полу, Пушкин поспешил забраться обратно на кровать. П-руна на плече больше не жгла воспоминаниями, поэтому он отнял ладонь от кожи и лёг на спину, вытянув руки вдоль тела.

– Поздравляю вас со столетием Великой революции технического прогресса и магического равенства. Теперь все, независимо от способностей, получают столько чар, сколько им нужно для счастливой жизни.

– А крепостной строй заменён на поголовную сдачу энергии государству, – из вредности буркнул Пушкин.

Полупрозрачный силуэт домового замер и почесал торчащую во все стороны спутанную шерсть. Маленькие чёрные глазки мигнули, но он быстро собрался и ответил.

– Зато каждый получает взамен подписку на все нужные для счастья и здоровья заклинания…

– Заткнись, а лучше спой.

– Приятных снов, хозяин без рода, – промурчал голос из ниоткуда и отовсюду.

– Бестолковый чаруша…

Входящий в стандартную магическую подписку бытовых чар домовой забрался на подушку и начал разбрасывать сонную пыль, такую же эфемерную и прозрачную, как он сам, бубня под нос убаюкивающую песенку:

– За Смородиной рекой

Сну даруеца покой.

Добра сила ести там

За долам и за горам.

Сновиденье дремотой

Посылает вам покой.

Шобы идша по млеку

Спал тихонько на боку.

Шобы очи заволок

Буде сон тэбэ глубок.

Мурлыкающий голос подпевал, пока в ответ не зашуршал ещё тихий храп. Тогда домовой со сдавленными охами, держась за лохматую спину, соскочил с кровати и исчез в своём углу. А под потолком ещё сильнее засверкали охранные заклятья расширенной магической подписки бытовых чар.