Тем не менее, было очевидно, что Степанов являл образец энергичности, подтянутости и включенности в любую ситуацию. Провоцируя конфликт, сам он занимал нейтральную позицию наблюдателя.
После приезда из этой псковской деревни, я через несколько дней попал на конференцию по йоге и духовному развитию, которую проводил Владимир Антонов. Антонов — тоже очень яркая фигура среди российских мистиков и духовных искателей 1970-90-х. С начала восьмидесятых в Питере и Москве работало множество, как их называли, Антоновских групп. Антонов разработал систему психофизической саморегуляции. Сам он считался Учителем очень высокого уровня. Большое число его последователей позднее сами разрабатывали свои концепции, в частности — Андрей Лапин, — довольно известный нынче московский тантрист, который тогда вел несколько семинаров на конференции и считался учеником Антонова. На конференции собралось несколько известных в то время мистиков, в числе которых был, например, йог Лев Тетерников. Каждый из них проводил свои лекции и семинары. Длилась конференция две недели. По утрам мы занимались медитативным бегом. Днем были лекции. Вечером проходили практические занятия. Среди прочего, были представлены разные подходы в йоге, Ошевские практики, холотропное дыхание, динамические комплексы упражнений. И вот, на занятии, которое проводил Андрей Лапин, меня постигла Благодать. Это был как раз день, когда произошел так называемый «августовский путч», — попытка свергнуть Горбачева. А мы как раз проходили с Лапиным Ошевские практики. Я помню, там был «джибериш» — практика, когда надо говорить на тарабарском языке, а потом полностью отпустить себя и войти в катарсическое переживание. И я отпустил себя на полную катушку. Впервые сорвал все защитные механизмы, типа «как на меня посмотрят» и буквально катался по земле, ревел и рвал на себе волосы. А потом затих. И тут меня «накрыло». Причем очень неслабо. Сколько я потом не пробовал войти в это переживание через подобные практики — даже близко не получалось. Дело-то тут не в практиках… Так вот — я растворился, стал безмятежным и безграничным пространством, при полном присутствии трезвого сознания. Очень мягкая искрящаяся любовь и благодать, не нуждающаяся в экзальтации и эйфории, наполняла все окружающее. Я осознал — кто я и понял, что это то, чего я искал. Когда мы возвратились в корпус дома отдыха и узнали, что произошел путч, — кого-то это взбудоражило, а для меня было все едино и все любимо, в том числе и путчисты… Какой там путч, какая там политика, когда мир есть любовь, когда все есть Бог и это переживается настолько явно и реально, что повседневность и будни по сравнению с силой этого переживания кажутся бледными тенями и снами. Это состояние длилось несколько дней, а фон его продолжался еще два-три месяца.
Приехав с конференции, я стал искать, чем же я теперь займусь, и тут вдруг я слышу, что объявляется набор в специальную бесплатную группу для людей с высшим образованием для переподготовки на ПсихФаке. Единственный раз за всю историю спецфакультета переподготовки на ПсихФаке это было бесплатное обучение. Да еще и стипендию платили. Для поступления нужно было только пройти собеседование и тестирование. О таком ходе событий я и не смел мечтать, и вот оно случилось!
Я начал учиться. Волна откровения и благодати, на которой я въехал на ПсихФак, — она так и продолжалась. Я сразу развил активную деятельность: набрал группу из студентов, начал всех обучать Транзактному Анализу и другим методам, которые тогда не входили в курс.
Еще я упустил один момент: когда я только приехал с конференции по йоге, я тут же попал на маленький семинарчик по телесным практикам. Вел его молодой психолог из Владивостока Боря Кузнецов. То, что он показал — это были психофизические практики, релаксационные, работа с телом, дыханием, медитативные упражнения. Я остался очень доволен тем, что попал к Боре. Именно такую практику я и искал. После отъезда Бори, я стал искать что-то подобное в Питере, но некоторое время не находил. Кроме того, Боря заразил меня неким идеалом свободного бродячего психолога, который перемещается из города в город, ведет семинары, — нечто родственное бродячему монаху… Этот идеал я тоже тогда решил когда-нибудь воплотить в своей жизни.
Итак, я поступил на ПсихФак и начал там всех будоражить — вести разные группы, семинары. Потом, где-то уже в декабре я собрал группу по Транзактному Анализу и Гештальт-терапии. Это тогда было новым веянием и набралось более двадцати человек, со многими из которых мы потом подружились, ходили вместе в походы, организовывали какие-то совместные проекты…
В то время у меня сложилась довольно большая частная практика. И я очень тщательно поначалу подходил к индивидуальному консультированию. Во-первых, я вел большое количество всяких дневников, где отмечал свои погрешности и особенности состояния. Во-вторых, каждому сеансу в начале своей деятельности я уделял около десяти часов. Что это значит: два часа длился собственно сеанс с пациентом, который записывался на магнитофон. Потом я переписывал содержание сеанса в тетрадь и производил всесторонний анализ и своих действий и того, что происходило с пациентом. Потом я анализировал состояние пациента с точки зрения разных терапевтических подходов, языков и диагностических схем, добиваясь видения ситуации со всех сторон. И затем строил план возможной работы на следующем сеансе и далее, на перспективу и подбирал ряд домашних заданий для пациента. У меня до сих пор хранится большая тетрадь в девяносто шесть листов, полностью исписанная по результатам работы с одной пациенткой, с которой я провел пять сеансов, добившись хорошего эффекта.
Следующей очень мощной вехой была поездка в Москву. В период обучения на ПсихФаке я ходил на всевозможные семинары и лекции по разным видам терапии. Тогда же впервые познакомился с Алексеем Вовком и попал на его семинар. Потом было что-то по НЛП, по групповому анализу, по гештальт-терапии… И еженедельно проводились лекции в ассоциации психологов-психотерапевтов, где обычно выступал кто-нибудь из ярких специалистов. И вот, в середине января, после одной из лекций в Ассоциации некто Жора П. пригласил желающих на конференцию по гештальт-терапии в Москве. Я, не раздумывая, поехал. Это оказалось как раз тем, что мне было нужно. Первое, что там произошло, был семинар Владимира Баскакова по телесной терапии. Это здорово смыкалось с тем, что я получил от Бори Кузнецова. А на следующий день был очень интересный семинар, который вел Борис Новодержкин, который учился гештальт-терапии в Германии. Семинар Бориса назывался «Маленькая группа исполнения желаний». Его работа меня поразила и вдохновила. Борис вел себя тогда совершенно неожиданным для меня образом и в необычном стиле. И этот образ ведения и его стиль оказались необычайно эффективны. Он нагнетал напряжение, потом кто-то из группы выходил на» «горячий стул» и выражал свое желание, — Борис долго его мурыжил, делая вид, что никак не понимает о чем речь и когда возникал накал страстей, неожиданно производил точное действие и у человека происходило внезапное озарение.
То, что еще потрясло меня на конференции — был видеофильм с записью работы Фрица Перлса — основателя гештальт-терапии. Его состояние вдохновило сразу же. На вид старый, постоянно курящий человек с хриплым голосом, — он делал чудеса. Небольшая группа сидела вокруг него, а он говорил каждому буквально несколько фраз. Но фразы были столь точны, что уже через несколько минут кто плакал, кто смеялся, кто сидел в состоянии безмолвного откровения. Все пришло в движение. Запустилась, зажглась, заиграла на разные лады Жизнь. Разом исчезли невротические маски и проявились живые человеческие лица…
Совершенно окрыленный я приехал в Питер, осознавая, что я нашел свой стиль, отличающийся и от Новодержкина и от Перлза и от Баскакова, но каждый из них очень много мне дал, несмотря на короткое время конференции. Тут же качественно изменилась работа в группе, которую я вел.
И вот тут-то и появился замысел Магического Театра…
