Привкус металла во рту. Пульс стучал в ушах вместе с шумным тяжелым дыханием, перекрывая все звуки, кроме одного – звука взрыва.

Меня отшвырнуло еще раз. Вместе с ударной волной явился и грохот, что опустился на землю тишиной, будто я потеряла еще и слух.

Кое-как поднявшись на ноги, опираясь на верную подругу – метлу, я повернула голову к воротам. Но их больше не было, просто не существовало. И защитного купола тоже не было. Прямо передо мной в магической зелени зияла дыра, через которую Барсвиль пробежал без каких-либо усилий.

Пробежал и обнял меня, схватил, поднял на руки, прижимая к себе так болезненно крепко.

– Все будет хорошо, слышишь? – на грани сознания различала я его голос. – Я эту малолетнюю тварь на ингре…

Слова директора ведьмовской академии оборвались резко. Что-то порывисто толкнуло его вперед. Упав на колени, он выронил меня на снег, а его руки скрючились, будто прямо сейчас их выворачивало от боли. Подбородок был задран к небу, светлые волосы развевались на ветру.

А сверху над ним за его спиной высился донельзя довольный Каль.

Вжух, вжух, вжух. С коротким свистом на дорожке перед дырой в заборе, окружая нас со всех сторон, появлялись черные плащи с золотыми нашивками. Щека мерзла от налипшего снега, но сил подняться уже не было.

– За проникновение на территорию чужой собственности наказание по закону – смертная казнь, лорд Эйлер. Вы не знаете законов империи, в которой живете? – насмешливо вопросил Калиан и кивнул своим плащам: – Уносите.

Медленно закрывая веки, я еще видела, как, взяв под руки, другие ведьмаки утаскивали Барсвиля в неизвестность.

Один раз, когда я тяжело болела, мне не удавалось отличить сон от реальности. Я бредила тем, что, казалось, видела наяву, но на самом деле этих событий никогда не происходило.

Проснувшись утром, я отчаянно надеялась, что все, что случилось ночью, мне просто приснилось. Что солнечный свет, заливающий комнату через окно, расскажет мне о новом дне только хорошее. Что я вдруг обнаружу себя больной, а вокруг меня снова будет виться обеспокоенная мама, что лечила любые болезни медвежьим жиром, крепким отваром с вареньем и добрыми историями.

Но мамы не было. В кресле у кровати сидел абсолютно счастливый Каль.

– Проснулась, ведьмочка? – улыбнулся он, пока я натягивала одеяло до самого подбородка, осознав, что лежу в одном нижнем платье. – Хорошо тебя вчера помотало. И Пелина тоже. Что же ты молчала, что твой уровень дара позволяет тебе управлять погодой? Мы могли бы это использовать.

– Как? – прохрипела я, медленно осознавая, что, кажется, застудила горло.

А может, и сорвала криком.

Не помнила. Я ничего не помнила с того момента, как парализованного Барсвиля утащили ведьмаки в черных плащах с золотыми нашивками.

Но я ждала. Мести, наказания, воздаяния за все то, что сотворила вчера. За рухнувшие планы Каля по моему соблазнению. За попытку сбежать.

А еще я ждала ответа. Ответа на вопрос, который никогда не осмелилась бы задать вслух. Потому что сама мысль о том, что будет с Барсвилем, уничтожала меня до основания.

Этот идеальный мужчина был моей слабостью, и теперь Калиан об этом знал.

– Император всегда собирает вокруг себя погодников. Если кто-то из высокородных лордов или леди отказывается платить, всегда можно заставить их это сделать, наслав шторм, ураган, бурю, сносящую все на своем пути. Или как сегодня. Ты наслала на столицу хмарь и серость в последние дни – она появилась с твоим приездом, но погодники утром разогнали тучи, утихомирили ветер. А знаешь почему?

– Почему? – спросила я едва слышно.

– Потому что сегодня во дворце день развлечений. И я приглашаю тебя посетить их вместе со мной, ведьмочка. – Увидев, как я открыла рот в намерении отказаться, ведьмак медленно покачал головой. – Ты не имеешь права на отказ. Я и так слишком долго выполнял твои прихоти. Ты – моя собственность, а значит, будешь делать то, что я скажу. Пей отвар и собирайся. Новое платье на кресле. Жду тебя в столовой.

С этими словами он вышел из спальни, насвистывая нечто веселое, а вместо него вошла служанка. Женщина прятала взгляд, старалась не смотреть на меня вовсе, но действовала сноровисто.

Принюхавшись к стакану, что был наполнен мутной желтой жидкостью доверху, я определила исцеляющую настойку, разбавленную бодрящим отваром, но выпить все до дна оказалось не так просто. Руки не держали, тряслись и дрожали, а тело сопротивлялось любой попытке сесть.

– Помогите мне выпить, пожалуйста, – попросила я, проклиная себя за слабость.

На грани сознания появилась мысль, что Каль мог снова меня опоить, но, сделав первый глоток, я развеяла любые сомнения, потому что пила уже и то и другое и по вкусу могла отличить расхождения с оригинальными рецептами.

Через пять минут я уже смогла дойти до ванны, но без помощи служанки навряд ли справилась бы быстро. Да и платье шнуровалось позади, скрепляя жесткий корсет до невозможности сделать вдох.

Новое платье мало отличалось фасоном от прежних. Юбка облегала бедра, нескромный вырез подчеркивал грудь, а второй – обнажал спину до линии поясницы. Но было и то, что смиряло меня с таким нарядом, – высокий ворот, за которым я ощущала мизерную толику спокойствия.

Забрав волосы в скромную прическу, служанка проводила меня до столовой. Наверное, я бы могла дойти и сама, но силы возвращались постепенно, и в надежности собственных ног, в их крепости я пока была не уверена.

При моем появлении ни Каль, ни Пелин, глядящий на меня волком, не удосужились подняться.

Стул с противным скрипом я отодвигала для себя сама.

– Ешь. Не хватало еще, чтобы ты при императоре грохнулась в обморок, – приказал Каль, откладывая газету, которую просматривал.

И я действительно попыталась поесть. Дрожащими руками взяла несколько кусочков нарезки в дополнение к каше, но протолкнуть в себя так и не смогла ни кусочка.

В горле стоял ком, и избавиться от него никак не получалось. Правда, причиной его возникновения был совсем не Пелин, обещающий сверлящим взглядом моей персоне ужасные муки за то, что посмела поджарить его.

– Что будет с Барсвилем? – спросила я, выпустив из пальцев бесполезные приборы.

– А я-то все гадал, как надолго тебя хватит, – оскалился Ворти в неприятной усмешке. – Ты знаешь мою цену, ведьмочка. Одна ночь, и он будет на свободе без каких-либо претензий с моей стороны. Я отзову все свои обвинения.

– Никогда, – выдохнула я с ненавистью, сжимая пальцы в кулаки.

Небрежно пожав плечами, Каль легко, абсолютно будничным тоном заметил:

– Значит, сегодня ты своими глазами увидишь, как его казнят. Поторапливайся. Император не станет ждать.

Натянув темно-синий плащ, подбитый мехом, я садилась в карету и совершенно не верила в сказанное Калианом. Сидя рядом на скамейке, он увлеченно смотрел в окно, будто лучась изнутри прекрасным настроением. Хмурым, злым и угрюмым выглядел его брат, разместившийся напротив нас.

– Едва удостоишься внимания императора, обязательно присядь в глубоком реверансе и не поднимай глаз от пола, не вставай до тех пор, пока он не даст дозволение или не оставит тебя. Ты все поняла? – спросил Ворти, когда наш экипаж тронулся по подъездной дороге.

– Поняла, – выдохнула я безразлично.

А сама во все глаза смотрела на восстановленные ворота. От вчерашнего прорыва не осталось и следа, будто битвы за жизнь, за свободу там никогда не происходило.

Страшный сон, кошмар, наваждение. Кто в своем уме позволит казнить лорда? Нет, я не верила словам Каля, а потому оставалась относительно спокойной и…

И снова зря.

Всю дорогу до центральной части города я сидела словно на иголках. Пыталась отвлекать себя тем, что видела сквозь небольшое окошко, но дороги и здания слились для меня в единое снежное полотно. Перед глазами стоял только Барсвиль, его улыбка, его глаза и тот последний миг, прежде чем я уплыла в темноту обморока.