– Я не глуховат.

– Хорошо ж, когда так! – я сбавил громкость до нормальной.

– Запрещенное что-то везете?

– Кем?

У шерифа начал подергиваться глаз.

– Государством! – ответил он мне, явно сдерживаясь.

– Каким?

– Российской Федерацией.

– Спасибо.

– За что? – полицейский явно нервничал.

– За пояснение.

– Так! Выйдите из машины. И вы! – капитан ткнул пальцем в Лёвчика.

– Виталя, давай уж завязывай. Мне-то это все за что?

– Зачем? – не унимался я.

– Осмотр на предмет запрещенных веществ, колюще-режущего и огнестрельного оружия.

«Начало-о-о-о-сь! – подумал я. – Виталя, вот кто тебя за язык тянул».

– Выйдите из машины!

– Блин!

– Что?

– Говорю, спасибо! – громче повторил я.

– Вытащите все из карманов, я сверху посмотрю.

– Понятые будут? Акт?

– Это осмотр, а не досмотр! Ведется видеофиксация. – Он указал на камеру, висящую на брюхе.

– А акт?

– Какой акт?

– Осмотра!

– Будет вам акт, когда найду что-то запрещенное.

– Кем?

– Государством… вы мне тут ваньку не валяйте.

– А если не найдете? Компенсация будет за моральный вред?

– Какой еще вред?

– Моральный, говорю ж.

– То есть?

– Меня всегда потряхивает, когда вожу беседы с вами…

– А чего ж потряхивает, коль ничего при вас нету? – Он внимательно посмотрел в мои глаза. – Или все же есть?

– Да нет вроде…

– Приступим!

Со всей пролетарской ненавистью осмотрщик похлопал по моим карманам и даже наклонился к носкам. Мне стало почему-то весело. Я улыбался во все щеки. Товарища капитана злило сие еще больше. Второй страж дорог лениво досмотрел Лёвчика, они закурили, молча наблюдая за процессом…

Согласен, что паренек в спортивном костюме, едущий на старой «девятке», да еще и с невыспавшимися глазами, может быть наркоманом, но увы и ах, монсеньор, Штольман – идейный алкоголик, уж извините, не по адресу… Открыл двери. Открыл бардачок. Закрыл бардачок. Закрыл двери. Открыл багажник. Закрыл багажник. Дело дошло до барсетки. Я вытаскивал из каждого ее отсека содержимое, а там всякого хлама навалом, как у порядочной барышни в ридикюле. «А это что? А это?» – прощупывая каждый миллиметр, спрашивал меня бордовый капитан. Я отвечал весело, но спокойно. В одном из карманов таился с десяток презервативов россыпью и пропуск на работу, очень, кстати, символично.

– Это что? – страж правопорядка стал прощупывать один из продуктов компании Durex.

– Это презерватив, товарищ капитан, новый, запакованный!

Рука была убрана с такой скоростью, будто ее током прошибло. Знаете, какой самый насыщенный оттенок у красного? Киноварь. Его добывают из сульфида ртути. Такого вот цвета было лицо шерифа.

– Езжайте! – Он отдал мне документы.

– Все, да?

– Да! – уходя, сказал мне он.

– Точно?

– Точно! – заорал капитан.

– А акт?

– Какой акт?

– Осмотра!

– Не будите лихо!

– Спасибо! – крикнул я уже ему вслед.

– Ну ты, брат, даешь! – захохотал Лёвчик.

– Комплексующие люди всеми правдами и неправдами пытаются выбиться к любой форме власти, чтобы показать этому миру, как он заблуждался на их счет. На практике выходит лишь изощренная форма синдрома калитки, через которую они никого не пустят, не напомнив о том, что являются хранителями ключей, а значит, и могуществом над ситуацией. Ко всеобщему несчастью, таковых хватает во всех сферах жизни человечества. И это говорит о том, что оно обречено. Людей, что кричат о своем гордом величии, основанном ни на чем, хочется искренне пожалеть. Глупость сделала их такими. Им с этим жить и дальше, так и не познав того, что смех вокруг – над ними.

– Что-то я не заметил, как ты над ними ржал…

– Это все метафорически!

– Рули давай, философ, пока нас не загребли еще за что-нибудь!

– Так я не понял, Лёва, а чего тебя так мало шмонали?

– Да потому что я на алкоголика похож, а это не запрещено законом.

– Я вообще-то тоже.

– Все дело в лице! – Он указал на свою пропитую рожу. – Видал? А у тебя еще ничего…

– Не похож я на наркомана.

– Это не я сказал, а капитан.

– Он не говорил.

– Ну имел же в виду.

– И что?

– Ты синяки свои под глазами видел?

– Так не выспался.

– Времена нынче такие!

– А интересно, как они меня на своих мотоциклетках на освидетельствование повезли бы? Насколько я понимаю, если ты вызываешь подозрения, то на своей машине туда ехать нельзя.

– Ага, и шлемофон бы дали, и с ветерком бы довезли! – заржал Лёвчик.

– А там облом!

– Ага.

– А обратно в таких случаях довозят, не знаешь?

– Конечно, такси бизнес-класса вызывают и публично извиняются. Сам начальник ГАИ выйдет, пожмет тебе руку и пожелает хорошего дня.

– Что-то мне кажется, сударь, вы привираете.

– Вам не кажется! Ты своими вопросами самого живого в могилу сведешь! – Лёвчик рассмеялся пуще прежнего.

– Вопросы могут ранить сильнее оружия.

– Доиграешься ты, Виталя, со своим оружием. Попадешь не на того, и все – пиши пропало. Подкинут чего. Не отвертишься. А мне потом тебе сухари таскать, да? Потрясающе ты придумал.

– Цивилизация двигается вперед сумасшедшими бунтарями, готовыми выйти за рамки дозволенного обществом. Так познается совершенное мастерство. Их финалом становится историческое признание либо психиатрическая клиника. Мыслительный процесс утомляет, особенно когда ты мечешься из стороны в сторону в поиске гениальных идей. В общем, кому как повезет.

– Вот-вот.

– У Чехова есть «Палата № 6», и у меня будет.

– Будет-будет, поехали уже, Склифосовский.

Спустя два часа дорожных мытарств по подмосковным пробкам мы очутились у забора усадьбы Чехова в Мелихово. Внимание Лёвчика привлекли два толстых гуся, что мирно щипали травку у небольшой речушки рядом.

– Виталя, это знаменитые Мелиховские гуси. Я пойду их сфотографирую. Для истории.

– Лёва, это плохая идея!

– Смотри, какие они жирные. Ты ел когда-нибудь гуся?

– Жатецкого только.

– Интересно, какие они на вкус? Как курица, наверно…

– Ты их фоткать собрался или жрать?

– Т-с-с-с! – он приложил палец к губам и на цыпочках начал красться в сторону речки. Выглядело сие максимально комично, ибо Лёвчик по комплекции своей был похож на типичного вышибалу из клуба, – Сейчас такой кадр будет, хоть в National Geographic отправляй.

Люберецкий фото-ниндзя был с легкостью обнаружен Мелиховскими гусями, которые ревностно кинулись защищать свое личное пространство. Видели бы вы, как Лёвчик молниеносно передвигался в сторону машины. Я уже сидел внутри и закатывался над ним.

– Это тебе кармическая месть!

В забеге все же победил мой друг, а гуси еще минут двадцать наворачивали круги вокруг машины.

– Лёва! Мы пойдем к Чехову или тут целый день просидим?

– Ты первый выходи!

– Ага, ну конечно, ты их взбаламутил, вот и выходи!

– Давай еще посидим!

Видимо, хозяевам речного побережья охота на Лёвчика наскучила, и они удалились восвояси.

– Ну что, пошли?

– Только быстро.

– Раз, два, три! Побежали!

Два бегущих из машины в административное здание взрослых мужика знатно повеселили школоту из подъехавшего автобуса, а гуси даже не посмотрели в нашу сторону.

Я зашел в здание и направился к кассе. Из какого-то помещения мне навстречу сначала вылетела ворона, а за ней – тетка с веником. Лёва шарахнулся к стене.

– А ну кыш-кыш отсюда! – вопила она.

– Как-то это по-гоголевски! – заржал я.

– Не умничай тут! – ревностно заревела тетка.

– По-чеховски так по-чеховски!

Ворона билась об окно, пока не нашла открытую форточку.

– Разлетались тут! – воронья гончая резко остыла. – Ну бывает! – И заняла свое законное место в кассе.

– Два взрослых! – едва сдерживая смех, выдавил я из себя.

– Пожалуйста! – как ни в чем не бывало выдала кассирша, а затем наградила меня картой усадьбы, чтоб путники не заплутали.