Ладно, не будем о грустном и о прошлом. Оно уже прошло, его не изменишь, так нечего его в голове мусолить.
В целом-то, мой первый день в новой-старой школе, принёс много открытий, лишь подтвердивших прежние мои догадки. Пропускной режим, отсутствие камер, машины и социальный уровень учеников…
Пожалуй, действительно чем-то новым и неожиданным стало только «дежурство по классу». Откуда, в, по факту, элитной школе для «Золотой Молодёжи» использование физического низкоквалифицированного труда учеников? Это же, вроде бы, нонсенс! Такого быть просто не может…
Однако, после некоторых размышлений, я пришёл к парадоксальному выводу: может! И ещё как может. Более того: подобная практика и в мире писателя существует. И не в России. Точнее, не только в России. А в достаточно развитой стране с мощной экономикой и… жёстко патриархальным строем общества. Ещё и, официально, остающейся Империей. В Японии.
Да-да, именно в Японии. Причём, там этот момент развит и доведён чуть ли не до абсурда. Школьники там не только «дежурят» в классах, но ещё и коридоры моют, драят туалеты, и заменяют собой работников столовой. И это не только в каких-нибудь «общественных» школах, но и в частных, самых, что ни на есть дорогих и элитных!
Кстати, в Южной Корее, нечто подобное даже в университетах практикуется… Не скажу, что сам лично считаю эту практику безусловно правильной, но так и я — не учредитель этой школы. И, если у них тут так заведено, то это имеет под собой какое-то обоснование. Ну, как минимум, что-то вроде: будущий управленец должен хотя бы обзорно представлять себе, что такое ручной физический труд, он не должен считать, что «булки растут на деревьях», а чистота в помещениях поддерживается сама собой. Да и для сплочения коллектива, для создания более прочных межличностных связей, совместный труд — один из самых эффективных инструментов. А ведь, весь смысл школы в социализации. А в такой школе, социализация и обретение обширных и устойчивых связей — вообще главное! Ведь, любые знания, в любом количестве, от любых наёмных частных учителей и репетиторов, своим детям ТАКИЕ родители могут и дома дать. Да ещё и с куда большей эффективностью.
Хм, в эту же струю, тогда и отсутствие камер, с определённой степенью бездействия администрации: создание навыков самостоятельного решения межличностных проблем… возможно, да и скорее всего, с привлечением семейных ресурсов к их решению… в условиях, когда у оппонента ресурсов ничуть не меньше. «Свободное поле» для «войн» и «разборок». Ведь, после выпуска, никакой решающей твои проблемы, следящей, чтобы тебя не «буллили», подтирающей тебе сопельки «администрации» не будет! А та, что будет… выполняет совершенно другие функции, и имеет на твой счёт совершенно другие интересы. Там, как бы, уж самому от этой «администрации» не огрести по полной и «буллинга», и «рэкета», и отжима бизнеса вместе с бабками…
Что бы «золотые» детки привыкали пользоваться всеми доступными им инструментами сразу, с детского возраста.
В таком ключе, если подумать, то получается, что жёсткая дисциплина и сильная администрация нужны как раз в школах для детишек родителей попроще. Для тех, у кого подобных инструментов с ресурсами и в помине нет. Для тех, кому и дальше, по жизни, придётся всегда полагаться только на защиту «учителя» и «администрации», и никогда, ни при каких обстоятельствах, нельзя нарушать установленные правила. Ведь, за любое нарушение жестоко карают.
А здесь… дети учатся сами… правила УСТАНАВЛИВАТЬ. И следить за их соблюдением. Либо НАРУШАТЬ их, и разбираться потом с последствиями. Причём, не всегда последствия пойдут в минус…
Правда, сильно я всем этим голову себе не забивал. Меня ведь это всё мало касается. Как я уже и упоминал в разговоре с Алиной: брать с меня нечего, я ни с кем не конфликтую, и я — сын Князя, то есть, жутко неудобная и непредсказуемая в плане возможных последствий мишень. Не найдётся в этой школе таких дураков, кто решился бы меня тронуть просто из «спортивного интереса». Ну, я, по крайней мере, так думал… нда.
Так что, после окончания дежурства, проводив девушку до её машины с личным водителем и парой телохранителей, открыв ей дверь и вежливо отказавшись от предложения подвезти, я направился домой. Там переоделся, забрал из сейфа свой пистолет и потопал в Полицейский тир на запланированные занятия — прекращать «прокачку» «скиллов» я не собирался. Тем более, что у меня уже начинало что-то получаться. Что-то, что не стыдно и профессионалам показать. Не на их уровне, конечно, но совсем уж жалко я смотреться на их фоне не буду. Тем более, что Борис Аркадьевич разрешил мне «продвинутый» курс обращения с пистолетом преподавать. Тот, который специальным подразделениям охраны «Первых Лиц» преподают. Не весь, понятное дело — весь я не потяну, да и на фиг он мне не нужен, но именно в части работы с короткостволом. Как быстро достать, как быстро изготовиться, как бить на сверхкоротких дистанциях, как бить в падении, как бить в движении, как бить по террористу с заложником, как самому не оказаться заложником… Много, в общем, всего. Я ещё и четверти не освоил, но очень стараюсь — это интересно! В мире писателя-то мне точно ничего такого уже не освоить. Там, для этого, надо слишком сильно жизнь менять и перестраивать, слишком много дополнительных обязательств и ограничений на себя брать. Не стоит оно того. А вот здесь — почему бы и нет? Я люблю осваивать что-то новое и интересное…
Потом бассейн… А что, кто-то думал, что случившееся полтора месяца назад заставит меня забыть сюда дорогу? Нет. Не заставило. Да — воспоминания били по нервам и портили настроение. Постоянно пыталось проклюнуться чувство вины за смерть Анастасии Дмитриевны, но я гасил его в зародыше: не я нажимал на курок. Не я тащил её с собой в бассейн. Не я залезал ей в голову. И даже не я принимал её на работу, поручая «присмотр» за мной. Она знала, на что шла, когда пыталась «наладить со мной отношения». И информацию о, минимум, одном покушении уже имела.
Так что, брать на себя ответственность и вину за чужую судьбу и чужие действия — вредно. Так же вредно, как не брать за свои, и винить в своих неприятностях кого-то другого.
А бассейн… опасно — да, опасно. Но не опаснее, чем в любом другом месте. Если кто-то ещё решит устроить мне засаду, ловушку или покушение, то любое другое место подойдёт ничуть не хуже этого. А закрываться на бронедверь дома и дрожать под кроватью, накрывшись одеялом — не выход. Да и не получится — минимум, в школу придётся ходить всё равно.
А бассейн… он слишком много полезного может дать развитию моего тела, чтобы отказываться от него только из-за того, что в нём настроение портится. Тем более, это ненадолго — повторение, привычка и будничность быстро притупляют и стирают любые, даже самые гадкие и отвратные воспоминания… если психика не ломается сразу, конечно же. Моя, вроде бы, не сломалась.
Вечером, пробежка, небольшой разговор по телефону с братом… а что? Телефон мне отдали, номер брата в нём не затёрли, прямого запрета на общение не накладывали, так что, в чём проблема? Вот я и общаюсь. Не лично — на личное прямое общение запрет, как раза, никто не снимал. А вот по телефону — да. Общаюсь. Уже третий день.
Княжне Мэри я, кстати, тоже ответил на её сообщение. Даже не сообщением, а звонком. Разговор состоялся. Я попросил прощения за то, что не ответил сразу, объяснил, почему. Сказал, что сейчас всё в порядке, и вообще, в происшествии я практически не пострадал. Поздравил её с заключением помолвки и… и, собственно, всё. Разговор выходил очень скованный и неловкий. Я бы сказал, что натужный. Он был тяжёлым и для неё, и для меня… Так что, после обмена необходимыми фразами, он завершился. И больше не повторялся. А я ещё полночи бил макивару, прикрученную к стене в моей квартире… сначала её прикрутив.
Сел, а точнее лёг за компьютер — я предпочитаю пользоваться ноутбуком лёжа, а не сидя, есть у меня такое маленькое чудачество, только уже перед самым сном. Лёг и начал шариться по Всесети, накапывая информацию на своих одноклассников. Не только тех, кого мне назвала Милютина, но и на всех, кого вообще вспомнил. Списков классов и школы-то в открытом доступе не было. Приходилось полагаться только на память. А помнил я не очень многих. Сказывались прежняя, да и нынешняя антисоциальность.
