Из-за дальности я не мог разглядеть их лиц, но почему-то уверен — они были перекошены всё теми же страшными гримасами ненависти, что и там, на мосту сверху.
Они прыгали, падали, разбивались, тонули, но той злой и безжалостной воле, что гнала их вперёд и вниз, было плевать на это. Ведь кто-то выплывал. И эти выплывшие начинали плавать вокруг, поджидая и выискивая меня.
А когда таких пловцов стало слишком много, настолько, что я теоретически мог бы среди них затеряться, сверху, с моста послышались выстрелы тех самых ППС-ников, которые без всякой жалости и пощады стали расстреливать вообще всех, кто плавал…
Я, наверное, уже никогда не забуду этого зрелища. Этого шока. Этой совершенно бесчеловечной и бессмысленной жестокости…
* * *
Я лежал на той же самой койке, в той же самой больнице, что и прошлый раз. Лежал и тыкался в свой телефон. Смотрел, сколько ещё в Москве мостов, с которых я не прыгал. Ещё не прыгал… Выходило, что много. Только над Москвой-рекой их тридцать пять. На двух я уже «отметился». Осталось тридцать три… И это, если не учитывать Яузу и другие реки поменьше…
Не слишком обнадёживающий факт. Хотя, опять же — как посмотреть. Ведь, если взглянуть на ситуацию так, что я не умру, пока с каждого из них не прыгну, то это получится более, чем оптимистичный прогноз! Даже, я бы сказал — жизнеутверждающий. В нынешней-то обстановке…
Хоть что-то… жизнеутверждающее.
Полчаса назад меня закончил допрашивать следователь из Питера. Из Имперской СБ. Следователь с очень широкими полномочиями. Мне про это потом, после его ухода, Борис Аркадьевич рассказал. Да — допрос проходил в его присутствии. И в присутствии всё той же Разумницы из СБ Долгоруких. Всё ж — я член Княжеской Семьи. Сын Князя. Хоть и номинальный. Никак нельзя без соблюдения формальностей…
Почему Имперский следователь, а не только москвичи? Потому, что дело уж очень громким вышло. Слишком много людей погибло. Серьёзный резонансный теракт вышел. Ведь Маверик же ещё следы потом заметал, чтобы самому уйти из того ада, который он там устроил. Как? Просто, грубо и… эффективно. Приказал водителям всех грузовых машин, что там остановились, а я напомню — транспорт в этой Москве, в основном, именно коммерческий, то есть, грузовой и грузо-пассажирский, поджигать баки своих машин.
А там ведь и пара бензовозов затесалась, и цистерна с каким-то химреагентом, и самосвалы с зерном, и фура с аммиачными удобрениями… В общем, жахнуло знатно. Мосту досталось. У пожарных и МГЧС работы оказалось много.
А Маверик, гнида, ушёл. Ещё и ни на один регистратор не попасть умудрился. Точнее, может он и попал, да только водители, что на том мосту были, прежде чем поджигать баки, сначала регистраторы свои вырывали, ломали и бросали в воду… А потом умирали сами. Кто от взрывов, кто от огня… кто в драках между собой. В драках насмерть…
В результате, во всей той мясорубке и том хаосе, что разразился на Крымском мосту, единственным живым свидетелем, способным что-то связное поведать, оказался я. Единственным, кто мог предложить сколько-то рабочую версию того, что там произошло и из-за чего. Версию, которую будут ещё проверять и проверять.
Так что, допрашивали меня уже совсем не как в тот раз, после первого покушения. А куда серьёзнее. В прошлый раз-то, со мной просто мило беседовали…
Однако, мне скрывать нечего. Всё, как на духу выложил. Без утайки. Подробно, не скупясь на детали, не злясь, когда задавали одни и те же вопросы по три, по четыре, по пять раз… И как с Анастасией Дмитриевной встретился… ныне покойной. И как в бассейн ездил. И как нас оттуда забрали. И как дрался, и как прыгнул, и как выплыл…
Как я, кстати, в больнице-то оказался? Да просто всё до банальности и элементарности: залез на баржу. Там меня заметили, вызвали полицию. Те меня приняли, стали выяснять личность. Пока выясняли, уже и СБ Долгоруких подъехало. Дальше: Мамонт — больница. Говорю ж, всё просто.
Одного не стал говорить следаку. Да и Мамонту тоже. Про свои ощущения. Сказал только, что улицу за окном узнавать перестал, да на телефоне пропавший сигнал увидел. Тот вроде поверил.
Почему не стал? Так я и сам не уверен, что что-то там чувствовал. Хрен его знает, что там именно было. И было ли? Не фантазия ли моя разыгравшаяся. А то ещё прицепятся, начнут крутить… хрен их, этих следаков и СБ-шников знает.
А ещё… Борис Аркадьевич рассказал, что в этот день не только Маверик шалил в Москве. Полноценное вооружённое нападение на ГЭС было. На ту самую, которая подготавливалась под строительство завода нового. Нападение с применением Одарённых… Настолько там жарко было, что пришлось Дружину Княжескую задействовать…
Кстати, если посмотреть на карту и подумать, то получается, что Маверик меня именно туда и вёз. Для чего только, не очень понятно.
Дружина ГЭС отбила. Разрушить её не позволила. Серьёзно разрушить, в смысле. Мелких и средних разрушений там после их вмешательства-то хватает. Дружина — она ж сплошь из одних Одарённых состоит. В ней «простых» людей нет. А как Одарённые воюют, я уже видел. Больше не хочу. Удивительно, как они не то, что ГЭС, как они весь район там с землёй не сравняли…
* * *
Маверик в новости не попал. Не теракт на Крымском мосту случился, а несчастный случай, авария, автокатастрофа. Трагическое стечение обстоятельств, унесшее жизни трёхсот пятидесяти шести человек.
В Москве, да и в целом, в Империи, был объявлен трёхдневный траур. Сегодня похороны. Одни большие общие похороны, полностью оплаченные из Княжеской казны. И все расходы. Тем родственникам погибших, что решили забрать тела и увезти хоронить на родину, или куда-то на «семейные» кладбища, поближе к могилам предков, оплатили транспортировку и церемонию по месту. Остальным выделили места рядом друг с другом, на Новодевичьем кладбище, в Лужниках.
Может, кощунственно о таких приземлённых вещах говорить — у людей горе… Но вся наша жизнь из таких вот приземлённых вещей состоит. Как вот и в этом случае: да — трагедия, да — люди умерли, но — жизнь других людей продолжается. Жизнь их близких, родственников, детей, родителей. И им надо как-то жить дальше. Тут хоть деньги на похороны искать не надо, вырывая их из и так понёсших серьёзный урон семейных бюджетов.
Так же и социальные выплаты: пенсии по утрате кормильцев, компенсации, льготы…
Было бы всё это так же четко и оперативно, не будь в центре происшествия меня — Княжеского сына? Не будь я замешан в этом?
Не знаю. У меня нет ответа и доступа к настоящей статистике. Официальная, размещённая во Всесети, говорит, что, да — было бы. И было уже неоднократно. Но, это официальная. Мир писателя научил меня скептически относиться ко всему официальному. Воспринимать фактом только то, что можешь лично посмотреть и потрогать.
А факт — вот он: триста пятьдесят шесть закрытых гробов. Да — именно закрытых. Те, что уехали по своим городам и деревням, тоже уехали наглухо заколоченными. Официально: тела слишком сильно пострадали в огне. Не официально… тоже. А ещё, чтобы не смущать пулевыми и рвано-резанными-колотыми ранами на телах. Чтобы не вызывать лишних вопросов у обывателей.
Хотя, вопросы всё равно были: центр города же, день. Многие стрельбу слышали. Кто-то наблюдал лично, как люди с моста в воду гроздьями сыплются. Кто-то даже заснял на камеры своих телефонов… Однако, центральные СМИ всё одно придерживались версии техногенной катастрофы. Князь лично по телевиденью заявление об этом сделал. Император тоже какие-то слова сказал. Знаю — сказал, но сам не смотрел. Мне и отцовского лица на экране телефона хватило, чтобы не иметь желания слушать то же самое ещё и от Императора.
Сегодня похороны.
Жаркий солнечный день середины лета. И заплаканные люди в чёрном. Как что-то чужеродное, неуместное, неправильное в этом месте и этом времени. Процессия с черными гробами на плечах. Процессия с красивыми цветочными венками и лентами. Живая музыка… играющая траурно-похоронные марши и мелодии.
