А я домой попал только через неделю, вместе с дедом на автомобиле. Причем, за рулём восседал именно дед. Когда я полностью собрал первый свой мобиль, установив двери, стёкла и тент, дед почти в приказном порядке заставил меня научить его ездить на нём. Уж очень ему понравилось как глазели на него местные жители, когда я его куда-либо привозил. А особо ему понравился ревун, который издавал звуки более всего похожие на сигнал подводных лодок моего времени.

Правда, первый двигатель, установленный на мою копию мотоколяски «Кинешма», долго не прожил и в один прекрасный день вышел из строя. Позже, разбирая его, я обнаружил, что развалился поршневой палец из-за некачественного литья. Что и привело к разрушению самого поршня и шатуна. Посмотрим насколько долго проживёт новый двигатель.

Вместе с нами на хутор ехала и бабушка Тейя. Если дед во время поездки развлекался, пугая попутные экипажи рёвом автосигнала, то бабуле очень понравилась работа стеклоочистителя. Для приведения которого в действие, я использовал заводной механизм от старой музыкальной шарманки. Раз за разом заводя пружину ручкой-барашком на передней панели мобиля, она внимательно следила за работой дворника. Водя не только глазами, но и головой вслед за поворачивающимся и убирающим со стекла дождевые капли механизмом.

А дома нас ждало сразу несколько сообщений. Первое, о том, что моя сестра Анью родила мальчика, которого назвала Матти.

— Скоро их солить можно будет, этих Матти, — проворчал дед Кауко, тем не менее радостно сюсюкаясь с самым младшим своим правнуком.

А второе, что мои родители решили взять на воспитание парочку малолетних мальчишек-сирот из дальних шведских родственников. И теперь мне с матушкой надо было в июле съездить в Швецию, в городок Шеллефтео. На мои возмущения мама отвесила мне лёгкую затрещину, затем обняла и объяснила:

— Ты самый младший у нас. Им с тобой будет проще общий язык найти. Да и я по тебе соскучилась. Умотал в город учиться и забыл про меня. Вот и хочу с тобой побольше времени провести, пока ты окончательно не превратился в копию своего деда.

Против таких аргументов мне возражать было нечего, и я согласился.

……

В конце июня у нашей корпорации появился технический директор. Взять на эту должность Эдвина Леонарда Бергрота присоветовал Леопольд Мехелин.

Господин Бергрот долгое время возглавлял бакинские нефтяные промыслы братьев Нобелей. А в прошлом году, наследники нефтяной империи Нобелей неожиданно уволили его, и он вернулся на родину, в Финляндию. Долго высидеть без дела он не смог и пошёл за советом к своему давнишнему другу Мехелину, у которого в это время был дед Кауко.

Они, кстати, Мехелин и мой дед, полностью поменяли название триплекса — с придуманного мной «бутербродного стекла» на «финское бронестекло» (suomalainen panssarilasi). Ну и ладно. Тоже неплохое название.

С господином Бергротом мне пришлось познакомиться довольно близко, когда он изъявил желание преобразовать мою домашнюю автомобильную мастерскую в небольшой заводик. И заявил, что ждать какого-то американского инженера для патентования новинок в автомобилестроение, как минимум, глупо.

— Вы его не знаете! Скажет, что это не новинка, а сам приедет домой за океан и зарегистрирует на себя. Таких случаев много! Я с таким уже сталкивался! — убеждал он деда Кауко, полностью игнорируя меня, хотя я тоже находился в кабинете.

— Матти, что скажешь? — дед не стал рубить с горяча, помня, что давал мне обещание дождаться приезда Генри Форда.

— Херра Бергрот, в общем, прав. Тянуть с этим смысла нет, — признал я правоту нашего нового директора. — Но, деда, мне нужен инженер-механик, специалист, работающий на нас, чтобы правильно описать технический процесс для заявки.

— В этом я могу тебе помочь, парень, — впервые за всё время обсуждения создания автомобильного предприятия господин Бергрот обратился ко мне лично. — Я сейчас провожу набор инженеров-технологов на ваши предприятия и отправил запросы на все трудовые инженерные биржи Европы и империи. Пока что откликнулось всего пять человек, которым подходят наши условия. Если хочешь, можешь взглянуть и выбрать себе инженера. Правда, инженер-механик там всего один, да и тот без опыта, сразу после университета в Цвиккау, — покопавшись в бумагах, он протянул мне лист с машинописным текстом.

— Йёрген Скафте Расмуссен, — прочитал я данные и завис, пытаясь вспомнить, где я мог слышать или прочитать про этого, судя по данным, датчанина.

Не, не помню. Был фильм «Расмус-бродяга», а про Рассмусена не вспоминается. Я в отчаянье даже запустил пятерню в свою шевелюру, но поймав укоризненный взгляд деда, поспешно вернул руку на столешницу.

— Ладно, приглашайте его, — согласился я, подумав, что могу вспомнить и позднее кто это.

Глава 14

Глава 14

Катаро Хонда и представить не мог, что его возьмут в плен на третий день пребывания на фронте. А ещё ранее он не мог представить, что вообще попадёт на фронт. Так как на всех студентов и преподавателей Токийского императорского университета распространялась бронь, защита от призыва. Которую ввёл ещё генерал и премьер-министр Ямагата Аритому во время Японско-Китайской войны в 1895 году.

Но из-за разгрома второй армии уже не барона Оку разозлённый император вновь назначил главой генерального штаба маршала Ояма Ивао.

Разжаловав и отправив на фронт того самого Ямагато Аритому, который и был куратором Токийского императорского университета. Не избежали этой участи и многие студенты, и преподаватели университета, включая даже его главу Ямакаро Кандзиву. Который в звании рикугун-сеса (майор) поехал в Корею. Преподавателю электротехники и металловедения Катаро Хонда присвоили звание рикугун-сё-и (младший лейтенант) и отправили в третью армию генерала Ноги во главе взвода, укомплектованного из студентов университета.

По пути в Китай пришлось изрядно поволноваться, так как экипажу транспорта примерещилась русская подводная лодка, которая, по весне, потопила броненосцы «Ясима» и «Хацусе». Из-за этого на судне возникла паника, только чудом не переросшая в массовое бегство. Многие солдаты уже заняли места в шлюпках и примкнутыми штыками отгоняли остальных претендентов на спасение, ничуть не заботясь, что шлюпки нужно было ещё спустить на воду. Спас ситуацию капитан судна, который в рупор заявил, что русская подводная лодка потеряла их транспорт.

По прибытию к месту службы их сразу отправили на передовую линию, для замены очень сильно потрёпанных частей. С момента позорного майского поражения второй армии генерал Марэсукэ Ноги смог выдавить русские части с первоначальных позиций на правом фланге и даже занял город Цзинь-Чжоу. Русские войска отошли на вторую линию обороны, подготовленную в самой узкой части перешейка Цзиньчжоу. Но сил на продолжение наступления уже не было, и японские подразделения стали поспешно окапываться.

Катаро, зная о безалаберности своих студентов, на свою беду, пошёл проверять посты. Ну, и вышел прямо к русским разведчикам, которые, проникнув в их траншею, уже вырезали весь пост и вязали рядового первого класса Хаяси. Убежать или поднять тревогу бывший преподаватель университета не успел. Его поймали, вставили в рот кляп, связали и, надев на голову мешок, куда-то поволокли.

— Господин полковник, охотники с пятой роты добыли пленных. Одного офицера и рядового. Офицер говорит на английском, — доложил командиру Санкт-Михельского батальона Мозесу Мурману его адьютант.

— Офицер, это хорошо. Перепиши фамилии охотников для поощрения и давай сюда японца. Стой. И полковника Туринга пригласи.