Но пока было рано бороться с системой, и всё ещё хотелось быть прилежным сотрудником. Я вдруг вспомнил о том, что двое раненых мною четырёхруких видели, как я телепортировал их стрелявшего в меня приятеля. Позвонил Тизири.

— Слушай, меня догнали и ранили. Мой мурланг покрошил их в ответ, а одного я смог телепортнуть в точку тринадцать, как ты и говорила. Но они видели.

— А, молодец. Направляйся сюда, подлечу.

— А с теми-то что делать?

— Ты что, как первый раз на полевых заданиях? Пара-тройка увидевших — не страшно, главное, чтобы не массово. Как ты, идиот, сделал полчаса назад. Случайные контакты отсеиваются и обрабатываются фильтрующими Алгоритмами ежесуточно. Тебя перенести, может? Только место получше найди.

— Хорошо, сейчас подумаю.

Я завершил звонок, и мой взгляд упёрся в двухэтажное здание, сильно выделявшееся из ландшафта — каменное, с красивыми колоннами. Оно стояло на большом перекрёстке, не дать — не взять типичный Дом Культуры в районном центре. Подойдя поближе, я подтвердил догадку — это был самый настоящий театр с афишами и плакатами на трёх языках — гмоннийском, непонятном иероглифическом и рутенийском, буквы у которого почти не отличались от моего родного.

Но больше всего моё внимание привлекла одна из старых афиш — наполовину содранная, с большим портретом скра. Скра был весьма почтенных лет, в очках, и держал два музыкальных инструмента — лютню и барабан. Подпись на рутенийском гласила:

«Р-рьк из племени Бардов. Личность-оркестр с другого континента. Музыка Кремния»

— Стоп. Это Рюрик? Он выступал здесь?

— Да, это Р-рк, мой троюродный брат! — сказала Джен. — Он часто здесь выступать. Много путешествовать. Очень известный скра, его двуногие уважать. Ты знать его? Его многие двуногие уважать и знать.

Я оживился.

— Да-да! Я виделся с ним, очень уважаемый джентльмен. Он вернётся?

— Он отправился с другом на север. Давно, дней двадцать назад. У него есть здесь дом, во-он там, — она вытянула сразу две руки и показала куда-то в соседний квартал. Когда вернуться — не говорить.

— Пожалуй, я наведаюсь к тебе, когда он появится, хорошо? Очень хочу с ним повидаться.

— Заходи! Моя жить на углу Роркха и Варлока. А вот и твой трамвай.

Мы дошли до небольшого пустыря. По одинокой одноколейной ветке подъезжал к кольцу состав — три вагона, напоминавшие примитивные платформы под тентом, и один — с завитушками, красивый, бронированный.

— До свидания, барин, — кивнула Джен и удалилась.

На платформе стоял одинокий джакса в шляпе, коротко поклонившийся мне, а также троица гмонни — видимо, родители с подростком, я заметил, что они разных рас — высокая, смуглая мамаша и неказистый, серокожий батя. Все трое также поклонились — очень по-японски, учтиво и вежливо. Видимо, порода и статус моего «коня» повышали и мой. Вагоновожатый — бородатый, абсолютно со славянской мордой мужик — тут же выскочил из вагона. Отвёл Илонмаска в задний — зверь спокойно запрыгнул и свернулся клубком, заняв чуть ли не половину салона, а меня отвёл в передний. Билета не спросил.

Трамвай миновал трущобы и по весьма живописному акведуку подобрался к городской стене. Там он въехал в широкую прямоугольную башню — внутри была остановка, на которой в вагон зашли двое стрельцов. Спросили у всех документы, я ответил, что ранен, и меня надо сопроводить в гостиницу. Прозвучало убедительно — один из них остался, доехал до нужной остановки и довёл Илонмаска под уздцы к самой «Дипломатической». Там уже захлопотали администраторы — на заднем дворе нашлись просторные стойла для мурлангов с кучей хвойных веток и странных кусков глины. Я пригляделся и увидел, как внутри копошатся какие-то насекомые.

На входе в гостиницу меня встретила Тизири.

— Во-первых, вот тебе новый пропуск. Старый может выкинуть, Во-вторых — пошли. Лечить буду. И покажу кое-что, чтобы ты больше так не делал.

Прихрамывая, я забрался на второй этаж. Номер Тизири оказался куда просторнее, и как только я переступил порог, то ахнул. Стена, казавшаяся секундой назад пустой, тут же превратилась в огромный экран с кучей графиков, изображений, бегущих списков и прочего. Рядом проявились контуры белоснежного шкафа, в котором угадывался холодильник, а рядом — стеллажи с кучей странных предметов. Мигом вспыхнули дрова в камине, а сама Тизири лёгким взмахом скинула одежду и осталась в одной кружевной комбинации.

Я отвёл взгляд и приготовился снова оправдываться и отмазываться, но, похоже, пока никакой речи не шло. Со стены сорвался и влетел в руки Тизири небольшой ящичек, она протянула мне.

Внутри была россыпь камней — гладких галек, ребристых зелёных обломков вроде малахита, несколько кристаллов.

— А-ашки. Алгоритмические артефакт. Я поняла, что ты вообще неуч, поэтому тебя и сослали к нам, так? Так что сейчас потренируешься.

Да уж. Тренировка вышла оригинальной.

Глава 16

А-ашки

[89/10]

Я присел на кровать, набрал горсть и подержал в руках.

— Разноцветные. Красивые. Чем отличаются?

— Ничем. Просто чтобы лучше различать, одни Алгоритмы принято упаковывать в кристаллы хрусталя, другие в опал, в гальку — и так далее.

Покрутил в руках большой кусок не то мрамора, не то яшмы — розоватого, с прожилками.

— Там что?

— Левитация крупного объекта. Для того, чтобы посмотреть содержимое, выбери команду «просмотр образа»: [Рэсемне карау].

Я вошел в обработчик, выбрал команду, наведясь невидимым курсором на амулет. Отобразился десяток разноцветных строчек, среди которых я заметил последнюю цифру: 100000.

— Что за цифра?

— Мана-тонны. То есть ты закидываешь в артефакт столько мана-тонн, сколько нужно, и потом он расходует их на выполнение Алгоритма. Сам или по расписанию.

— Образ! Микросервисная виртуализация, значит?

— Что?

— Ничего, продолжай, это у нас на Агао принято было так их называть. Хорошо, можно просматривать, заряжать, а как пользоваться-то?

— Тут смотря как в Алгоритме будет. Какие-то по внешнему Алгоритму, по паролю, какие-то — сразу и постоянно, по мере создания.

— Слушай? А сколько у тебя дневной лимит мана-тонн.

Тизири вздернула бровь.

— Это наглость! Такие вопросы не принято задавать.

— Ясно. Как и с зарплатой. И с возрастом дамы. А почему именно камни?

— Ну, ты хоть к молекуле воздуха можешь привязать. Кто-то к карточкам, к свиткам привязывает. К строениям. Просто воздух потом ты не найдешь. А камень сложно сломать. Даже если сломаешь — к одной из крошек Алгоритм останется привязан.

— Отлично. Так, давай попробуем. Допустим, я хочу привязать Алгоритм вот к этому… что это, малахит?

— Ну так ты сначала проверь, назначено ли что-то на него? Отвязывать потом научишься.

Следующие минут десять я проверял все два десятка камней. Толком без словаря, конечно, полностью не разобрал, но примерно понял: в половине из них было что-то про перемещение, ещё в четверти — про вызов других алгоритмов, вроде поисковых, подслушивающих и прочих. В парочке — просто мана-тонны, на которые требовался кошелёк, а ещё два запрашивали пароль. Одна галька была пустая, без Алгоритма.

На дне же обнаружилась большая и очень ржавая железная гайка.

— А в этой гайке чего?

— А вот. Введи пароль — мой номер для коммуникации — увидишь.

Тизири коварно прищурилась. Я, разумеется, не увидел подвоха, и ввёл.

Честно говоря, до сих пор не могу сказать, догадывался ли я, что начнётся после этого. Возможно, и догадывался, и даже втайне от себя самого желал.

А началось то же самое, что я испытывал во время первого своего лечения от пули, только вот пребывал я сейчас в куда более сознательном состоянии и чувствовал всё намного отчётливей. Размеры комнаты исказились. Тизири превратилась в прекрасную анимешную девочку, тут же оказавшуюся верхом на мне.

Одежда на ней мигом куда-то делась, а то, что скрывалось под ней, стало намного больше, сочнее, теплее. Странные токи прошлись по телу. Мои ключица и ноги тут же перестали болеть, а некоторые другие места пришли в интересное состояние.