Посадив меня перед собой, дядя завел железного «коня», и под бодрое урчание двигателя мы помчались на дальний пруд в соседнюю деревню.

В целях сохранности личного транспортного средства дядя оставил скутер во дворе у своего знакомого и, подхватив снасти, повел меня вниз к мерцающему в утренних лучах солнца водоему. Пройдя по узенькой тропке вдоль прибрежных зарослей, дядя нашел небольшой пятачок берега, освобожденного от камыша. Тут уже была воткнута рогатина и даже имелся хорошо имитирующий лавку ствол сухого дерева.

— Вот, отличное, прикормленное место! — достав из сумки баночку с червями, произнес дядя. — Ты лови здесь! А я пойду немного дальше, буду возле того дерева! — показывая на крону раскидистой ракиты, растущей неподалеку, добавляет он. — Не побоишься быть один?

— Нет, не побоюсь! Ты же ведь рядом! — бесстрашно заявляю я.

Получив от меня утвердительный ответ, дядя направился к примеченному дереву, оставляя меня одного.

Скрывшись за высокими зарослями камыша, дядя пропал из вида, но еще некоторое время напоминал о своем присутствии шелестом сухой осоки и камыша. А я насадил червяка на крючок, закинул его в воду и, присев на импровизированную лавочку, принялся взглядом гипнотизировать поплавок. «Ловись, рыбка, большая и маленькая!» — мысленно призывал я подводную братию. Но та, как и ожидалось, вблизи болтающегося на мелкой волне поплавка не показывалась и вообще не подавала вида, что в принципе обитает в здешнем водоеме. «Наверно, опять эти рыбы прознали про меня и теперь старательно обходят мою засаду стороной, или, быть может, еще спят?!» — думалось мне, но, так или иначе, клева не было совершенно. Сменив очередного задубевшего червяка на свеженького, я вновь отправил наживку в короткий полет, закидывая крючок как можно дальше. Снова принялся следить за маленьким цветным пятном поплавка на черной водной ряби. Внезапно оранжевый буек скрылся из вида. От неожиданности я не сразу сообразил, что клюет! Молниеносно поднявшись, я резко дергаю удилище, ощущая в руках приятное сопротивление пойманной на крючок рыбы. От столь резкой подсечки рыба вылетает с фонтаном водных брызг на несколько метров вверх и летит в высокие заросли за моей спиной. Отправляюсь на поиски «летучей» рыбки и вскоре нахожу небольшую, чуть больше ладони, плотвичку. Вот это да! — радуюсь я неожиданному улову. Первая поклевка — и сразу удача!

Забрасываю новую наживку и уже с нетерпением ожидаю поклевки. Наверно, в мире что-то случилось! Но не проходит и пяти минут, как поплавок резко ныряет, теряясь в воде. Наученный опытом, на этот раз подсекаю осторожно, но уверенно. И вот в моем ведерке уже две захваченных в плен плотвички.

Очередной заброс червя в прохладное озеро, и несколько минут спустя — очередная уже поклевка. В голову начинают лезть страшные мысли, что все это везение неспроста! Наверно, сейчас снег выпадет либо еще произойдет какой катаклизм, но чтобы мне вот так везло — это просто непостижимо! На мое счастье, в этот день все мои критические приметы были разрушены до основания несказанным, по моим меркам, количеством улова.

— Как у тебя дела? — донесся от дерева голос дяди.

— Я уже пять штук поймал! — радостно кричу в ответ.

— А я только одну! — совсем не весело отвечает дядя. — Плавает рядышком, дюбает, но не ловится! Зараза! — ругается он на плохую рыбалку.

За следующие полчаса мне удается поймать еще две рыбины, маленькие, конечно, но всех вместе их у меня уже семь штук, а значит, на ужин для всей семьи должно хватить.

Вскоре послышался громкий шелест и треск ломающегося сушняка. Это дядя пробирается напрямки сквозь «забор» из осоки.

— Поехали домой! — заявляет он, приблизившись к ведерку, заполненному моим уловом. — А ты прилично рыбы наловил! — считая пойманных плотвичек, удивляется дядя. — А говорил, что у тебя не клюет! А сам меня обогнал! — показывает мне свой улов из трех карасей и одной плотвы дядя.

Честно говоря, его улов был хоть и меньше моего, но вот качеством гораздо лучше, одна плотва по виду тянула на килограмм!

— Не знаю, что сегодня произошло, но клев у меня хороший, — переполняемый гордостью за себя говорю я. — Наверно, это твоя волшебная удочка помогла!

Дядя смеется, перекладывая пойманный улов в полиэтиленовый пакет.

Свернув рыбалку, мы собрали снасти и по-шли за нашим скутером. Дядя всю дорогу уверял меня, что он к ужину пожарит такую обалденную рыбу, от вкуса которой я должен буду свои уши проглотить!

А я весь путь гадал, что же такого произошло, что мне удалось обогнать по количеству выловленной рыбы дядю — профессионального рыболова, и чем такой успех обернется для меня впоследствии! В хороший исход как-то слабо верилось!

Не успели мы доехать до дому, как нам навстречу вышел закадычный друг моего дяди. Перебросившись парой фраз, они договорились о встрече для решения какого-то срочного дела. А, как известно, их союз не предвещал ничего хорошего! Я с грустью догадался, что сегодня за ужином жареной рыбки точно не попробую. Так оно и случилось. Дядя вернулся домой уже под вечер, успел попотрошить рыбу и, придавив крышку на чугунке кирпичом, оставил улов до утра в холодке у двери подвала.

На следующий день, проснувшись по своему обычному расписанию — в десять часов утра, я вышел во двор, где заметил у входа в закуту дядю Петю, рубящего на корм скоту бурак.

— А рыбу будешь жарить на обед? — подойдя ближе спросил я о животрепещущем своем желании побыстрее откушать обещанное ушепроглотное блюдо.

— А нету больше рыбы! — ответил мне дядя, гримасой подкрепляя свои слова.

— Как это нет?! — не верю его словам, думаю, что дядя шутить изволит. — Ты меня разыгрываешь?! — стараясь выяснить правду, возмущаюсь я.

— Честное слово! — бьет себя в грудь дядя, смотря на меня честными, но виноватыми глазами.

— Что-то случилось?! Она испортилась за ночь? Ты ее сжег? — не сдаюсь я и продолжаю допытываться.

— Нет! — качает головой дядя. — Ее кошки съели!

— Как так съели? — едва не плача произношу я.

— Очень просто! Кирпич с крышки столкнули и всю рыбу перетаскали! Я утром вышел во двор, а у них тут пир горой идет, сидят возле чугунка и нагло жрут твою рыбу, — рассказывает страшную правду дядя.

— И что ты с ними сделал? — интересуюсь я судьбой гадких кошек, мысленно представляя картину жестокой расправы.

— Одну по хребту успел огреть палкой, а остальные разбежались…

Вот так и не удалось мне тогда отведать улов со своей удачной рыбалки. С того памятного случая уже много лет прошло, а такой продуктивной рыбной ловли у меня больше не случилось. Если и выбираюсь на речку порыбачить, то всегда с опаской забрасываю удочку, до сих пор считая, что рыба, предчувствуя мое присутствие на берегу, откажется попадаться на крючок. Но в очередной раз, начиная эту игру в кошки-рыбки, тешу себя надеждой, что сегодня у меня будет рекордный улов, но, увы, счет пока в пользу хитрых рыб!

Как-то раз к нам в Домлит пришел известный и, если так можно выразиться, титулованный поэт, имя которого я называть не стану, чтобы случайно или косвенно не оскорбить этого человека, а буду в дальнейшем именовать героя этой новеллы загадочным К. Одет наш герой был подобающе своему высокому статусу — во все белое — рубашку, пиджак, брюки, и даже туфли были молочно-белыми! Но по пути с ним приключилась незадача — на одной туфле отстала подошва. И пришлось элегантного вида поэту неуклюже хромать, задирая вверх носок одной ноги. Но войдя к нам в кабинет, он старательно держался как всегда важно, с гордо поднятой головой.

— Марина! — немного повелительным тоном призвал поэт мою коллегу. — У вас нитки есть?

— А что случилось? — участливо поинтересовалась девушка.

— Вот, подошва отвалилась! — приподнимая ногу в разваленной туфле, продемонстрировал гость.

— Так вам клей нужен! — оценив увечную обувь, предложила Марина и начала производить поиски, но, не обнаружив искомого, поинтересовалась у меня: