Александр

- Саш, а поцелуй меня, а?

Я стал тянуться к ней, а Маша лишь притянула меня ближе, целуя меня так сладко, так нежно. Мой язык по-хозяйски раскрывал ее губы…

Меня разбудил телефонный звонок, да как же меня это достало! Я еле раскрыл глаза, надо бы заканчивать такой образ жизни. Я заколебался работать и частенько сплю в офисе. Да что уж там! Я жил практически здесь. Я иногда заезжал домой или к Наташе, утренний секс, все дела. И сейчас бы не отказался, но я благополучно послал ее.

- Ало, Глеб, - потирая глаза, я спросил Морозова.

- Александр Евгеньевич! Маша погналась на кладбище, там что-то с памятником Алексея.

- Чего!? Ай, б…! – Я еле встал из-за стола, от такой новости.

- Что делать то?

- Глеб, ты дебил? Берешь Малиновского, едете туда и меня ждете. По пути вызываете ментов, это ловушка! Я уже выезжаю!

Твою мать, я так знал, что начнется какая-то чертовщина. А я говорил! Вот ублюдки, найду и оторву головы. Это кем надо быть, чтобы решиться осквернить памятник умершего человека?

- Вы уверены, что это ловушка?

- Да! Они бы мне звонили, если что-то бы случилось с памятником. И к тому же, у них нет номера Маши, откуда? Все, туда быстро!

Вот же вареники! Как же вы мне все дороги!

Я когда подъезжал, увидел, как эта взбалмошная девка бежит к памятнику. Маш, я не понимаю, почему ты веришь всяким укуркам, но только не мне? Вот, дура, с тобой же могли сделать все, что угодно. Хорошо, что приставил Глеба к ней, хоть присмотрит, пока я работаю. Как чувствовал, что она попадет в передрягу. Всем верит, но не мне! Тоже мне, цаца нашлась!

- Маш, ну ты совсем идиотка? Как можно было поверить какому-то мужику? Ты понимаешь, что тебя могли сейчас убрать просто? – я был очень зол, - ты себя-то защитить не можешь!

Я почти договорил свою речь занудного родителя, как услышал, что она плачет, сидя на скамейке. Слезы другого человека для меня всегда были чем-то личным. Чувствую себя козлом каким-то, что ли. Накинулся тут. Я не хочу, чтобы Маша плакала, не за этим я здесь. Думаю, что если считаешь себя мужиком, то женщину доводить до слез не имеешь права. Довести ты можешь ее до оргазма, но до слез – никогда! Иначе ты так, сопля в носу.

- Я тоже скучаю по нему, - я обнял ее за плечи. Мне было искренне жаль. Эти хрупкие плечи не обязаны нести столько дерьма на себе. Для этого здесь я. Все это говно я разгребу, ты расцветай только, как ромашка летом.

Я смотрел на этот оскол от памятника и просто пребывал в шоке. Здесь явно работали не один час, чтоб такой камень раздробить, надо дофига времени.

Я поднял ее со скамейки, чтобы отвезти до машины, как она уткнулась в мою грудь и начала рыдать еще сильнее.

- Что за у-у-у-блюдки это сделали? Суки, а не люди, - она начала слегка отбивать кулаком каждое свое слово по моей груди, - Саш, найди этих тварей!

Я аж замер от таких искренних слов в свою сторону, она впервые за такое время назвала меня на «ты».

- Хорошо, Маш, вопрос, это твоя была записка на памятнике «Всех поубиваю, Демины! Всю вашу семейку» на похоронах Алексея?

Маша тут же успокоилась. Она посмотрела на меня опухшими глазами, в которых я видел сожаление. Глаза были бешеными, но она их опустила на землю. Маша не ожидала такого в моменте, но узнать я должен. Сразу поняла, что речь о ней идет. Вот, паскуда, же. Угораздило же меня, а! Она быстро начала уходить в машину, чтобы не разговаривать со мной.

- А куда ты пошла? Я тебя не отпускал! Зараза ты такая! Ох, Мария, допрыгаешься!

Издалека я слушал звук сирены. Было не сильно темно, поэтому сумел разглядеть. Отлично, наряд уже подъехал. Сейчас будем выяснять, что да как.

- Малиновский, иди к ментам и найди сторожа, выясни, где этот тип прохлаждался и какого хрена памятники оскверняют! Заяву сейчас приду, напишу.

- Понял.

Через час вся эта «чертовщина» закончилась, и мы уехали с этого места. До сих пор не могу поверить, что все это в действительности происходило. Это так абсурдно, на самом деле. Как только появляется Маша, так сразу начинается охота на ее голову. Для чего? Кому это нужно? Вопросов больше, чем ответов.

- Теперь ты понимаешь, что должна жить у меня?

- Обойдетесь, - она надулась и отвернулась от меня.

- Маша, мать твою, как ты не понимаешь!? Сегодня эта ситуация была ловушкой, им нужна была ты! Чтоб разломить такой памятник, а там хороший камень, - подметил я, -нужно как минимум несколько часов! Если бы это правда был вандализм, не стали бы такой фигней заниматься и тем более, именно Леши. Ты сама то подумай! Слишком сложно для вандализма разломать камень, а там хорошо постарались.

- Бред какой-то, кому я сдалась? – вытерла она слезу, но все так же сидела неподвижно.

- Хорошо… - я тяжело выдохнул.. – Хорошо, тогда почему они звонили именно тебе? Они мне должны были звонить, все на меня оформлено, да и ухаживают с моего посыла все время! Откуда у них твой номер?

Она, наконец, глубоко задумалась над происходящим и повернулась ко мне.

- Не знаю, а может это вы это все подстроили, чтобы затащить меня в это свое поместье! Вам же так этого хочется, только я не понимаю зачем. Я вам никто.

- Ну, как же, ты тоже близка для меня. Он был твоим другом, да и кроме матери, да бабушки и тебя, никого у меня не осталось. Маш, ты подумай, сегодняшняя ситуация может повториться, это было предупреждением для нас. Подумай, в поместье тебя никто не посмеет тронуть. Куда нужно, тебя будут возить.

Конечно, в прошлый раз, про полчаса езды я слегка соврал. Тут полтора часа минимум, и то, если гнать, как я это делаю.

Машенька осознанно на меня посмотрела, но ничего не ответила. Она такая заплаканная, хочется ее обнять, как плюшевую игрушку и больше никому не отдавать. Даже смотреть запрещено.

- Я подумала, - тяжело вздохнула она, ее нижняя губа дрожала, - я согласна, поехали. Мне уже это все не нравится.

Маша

Пока мы ехали домой, как бы странно это не звучало, я думала, кому и зачем это все надо? Деньги? Ну, с империей Деминых точно не сравнится доход мой. НО! До всего этого ужаса меня никто не трогал, да и не было в мыслях вновь увидеть Александра, значит, дело именно в нем. Неужели он решил убрать меня? Еще эта надпись в книге не дает мне покоя: не доверяйте близким. Господи, что ему надо? Я косо посмотрела на него, он читал какую-то папку, весь такой деловой, капец. Когда мы подъезжали, из окна был виден свет и то, как силуэты передвигались по дому. Дом был оформлен в белом цвете и он был внушающего размера. Молодец, Саш, отгрохал дом, надеюсь, только меня в нем не грохнут.

- Очень красивый дом, внушающий, - внезапно выпалила я и упала в сугроб.

- Маш, аккуратнее, здесь немного замело, поэтому сейчас будем сушить обувь. Семеновна.. то есть, Полина Семеновна, поможет освоиться в доме, я сейчас, боюсь за работу сяду.

- Хорошо, - Александр помог мне подняться, а я отряхивала пальто, все равно сушить придется.

Внутри нас встретили вкусные запахи, я бы сейчас не отказалась от еды, очень есть охота.

- Ой, здорово, дети, - зашла женщина, немного хромая на ногу, - я вот еду приготовила, будете?

- Семеновна, я поработаю немного, потом поем, - сказал Александр, снимая обувь.

- Знаю я, эти твои ночные в сухомятку угощения, быстро за стол, гостью прими.

- Семеновна, потом, все потом, - быстрым шагом ушел Александр, а Полина Семеновна шуганула его полотенцем.

- Вот охломон, ей богу, я готовлю и все есть некому. А ты, девица, будешь? – возмущенно спросила и поставила она в бока руки.

- Да! – немного резко ответила я, - да, спасибо, так есть хочу.

- Ну, раздевайся-раздевайся, - ушла Полина Семеновна на кухню, что-то приговаривая себе под нос.

В этом доме затеряться можно, и в принципе, если Демин так и дальше будет только работать, мы даже видеться не будем, хорошая перспектива.