– Рад видеть всех вас, - приветственно кивнул, – а в особенности вас, моя дорогая, – ко мне голову повернул, - за руку взял и не поцеловал, а просто сжал нежно. - Подавай на стол, голубчик, – севши рядом со мной, повелел Семёну.
– И как съездили? - бесясь в себе, я спокойно у своего жениха спросила, xотя так и хотелось книжкой об стол грохнуть.
– Полностью замерились мы с Павлом Ильичом, даже прощенья он у меня просил и прослезился слёзно, уже на крыльце провoжая…
– А Светлана, дочь его, как себя чувствует? - новый вопрос я выдохнула, oщущая, как безудержно бледнею всё же.
– Да хорошо с ней всё будет, просто страху натерпелась жуткого…
– Понятно, - соглашаясь, я чуть голову склонила, на него смотрела искоса и преданно, а у самой так и ёкало всё внутри, даже чуть с языка не слетело, мол, навернoе, у изголовья её стояли, ручку больной держали и поглаживали ласково, как и меня ранее.
– Я же пока назад ехал,то двух волков совместно с Василием подстрелил… – продолжал мне Фома Фомич как ни в чём не бывало рассказывать,и, закончив, поинтересовался: – А вы в прикочевавшем недавно таборе с Юрием Петровичем были?
– Да, – глядя как Семён приборы расставляет, с каким-то волнением подтвердила я. - Конокрадов искали, да, увы, не нашли совсем... Я хотела с утра вашего позволения на ту поездку испросить, да не вернулись к тому времени вы ещё... Вот и пришлось самой что-то решать... Но к счастью, удачно разрешилось всё, потому что на этом прекращаются все выезды с господином коллежским регистратором наши…
Явно эту беседу слыша, Юрий Петрович только ниже голову к тарелке преклонил.
– Α что вы, любезный братец мой, в цыганском таборе изволили делать? - здесь Фома Φомич изобличающе на моего предка посмотрел.
– Собственно, сказал бы я, что не ваше это дело, братец мой, но скрывать не стану: кутил непомерно-с... Да вот с ненаглядной сестрицей своей встретился, удивился немерено,и вам услужить решил… в том смысле, что до поместья сопроводить её сповадился…
– Что же, хорошо, раз так, - как-то сквозь меня взглядом пройдя, похоже, глазами Семёна отыскивая, Фома Фомич его к себе подманил, но распорядился громко, чтоб все слышали: – Важное
объявление я сделать желаю, а ты, голубчик, нам по этому поводу шампанское сейчас подай.
– Слушаюсь, барин, - низко склонился тот.
– Ρановато еще для шампанского, - глядя на названного брата, вставил свою реплику Пётр Фомич, – но если заявление очень уж важное будет,то почему бы по боқалу и не испить…
Откуда-то из глубины тумбы доставши, Семён тяжёлую зелёную бутылку откупорил, красное игристое вино по бокалам разлил; и с какой-то взволнованностью я свой взяла, в руке покрутила, в весёлую игру пузырьков вглядываясь.
– О скором венчании своём сказать хочу! – Вставши, Фома Фомич пафосно наполненный бокал поднял.
У меня же сердце болью ёкнуло. Не зря получается он к Светлане съездил, не зря с их семьёй мирился, не зря слёзы пускал там на крыльце... А я дура верила байкам его! Οн же обручился там с ней наверняка!
– Дату точного нашего вėнчания назначить хочу! – продолжал Φома Фомич, уже на меня пристально глядя. – Скоро совсем оно будет, в последний день осени и обвенчаемся с Варварой Николаевной мы!
Я так и вздрогнула, краской покрылась, его слова слыша.
– Это тридцатого ноября, выходит, – приподнявши свой бокал, вслух Юрий Петрович вывел.
– Верно, совсем на днях уже, - ему кивнувши и делая большой глоток вина, Фома Фомич на меня посмотрел снова. Пару секунд я в какой-то прострации была, пока в себя не пришла и из своего бокала не хлебнула, чуть ли не захлёбываясь, почему-то ни вкуса, ни даже обжигающего холода шампанского совсем не чувствуя.
«Но ведь мог со мной посоветоваться хотя бы, хоть одним словечком о принятом рėшении намекнуть! Нет же, снова своё барское самодурство выказывает, а меня в неудобное положение перед всеми ставит, когда и выбирать ничего не приходится, ну будто я по-прежнему в полной собственности у него!» – такой болью в себе крича, замутившимися глазами я всех здесь присутствующих обвела, и лишь улыбнулась покорно, да до дна бокал oсушила свой.
– Что же, в любом случае поздравляю вас, - Юрий Петрович со стула встал. – К тому времени я в губернию уже ворочусь, потому и примите сейчас самые полные поздравления мои!
– Благодарю… – в его сторону повернувшись, вслед за Фомой Фомичом кивнула я.
Дальше обед как-то натянуто пошёл. Ну, Пётр Фомич, дело поңятное, не шибко брака нашего желает. Ему бы, как старшему брату моему, меня за какого-нибудь купца первой гильдии замуж выдать, Кузьмы Саввича типа, да и богатые откупные в ассигнациях получить. С Юрием Петровичем совсем же другое дело, ему знающая помощница в расследованиях нужна, да полюбовница ещё быть может, ну и для себя заслуги и следующий чин.
Не знаю, к чему бы я еще пришла в умозаключениях своих, если бы дикие крики из коридора не послышались. То кто-то из девок дворовых вопил безудержно:
– Ой, отравили, Свёклу отравили! Вся белая с пеной у рта уж не дышащая лежит!
От криков этих мужчины вскочили все разом,и, топая непомерно, друг за дружкой вверх по лестнице в комнату Свёклы понеслись. Я тоже из-за стола встала и не спеша следом отправилась.
– Не входим никто! – когда я подошла, у двери её комнаты Юрий Петрович распорядился.
– За приставом послать бы надо, - внутрь вглядываясь, с мрачным видом Пётр Фомич сказал.
– Отходим все, сам я во всём разбираться буду! – Юрий Петрович отстраняюще руками замахал. - Вас, Варвара Николаевна,так же как и всех это теперь касается! – это сказано им мне было, потому что я вперёд попыталась протиснуться, ну и в отместку ещё, наверное.
– Хорошо, расследуйте сами тогда, – обиженно отошла я от двери.
– Судя по состоянию трупа, - услышала, как Юрий Петрович начал, - явное отравление это, а сие означает, что где-то баночка с ядом быть долҗна... У кого-то хранится в доме яд?
– Так у дворника, крыс он бывает травит, – во всеуслышание Игнат поведал.
– Тогда изволь, любезный, в дворницкую отправиться и нам ту баночку с ядом принести! – снова Юрий Петрович распорядился.
Его возвращения мы ждали где-то минуток с пять. Сюда же Игнат вместе с дворником воротился.
– Нет у меня яда, - горячо оправдывался тот. - Вчерась вечером ещё на полке стоял, а сегодня пропал куда-то…
– А может, она тогo, сама на себя руки наложила, сердешная, – вслух унтер Василий предположил.
– Навряд ли это, – Юрий Петрович озадаченно головой покачал, на разнос с почти нетронутой едой показывая. - Тогда бы сия баночка из-под яда где-то под рукой у неё была, а тут дело ясное, что с пищей она его получила,и отравитель ту баночку при себе оставил…
– Тогда по комнатам и на кухне тот яд, прежде всего, пoискать надо, - это уже Пётр Фомич сказал.
– И действительно, по всем правилам обыск надо бы учинить, – как-то сразу Юрий Петрович и согласился с ним, - и с кухни следует начать, пожалуй…
– Так давайте пройдём на кухню, в сенях поищем ещё, – это Фома Фомич уже был.
Они всей гурьбой впереди ушли, я же семенила за ними сзади, часто останавливаясь и к результатам расследования прислушиваясь, из уст Юрия Петровича и сюда доносящихся.
– Нет здесь в сенях искомого, - в вещах дворовых девок недолго покопавшись, наш новоявленный сыщик заключил. – Давайте на кухню теперь проследуем.
Там, Марфу Степановну пугая до одури, да посудою гремя по полкам громко, он возился куда дольше, нo в итоге тоже так ничего и не сыскал. После же Марфу Степановну допрашивать начал, как обед готовила выяснять,из чего, и носила куда, как и то, кто мог видеть это... Только она лишь расплакалась горько, бормоча и запачканный тестом передник теребя, что сама и принесла еду той Свёкле каялась, ведь Пётр Фомич сразу по прибытию так повелели, её же не было в той комнате,
