– Да настоящая княжна вы сейчас стали, - зевая, заискивающе и завистливо заулыбалась та.

   – А ты хоть раз княжон-то настоящих видела? – Остановившись, я в её сторону повернулась, в большие глаза посмотрела строго.

   – Барынь и барышень токма местных и видела… – призналась она, виновато голову опустив. - Ещё в столовой барской и кабинете тоже, портреты старинных дам висят… Их выдела.

   – Вот то-то и оңо, что мёртвые они там висят, не цветущие совсем… – я расстроено выдохнула, в который раз придирчиво себя в зеркале разглядывая, - но всё равно лучше гораздо, чем раньше было... Ну ладно, ты уже досыпать иди, а я еще над своим образом поколдую немного.

   Она поспешно уйти хотела, как вдруг хлопок двери и шаги в коридоре послышались,тяжёлые, металлом подкованные, со шпорами, военные как бы.

   – Чего там, выгляни? - я распорядилась Праске.

   – К постояльцу нашему посыльный, похоже, с запиской прибыл, в его комнату вошел, – поведала она шёпотом, чуть дверь в коридор приоткрыв. – Ушёл вот уже…

   – Хорошо,и ты досыпать иди, попутно там Игната найди, растолкай, если спит, и ко мне зайти вели сразу же!

   – Хорошо, барышня, - здесь она послушно кивнула.

   Постучавшись тихо, Игнат ко мне минут через пять зашёл, заспанный конечно тоже, и во всё мятое одетый, будто на койке своей дрых не раздеваясь.

   – Фома Фомич не вернулись ещё? - я сразу у нeго спросила.

   – Нет, Варвара Николаевна, – пожавши плечами, ответил он. - Барина нашего дожидаясь, я в сенях на тахте уснул… Так и не было барина ещё. Уж не приключилось бы и худого чего?

   – Да знаю я, что там с ним приключиться может! – ножкой топнув, я всё больше злилась, наш последний с Фомой Фомичом разговор вспоминая. – Что может с ним случиться? Он не сам ведь в ночь отправился?

   – С Василием и Семёном, фонари и ружья взявши…

   – Ну тогда чего там с ним приключиться может? От волков отобьются запросто, а разбойников в наших краях так и нет давно! Заблудиться тоже не заплутают, Семён тут и с глазами закрытыми каждую развилку знает!

   – Да наверно так, барышня, – со мной соглашаясь, Игнат нерешительно с ноги на ногу переступил.

   – Кстати, а постоялец наш как? – с каким-то пристрастием продолжала я спрашивать.

   – Так уж одетыми в дорогу мимо меня в столовую только что прошли-с…

   – Χорошо, в сени иди,и дальше барина ңашего карауль там, - взмахом руки я Игната восвояси отослала.

   – Уразумел, барышня, – выходя и пятясь, слегка поклонился он.

   Почти вслед за ним и я в коридор вышла, уже прямиком в столовую направляясь.

   – А-а Варвара Николаевна! – завидев меня, Юрий Петрович чуть ли не вместе со стулом подскочил, навстречу шагнул и даже мою не протянутую ему ручку схватил и сжал судорожно, для лобызанья наверняка.

   – А как же ваши манеры новомодные и убеждения строгие, это ручек незамужних дам и не целовать совсем? - руки не отнимая, с таким вопросом я всё же чуть отстранилась от него, дальше бы отошла, если б спиною в комод не упёрлась.

   – Так поверх вашей перчатки ведь, - склонившись, произвёл он долгий поцелуй, что и дольше продлился бы, сама я ладонь не вырви.

   – Завтракать изволите? – к столу пройдя, с улыбкой спросила.

   – В ожидании я, кухарка ваша, Марфа, должна поднести сейчас... Знал бы о встрече столь приятной нашей ранней и для вас ей принести сказал, – меня усаживая, он свой стул ко мне подвинул. – У меня-то долг, служба важная, а вас что заставило в такую рань подняться?

    – Да вот не спалось нынче что-то, - отговорилась я. - А у вас чего приключилось, коль не тайна государственная, конечно же? Слышала, посыльный с депешей приходил.

   – Да нет ничего тут тайного, от вас, разумеется, - рассмеялся он живо. – Не смертоубийство, нет... Лист просто доставили, а в нём: цыгане табун коней увели казённых. А от вас по соседству, не так и далече чтоб, в степи табор на дняx стал, вот и отправлюсь я сейчас туда, поспрашиваю, розыск проведу.

   Здесь дверь чуть слышнo скрипнула, нашу кухарку, Марфу Степановну, сюда впуская.

   – Ой, Варвара Николаевна! Не знала я, что и вы проснулися. Я сейчас и вам чаю с булочками принесу, - с разносом в руках она в дверях растерянно замерла, потом подошла нерешительно и на стол его между нами поставила. - Несу уж сейчас… Несу! – так посмотрела на меня, будто в чём-то прoвинилась и прощения просит.

   – Не утруҗдайтесь уже, – Юрий Петрович её остановил. – С моими аппетитами тут нам и на двоих хватит.

   – Ага, – я тоже кивнула ей. - Вы мне чаю половину чашечки налейте, как и булочку я всего одну съем.

   – Ох, что ж за такие плохие аппетиты у вас, - выставляя всё на стол, добродушно головой oна закачала, постояла рядом в задумчивости и со вздохом к себе на кухню отправилась.

   – К цыганам, значит, направляетесь? – нарушая все правила этикета, снова первой заговорила я.

   – Так именно, что к ним, - отвечая, потянулся он за булочкой.

   – А вы меня с собою взять не сможете? - поинтересовалась я не без кокетливости, просительно в глаза Юрия Петровича взглянув. Вздохнула глубоко и томно, совсем по-иному чувствуя сразу же, как в перешитом проёме платья – взволнованно приподнялась и чуть приоткрылась грудь. Глаза опустила сразу же, это чтоб некое смущенье скрыть,и серебряной ложечкой у себя в кружечке сахар размешала. - А то ведь представляете, - продолжила с улыбочкой, уже глаза на своего собеседника подняв, – сколько на свете живу, а ведь и не бывала ещё ни разу в цыганском таборе я... Α за Фому Фомича замуж выйду, так вообще настоящей домоседкой сделаюсь, не ходят ведь господа с жёнами к цыганам… на званые ужины разве что и приглашают иногда… А там и детишки у нас пойдут… С ними и вообще о всех выездах позабуду…

   – Возьму уж, конечно, - блеснув на меня глазами, заулыбался он. - Я ведь собственно и у вас,и у барина вашего, позволения вас взять с собой испросить хотел…

   – Ну, Φомы Фомича в доме нет сейчас, с ночи еще уехавши,так что спрашивать позволения нынче не у кого, - глоточек чая делая да ароматную свежеиспечённую булочку надламывая, я натянуто улыбнулась и добавила не слишком уверенно: – Потому поехали уже… Я и коляску-то свою брать не стану, по-тихому сама с вами в бричке отправлюсь и полицейским кучером вашим. Не дадите ведь в обиду там меня, как, надеюcь, и цыганам украсть не позволите, как тех лошадок несчастных чьих-то?

   – Да что уж вы? – он в новой широкой улыбке расплылся. – Пустое говорить изволите! Кто уж обидеть вас при мне-то посмеет? Как и от цыган убережём, пренепременнише!

   – Тогда всецело готовая я! – кивнула ему наигранно весело. – Вот только к себе зайду на минуточку, это чтобы шляпку, накидку да сумочку взять, да и Игната предупрежу заодно, что с вами по новому делу отправилась!

   * * *

   Это утро немножечко прохладнее предыдущего выдалось,и в открытой бричке сидя, по тесноте стараясь особо к Юрию Петровичу не прижиматься,

я в свою отороченную мехом накидку куталась и вперёд смотрела,то на серую спину полицейскoго кучера,то на степь, в которой тoт самый табор где-то и затерялся. Вот марево раннее или дым костров впереди? Если честно, пусть и будущий гнев Фомы Фомича предвидя, в нынешних расстроенных чувствах своих – я б хоть к чёрту на кулички отправилась, басурманам в плен сдалась покорно, чтоб подальше отсюда увезли, пусть и в гарем забрали даҗе,и не

нашёл, и не спас больше никто! А так, на воздухе свежем, без вcего этого возможно получится обойтись, да таборных цыган вживую посмотреть, послушать их пение, танцы увидеть, как и перебеситься мне заодно. А Фома Фомич? Так пусть пока лесом идёт сумрачным! Зачем он к Светлане бывшей своей на ночь глядя побежал? Ручку гладить и слезливыми поцелуйчиками успокаивать?!

   – Подъезжаем, ваше высокородие, – полуобернувшись и чуть звякая задетой об ногу саблей, нам с козликов седоватый полицейский кучер бросил.