Асад гасит неуёмную наглость Ансера, а Ансер развлекает нас разговорами. После двух блюд и десерта мужчины перемещаются в другую зону этой необычной каюты-шатра.
Недалеко от трапезной зоны валяются бескаркасные кресла-мешки. А на одной из стен натянуто белое полотно для просмотра старых фильмов.
Как признался Асад, они хотели воссоздать самое обычное земное свидание. Чуть-чуть не угадали с эпохой. Но это простительно, они спрашивали у своей бабушки. А та жила чуть раньше меня на Земле.
Мне всё нравится. Радостно падаю на одно из свободных безразмерных мешков. Ко мне теснится Асад. А Ансер бурчит что-то себе под нос, явно матерное, и занимает соседнее кресло. Правда, двигает его к нам поближе и пытается за голую коленку потрогать. Негодник.
Теснее прижимаюсь к Асаду. Мужчины включают проектор, и на экране мелькают кадры, очень похожие на начальные сцены какого-то жутко страшного хоррора.
— А как вы догадались, что я ужастики люблю? — тяну, в очередной раз отпихивая наглую конечность здоровяка.
— Механик подсказал, — хмыкает брюнет. Не выдержав, хватает за лодыжку и тянет на себя. Я съезжаю, вскрикиваю и пытаюсь платье удержать на попе.
— Мне так неудобно, — пыхчу, отбиваюсь от наглых загребущих конечностей и цепляюсь за Асада.
Но второй родственник только удобнее перехватывает, и эти два брата устраивают меня на руках. Головой лежу на коленях ледышки, а ноги на коленях увальня.
— Расслабься, Малая, дай фильм посмотреть, — ворчит Ансер, снимая с меня босоножки.
Первые двадцать минут я жду подвоха от мужчин. Брюнет ноги гладит, сжимает икры. Пальцами водит. Но черту не переходит. Под подол шаловливые пальцы не запускает. Асад тоже плечи массирует, руки сжимает. На животе узоры вырисовывает. Волосы перебирает, шеи касается. Тоже всё довольно цивильно. А я лежу напряжённая, даже за сюжетом не слежу. Потому что эти касания кровь будоражат. Будят неугомонных мурашек. И возбуждают меня.
Прикрываю глаза. Просто нужно не обращать внимания. Или отсесть. Точно! Резковато дёргаюсь, отчего два брата тоже вздрагивают. Эка их фильм захватил.
— Пить захотелось, — хриплю и слегка шатаюсь.
— Сиди, — машет Ансер и тянется к столику. Ему недалеко. — Шампанское подойдёт или за водой сходить?
— Шампанское, — киваю и пересаживаюсь в отдельное кресло. Мне нужна дистанция. Иначе изнасилую обоих. — Спасибо!
Ансер протягивает фужер, хмыкает и падает на своё место. Но я всё равно не могу сконцентрироваться на фильме. Постоянно смотрю то на блондина, то на брюнета.
В итоге, не выдержав, просачиваюсь под бок Асада. Он обнимает крепко, в лоб целует, улыбается уголками губ. Ансер сам зажимает, двигая свой мешок к нам. Пригревшись в тепле рук двух братьев, я засыпаю. Так и не досмотрев ужастик.
Просыпаюсь от бубнежа. Мычу, требуя быть по тише. Носом в шею Асада зарываюсь. Прохладная ладонь по спине гладит и шикает на нарушителя спокойствия. Дверь тихо хлопает и наступает долгожданная тишина. А я, как назло, спать больше не хочу. Поднимаю голову и разглядываю дремлющего эльфа.
Чуть подтянувшись, в губы целую. Красивый, чертяка! Просто одно удовольствие его разглядывать. Гладкая фарфоровая кожа без единой растительности. В меру пухлые губы. Прямой аристократический нос. Брови вразлёт. Лоб без единой морщины. Острые скулы, чуть впалые щёки. И васильковые глаза с пушистыми ресницами. Которые сейчас сонно взирают на меня.
А я, осмелев, уши трогаю. У Асада молнии в глазах сильнее вспыхивают. И дыхание тяжелеет. Кажется, эта остроконечная часть тела у минтакийца чувствительная. Губы облизнув, убираю пальцы и примирительно улыбаюсь. Мой загадочный ледышка резковато переворачивается, роняет меня на спину и, нависнув, опять смотрит.
— Не хочу торопить события, но хочу с тобой состариться, Лан, — хрипит, дыханием лаская. В глаза заглядывает, ища ответы.
Обнимаю за шею и целую в губы. Молчаливо отвечая согласием. Я тоже хочу с ними состариться. И пусть мы торопим события. Жизнь слишком коротка, хватит тянуть, нужно брать от неё все по максимуму.
Глава 56
Удивительно просто, какие всё-таки они разные. Ансер — тайфун. Что сносит все барьеры на своём пути. Напором, напалмом прошибает. Словно каток проезжается, не оставляя ни единого шанса на сопротивление.
Асад — полная противоположность. Лёгкий бриз. Обманчиво спокойный. Заставляющий напряжённо ожидать. По нему никак не определить, что он думает, что чувствует, что собирается сделать.
Он смотрит. Прохладными пальцами подбородок гладит. По шее подушечками надавливает. А у меня внутри всё скручивается. Пальцы на ногах поджимаются. От простого ожидания. Я ведь помню его. Помню, каким он может быть, когда голову теряет. И как умело управляет моим телом.
Судорожно вздрагиваю, когда мужская ладонь на живот ложится. Я в платье. И ещё пару минут назад радовалась, что не совсем уж извращенцы эти братья. Не стали меня спящую раздевать. Сейчас же хочется прикосновений прохладных рук к оголённой коже. И опять память подбрасывает картинки нашего «откровенного разговора». Именно здесь. В этой каюте. С этими белоснежными пегасами на окнах.
Асад взглядом жадно скользит по моему лицу. Чувствует моё возбуждение, выпивает прерывистое дыхание. Любуется мной. Наслаждается просто смотря.
В отличие от него, я более настырна. Давно наглаживаю его голый торс. Царапаю по белоснежной коже без единой растительности. В очередной раз отмечая контраст между ним и его двойняшкой. Асад ладный весь. С идеальной мускулатурой. Широкие плечи и узкие бедра. Не перекачен, без выпирающих мышц, без вздутых вен. И без курчавой поросли на груди. Но, чёрт, он просто идеальный. Мне нравится его гладить. Нравится карябать ногтями и смотреть на красноватые полосы. Они так отчётливо появляются на светлой коже.
Асад тянет платье наверх. Приподнимаюсь, помогая снять с меня наряд. Мне нравится наша неспешная прелюдия. Он не набрасывается словно животное. Просто смотрит. Взглядом ласкает. Едва-едва гладит. И глаза темнеют от каждого прерывистого вдоха. От дрожи, что проносится по телу.
А потом, склонившись, касается губами острой ключицы. И продолжает исследовать моё тело лишь одними губами. Целует, слизывает, всасывает, прикусывает. Кожа от его прикосновений горит. Я выгибаюсь сама навстречу его ласк. Тихо постанываю, зарываясь в волосы. Он избавляет меня от оставшейся одежды. И втягивает в рот вершинку груди. Так остро, жарко.
— Са-аа-ад, — только и могу выдохнуть. Мне мало его. Мало этой неспешности. Хочу, чтобы он с ума сошёл вновь. Чтобы набросился жадно.
Стискиваю его уши и поднимаю на себя. Его дыхание в раз меняется. И глаза темнеют. Челюсть сжата, и аристократические пальцы в бока впиваются.
И Асад накрывает мои губы своими. Толкается глубоко языком. Последний глоток кислорода отбирая. Перехватывает мою руку и направляет к своему паху. Заставляя прочувствовать, как сильно он хочет меня.
Сжимаю его плоть через одежду. Двигаю рукой, вырывая шипение, и торопливо снимаю с него остатки одежды. Хочу ощутить приятную бархатистость. Почему-то я уверена, он там такой же безволосый.
Асад без лишней медлительности, скромности и предупреждения надавливает на горошину клитора. Меня волной возбуждения омывает. Полностью лишая воли. Я лишь могу выгнуться, ртом воздух хватать, коротит меня от каждого прикосновения. Он умелый музыкант, играет на струнах моих натянутых нервных окончаний. Знает каждую нужную зону. Знает, куда нажать, чтобы меня всю выгнуло.
— Лана, — выдыхает, размазывая влагу по складочкам. — Даже не представляешь, что делаешь со мной.
— Я? — пищу удивлённо. В данный момент я совершенно ничего не делаю, кроме как извиваюсь, желая одновременно отстраниться и насадиться на его пальцы сильнее.
— Ты, — припечатывает Асад, ловит мои губы и медленно скользит языком.
