- Вы женаты, мы живем все вместе, в чем проблема родить мне сестру? Это не логично, что я совсем одна. Я не хочу учиться, мне не для кого это делать. А вот будь у меня сестра, я бы училась, что бы потом ей помогать, - говорила подросшая Лиза.
В какой-то момент она резко превратилась из принцессы в диктатора и маленького манипулятора. Но любовь у нас с ней взаимная, с самого начала. Случайно выпечкой подкупила, с тех пор дружим.
Сегодня мы как раз и узнаем пол ее будущих родственников, все вместе, этому и посвящен праздник.
Егор, конечно, мечтает о сыне, в лучше двух, а в идеале – о целой футбольной команде, потому что дочь у него вроде как уже есть. А вот Лиза, узнав, что сиблингов будет двое, хочет сразу двух сестренок.
- Две сестренки - это четыре косички, которые я в перспективе буду заплетать, - ответила на мой вопрос она. У них с Лидией Петровной новая мода, учить сложные фразы и использовать их в разговоре. Так её речь приобрела особый шарм, а «в перспективе», «априори» и «феерично» стали её обязательными атрибутами.
И вот, все затаили дыхание, пока Егор пытается разрезать торт. Он потрясающе красивый, весь в кремовых кружевах, с фигурками младенцев и аистов. Было где развернуться, ведь торт трёхъярусный, потому что я не смогла выбрать начинку и хотела их все. Теперь у нас три разных торта в одном, и это отлично.
Нож входит в сливочный крем легко и быстро, но руки моего железного дровосека подрагивают.
Голубой или розовый? Мальчик или девочка?
- У меня сестра!!! – внезапно громко кричит Лиза, подпрыгивая, когда торт являет цвет середины.
- У меня сын!! – одновременно с ней басит Егор в порыве эмоций.
Ну а я что? Я совершенно спокойна, потому что Инночка заранее мне всё сказала, опасаясь рыданий на празднике. Гормоны дело такое, непредсказуемое.
У меня будет и сын, и дочь. Через два месяца у меня появятся два очаровательных малыша, еще и разного пола. Ровно так, как я и мечтала.
Девять лет назад, когда я выходила замуж в первый раз, я не могла себе представить того счастья, которое свалилось на меня сейчас.
Я – мама чудесной маленькой девочки, а скоро еще и мамой близнецов стану. Я крестная мама Давида младшего, на крещение которого я испекла такой торт, какого еще свет не видывал.
У меня чудесный муж, который даже сейчас носит меня на руках, ничуть не напрягаясь. Железный дровосек, что с него взять.
У меня работа мечты и никакой больше необходимости думать о том, где взять деньги и что будет завтра. Моя кондитерская стала самым популярным местом нашего курортного городка, и теперь я часто вижу тут гостей из столицы.
Недавно даже наших постоянных столичных клиентов тут встретила. Вот уж они удивились. Рассказали, что ресторан со скандалом закрылся полгода назад, в лучших традициях криминальных комедий: с полицией, стрельбой и полным грехопадением.
Ну… туда ему и дорога.
У Марка тоже всё не очень радужно. Давид рассказывал, что по уголовному делу он в итоге значился свидетелем, смог договориться со следствием и сдал всех братков. Но они смогли откупиться, так что теперь он страдает от паранойи.
Мой бывший муж теперь живет в крохотной съёмной комнате в коммуналке. Он отделался двумя годами обязательных исправительных работ, так что теперь метет дворы и помогает чистить канализации. Нормальная работа ему если и светит, то с очень небольшой вероятностью и только через год, когда наказание закончится. А вот вечером он из дома не выходит, боится мести. И, мне кажется, не зря, ведь прецеденты уже были. Переехать в другой город он не может из-за общественных работ, так что пока ходит по краю.
А надолго ли хватит его удачи – большой вопрос.
Матрешка работала посудомойкой в ресторане, пока он не закрылся. Братки, видимо, решили, что это весело, если она будет и хозяйкой ресторана, и посудомойкой одновременно. Ну, я не могу их в этом винить.
О ее судьбе после закрытия мне ничего не известно. Да и какая разница.
- Ты не устала, любовь моя? – слышится голос Егора у меня за спиной, и я поворачиваюсь к нему всем телом.
- Устала, мой хороший. И хоть там только один мальчик, но в футбол любят играть оба ребенка, - я кладу его ладонь на свой большой круглый живот, и он тут же вздрагивает, потому что чувствует довольно ощутимый удар.
- Ого, да это даже не футбол. Это какие-то бои без правил! – удивляется Егор. – Как ты это выдерживаешь?
Ну, как-как, молча и с улыбкой. Пинки, ежеминутная изжога, которая делает меня огнедышащим драконом, перепады настроение и очень прерывистый сон по ночам. Ежечасные побеги до туалета и обратно, странные желания, возможность заплакать за три секунды, без особой причины. Но это же такая мизерная плата за счастье стать, наконец, матерью.
- Я всю жизнь мечтала о детях, - улыбаюсь я. – Если для этого мне надо быть тренером и учебным пособием пары боксеров, так тому и быть.
Я все больше расплываюсь в улыбке, когда думаю о будущем. Пинки скоро закончатся, а вспоминать о них я буду всю жизнь и только в хорошем ключе. Когда еще у меня будет такое единение с моими детьми?
Только вот очень хочется домой. Мы переехали из квартиры в дом, куда Егор позвал меня на первое свидание, полгода назад. Там потрясающий вид на море, надежный забор и будет достаточно места для нас пятерых. А еще там мебель, которую я выбирала сама, и кухня моей мечты.
- Поехали домой, моя храбрая девочка, - обнимает меня муж, поглаживая по пояснице. – Я купил тебе арбуз.
- И селедку? – с надеждой смотрю я на него.
- И селедку, - кивает он.
Лучший мужчина на свете. Сама себе завидую.
Бонус 1.
- Орлова, вы тут живая? Будете детей на сон отдавать? – деловым тоном уточняет медсестра, заходя в послеродовую палату.
Я окидываю взглядом детей, которые пока не особо-то и плачут, просто лежат, немного скривившись, в больничных колыбельках. Ну конечно, не скривишься тут, забрали из уютного и теплого места и выпихнули в большой, незнакомый и яркий мир.
У них крохотные пальчики, рыжие волосы и браслетики на ручках и ножках. У Евы – розовые, у Никиты – голубые. Пока их имена еще не вписаны в свидетельство о рождении, да и надевают их сразу после рождения, так что там красуется моё имя. Эмма Орлова.
В этот раз я решилась взять фамилию мужа. Орлова – хорошо звучит, мне нравится, да и Эмма Макушева была другим человеком. А Эмма Орлова – крутая мать, счастливая жена и талантливый кондитер.
- Я живее всех живых, - улыбаюсь я. Ну, на самом деле, ужасно измучена сутками родов, но жива – это точно, ведь отоспаться в реанимации двенадцать часов – это просто бесценно.
- А на сон не нужно забирать, я так не хочу с ними расставаться, - провожу пальцем по розовой пяточке дочери и улыбаюсь. Нет, пусть будут рядом, мои сладкие малыши. Я пока немного побаиваюсь брать их на руки, такие они хрупкие. Но это всё дело опыта и практики.
- Долго не получалось? – неожиданно мягко улыбается медсестра, прислоняясь к дверному косяку.
