Недалеко от огромного окна, почти во всю стену, стоит небольшой круглый стол, он накрыт на двоих. Вот зачем понадобилось красивое платье! Я гостья, для которой сейчас приготовят ужин. Но, конечно, я сразу же начинаю мечтать о платье в пол, широком, их дорогого тяжелого бархата, как у какой-нибудь графини. Обстановка способствует.

- Что это за место? – я хочу шептать, а не говорить. Кажется, тут только так и можно разговаривать.

- Один из моих домов. Подумал, тебе должно тут понравиться и решил пригласить на ужин.

- О, это прямо на свидание? – я растягиваю последнее слово и чувствую себя школьницей, которая в первый раз встречается с мальчиком, а мама подкалывает её таким неудобным словом «свидание». Свида-а-ание.

- Конечно. Что тебя смущает? – Егор пожимает плечами и явно чувствует себя в своей тарелке. Свидание и свидание, что тут такого. Это я краснею и нервничаю, а он привел меня в один из своих домов.

Стоп. Один из? Своих домов?

- Егор, этот дом, правда, твой? – хмурюсь я.

- Ну да, - в этот момент он как раз наливает мне в бокал белое сухое, и отвечает очень спокойно. А я вот начинаю нервничать.

- И что значит «один из»?

- Это значит, что у меня он не один, - он удивленно смотрит на меня, мол, что тут непонятного.

- А сколько? – ошарашенно спрашиваю я.

И тут воспоминания обрушиваются на меня. Вот он кладет на тумбочку двадцать тысяч, придавливая их шкатулкой. Не многовато ли за торт? Вот мне говорят, что он оплатил мне отдельную палату. Вот Егор присылает за мной машину, вот передает мне пакет с продуктами, лекарствами строго по рецепту и телефоном. Такой телефон стоит тысяч сорок… И потом я пыталась отдать ему деньги несколько раз, он смотрел на меня так, что я мне становилось очень неудобно.

Могли ли его поклонницы охотиться на него из-за денег? Еще как могли. И вот почему Василиса заговорила о дорогущем пансионате для девочек. Видимо, Егор вполне может себе это позволить. А этот дом, сколько он может стоить? Миллионов двадцать? Господи, и это один из его домов.

- Ну, на самом деле, примерно половина города. Тут многое принадлежало моему отцу, потом перешло мне по наследству. Крупные гостиницы, помещения многих ресторанов, частных клиник, несколько домов, как этот, магазины, бутики, частная школа, в которую пойдет Лиза... Много всего. Тебя это пугает?

Это меня пугает? Нет, пугать – не то слово. Но и без внимания такой факт я оставить не могу.

- Немного настораживает. Выходит, ты думал, что я одна из охотниц за твоими деньгами?

- Вроде того. К тому моменту я уже не доверял женщинам, - он растягивает губы, и его улыбка выходит немного кривой и горькой.

- А что изменилось теперь? Ну, кроме того, что ты аккуратно намекнул мне на то, что я сегодня ужинаю с миллионером?

- Я влюбился.

Эти слова буквально как обухом по голове. Я открываю и закрываю рот несколько раз, но так и не нахожу что сказать. Мысли в голове грозят начать лезть через уши, кровь приливает к щекам опять и опять. Он только что сказал, что влюбился. Мне надо что-то сказать? Как-то ответить?

Я даже начинаю паниковать, когда он опускают свою большую ладонь на мою руку.

- Тебе не нужно ничего отвечать, я все понимаю. Еще рано. Расслабься, - он улыбается и смотрит на меня с так, что я теряюсь. Ничего, просто очень много событий. Слишком много. Пара месяцев, а как пара лет.

Судьба решила додать мне то, чего я так хотела? Эмоций и событий. Ну что ж, сейчас я свыкнусь и буду готова.

- И чем ты будешь кормить меня сегодня, товарищ миллионер?

. . .

А кормил, надо сказать, совсем не высокой кухней, за что спасибо ему огромное. Наготовилась и наелась по самую шею, а он, видимо, навел справки.

Через пятнадцать минут стол ломится от еды, но я не вижу никаких микроскопических яств, пен и съедобных цветов. Всякие пироги сытные, море французской выпечки, блины разными добавками, вроде икры и рыбы. И дорогущее коллекционное шампанское, как звезда вечера.

Ну, и не едой единой.

Потрясающий вечер. Мы много говорим, многое обсуждаем, я рассказываю ему о своих увлечениях, о жизни в целом, о почти бывшем муже.

- …И тут я слышу взрыв. Прибегаю – с потолка свисают коричневые… сопли. Прости, не назовешь иначе. Взорвалась сгущенка, которую я так хотела. И вместо того чтобы готовить орешки и песочного теста, я всю ночь на стремянке потолок отмывала. О, это было незабываемо.

- У меня тоже сгущенка взрывалась, только её не я отмывал, - хихикает Егор.

- Повезло тебе. Она отмывается ужасно, а я еще и ростом не вышла, стремянка старая, шатается. И я на самой верхушке стою, трясусь и тру.

Еще Егор веселит меня историями об охотницах за его деньгами. Он не хвастает, не кичится этим, воспринимает скорее как неизбежное зло. Ну, и как досадное неудобство.

- И тут я понимаю, что меня заливает. Вода просто льется с потолка, а я только стены перекрасил. Бегу в квартиру, где сейчас живешь ты, а там настоящая дама в беде, - он активно жестикулирует, смеется, а я слушаю его очень внимательно. - Всё в воде, она в панике, иду смотреть – труба выглядит так, будто ее пожевали, побили, и еще потом плоскогубцами разгибали по кускам. Открываю ящик, где столовые приборы лежит – точно, молоток для разделки мяса сломан. А она стоит, глазами хлопает, платье такое короткое, что больше на купальник похоже. Ну, я воду перекрыл и сбежал.

- Она была накрашена? – вдруг решаю спросить я.

- Наверное. Я не очень в этом разбираюсь. Но глаза были огромные и губы яркие.

Я улыбаюсь. Это очень мило, что он не понимает, накрашена женщина или нет. Я-то за километр могу это понять

- И прическа, небось, волосок к волоску?

- Не помню уже. Но помню, что она была на каблуках. Прямо такие высокие, острые шпильки.

- О, ну тогда всё понятно, - я хихикаю, представляя, как бы я устраняла потоп на каблуках. Убилась бы на первой паре метров.

- Когда потоп был у тебя, я сразу понял, что это не подстава, - он пожимает плечами. – И потом ты так упорно предлагала мне деньги.

- А ты вытирал воду моим платьем, - притворно возмущаюсь я.

- Ладно тебе, Эмма, вот сейчас ты и правда в платье, оно очень красивое. А то была серая тряпка.

Да, это была серая тряпка, которую платьем считал только Марк. Но думать о нем мне совсем не хочется.

Мой дровосек сегодня очень обходительный и совсем не железный. Он накрывают мою руку своей, а я задумываюсь, специально ли я положила ее на стол, просто автоматически, или это случайность. Наверное, я хотела, чтобы он ко мне прикоснулся. Это было бы логично.

- Я теперь обдумываю каждое свое движение, товарищ Дровосек. Всё из-за твоих историй о голддигершах .