- У нас любо-о-овь, слышишь ты? Или ты там еще и оглохла? Твоё время прошло, - говорит она, растягивая буквы.
Любо-о-овь у нее, ага, маленькая и грязная.
- Если еще раз я услышу твой визгливый голосок, каракатица ты силиконовая, я не просто пошлю тебя, я еще и пару новых исков подам. В суде ваши чудесные совместные фото сыграют мне очень на руку. Вам же не нужны деньги, ресторан мой не нужен, правильно я поняла?
Я улыбаюсь в трубку и улыбка моя почти искренняя, весь сейчас я представляю, как эта дамочка, как там ее зовут, дует губы и никак не может вдохнуть от возмущения.
- Как ты смеешь со мной так разговаривать?! – ее голос срывается, становится всё выше и громче.
Очень хорошо. Не доросла еще играть в эти игры, малолетка.
- Давай заново, раз с первого раза не дошло. Я – законная жена. Ты – подстилка моего неверного муженька. Тебе бы денег и штампик в паспорте, да? Увы, счета его заморожены и останутся таковыми, пока мы не разведемся. А мы разведемся, но вот тут проблемка – он тянет этот процесс, не я. Так что заткни свои вопли в то место, которым думаешь, Матрешка, и иди, ублажай моего муженька, пока он не подпишет нужные бумажки. Это в твоих интересах.
- Но я… - пытается что-то проблеять она, но я не даю ей сказать больше ни слова и вешаю трубку, а потом блокирую и этот номер тоже. Хватит, наслушалась.
Я весь вечер распекаю Марка и его дешевку, вслух, в уме, в сообщениях Мириам. Думаю, не написать ли книгу, но вряд ли кто-то решит прочесть триста страниц оскорблений в адрес этой парочки. Где же этот самый бумеранг, который везде обещают жертвам измен? Ему уже самое время появиться, потому что всё это ужасно нечестно.
В какой-то момент набираю сообщение Марку о том, что если он не уймет свою резиновую куклу, пусть оба пеняют на себя.
Спасает от адского негатива Лидия Петровна, которая звонит ровно в тот момент, когда я готова разразиться очередными ругательствами.
- Здравствуй, Эммушка. Чем занимаешься?
- Если честно, хожу по квартире и громко ругаю любовницу моего мужа, которая осмелилась мне сегодня позвонить, - отвечаю я и морщу нос. - Не очень цензурно и очень громко ругаю. Кажется, скоро пойду искать боксерскую грушу.
- Вот это наглость, надо же, - раздается донельзя удивленный голос Лидии Петровны.
- Не то слово. Никаких границ, никакой логики. Сплошная наглость и губы уточкой. Ну, не будем об этом. Как ваше здоровье? Как дела?
- Всё хорошо, Эммушка. Просто у Егора завтра день рождения и я подумала, вдруг тебе интересно об этом узнать, - заговорщицки говорит она.
- Очень интересно, - киваю я в трубку и вдруг понимаю, что опять буду печь всю ночь, и это отлично.
Отвлекусь от ненужных мыслей, займусь делом, которое мне нравится, ну а завтра, возможно, порадую человека, который мне нравится. Быстро прощаюсь с милой старушкой и прикидываю в уме, какой рецепт подойдет лучше всего.
От моего торта еще никто не отказывался, думаю я. И принимаюсь за работу.
. . .
Интересно, а не переборщила ли я? Я пекла торт на день рождения дочери, потом мы вместе пекли кексы, теперь вот держу в руках торт на день рождения отца. Если первый случай – спасение детского праздника, второй скорее похож на мастер-класс и «посмотрите, я не только умею печь, но и люблю детей», то третий вообще из ряда вон, потому что больше похож на флирт с железным дровосеком.
Эх, может, всё это зря? Меня никто не звал, про праздник не говорил. Я сейчас очень похожа на одну из девиц, что вешались на него, судя по рассказам моей соседки. Правда, начинаю думать я об этом слишком поздно, уже стоя под его дверью. Ну не уходить же? Будь что будет. Уж лучше жалеть о содеянном, чем о несделанном. Или вообще не жалеть.
И только моя рука тянется к звонку, как дверь волшебным образом открывается и являет мне именинника. Он выглядит примерно как всегда, правда сегодня рубашка не в клетку, а вполне себе празднично белая, неизменные джинсы, но что-то в его лице изменилось. О боже, он сбрил бороду! Вот это событие.
Я буквально шарю глазами по его подбородку, и он тут же почесывает его рукой.
- Ну да, побрился я, не надо так удивленно смотреть. Без бороды я выгляжу не так уж глупо, - посмеивается он.
- Без нее ты выглядишь потрясающе, - не подумав, выпаливаю я и тут же краснею.
Черт, ну это какой-то талант, попадать в неловкие ситуации. Лесоруб выглядит удивленно и явно сдерживает смех, а мне хочется провалиться под землю.
Кто научил меня говорить не подумав? Уже тридцать на носу, а ума как у ракушки. Эмма, соберись, наконец!
– С бородой – тоже потрясающе, - пытаюсь исправить ситуацию я. И, очевидно, с треском проваливаюсь. Хочется просто закрыть лицо ладонью и сделать вид, что меня тут нет.
Егор уже даже не пытается скрывать смех, я стою в дверях, смещенная и пунцовая от стыда, смотрю на свои смешные домашние тапки и сжимаю в руках коробку с тортом.
Ситуацию спасает выскочившая ко мне Лиза. Она начинает что-то щебетать и тянет внутрь, а ее отец, наконец, отходит в сторону.
Неприлично, между прочим, держать людей в дверях. Где твои манеры, товарищ Дровосек? Но на этот раз вслух я ничего не говорю. Достаточно уже сказала, да.
Уже внутри я понимаю, что из гостей у них только Лидия Петровна, которая, увидев меня, начинает сиять как ясно солнышко. Какой-то теплый семейный круг и, внезапно, я. Совсем чужая им женщина.
Женщина с тортом.
- Папа, смотри! – восклицает Лиза, когда я вынимаю его из коробки и ставлю на стол.
Ну да, сегодня я постаралась. Торт представляет собой большой, красочный пень, кое-где на нем растет густой зеленый мох, небольшие травинки и мелкие полевые цветочки, а по центру красуется самый настоящий топор из цветного шоколада. Ну, дровосек же.
Лидия Петровна хмыкает, потому что понимает, что к чему. Однажды я случайно обмолвилась ей, какое прозвище прицепилось к Егору, и она одобрила.
А сам Егор удивленно смотрит на моё творение и, кажется, не знает что сказать. А потом он резко шагает ко мне и заключает в объятия.
Я оказываюсь окружена жаром, лесом и…домом. Почему этот чужой, посторонний мужчина пахнет домом? Почему обнимает меня?
Я стою на носочках, потому что дровосек очень, очень высокий и рука моя повисает в воздухе, потому что я не понимаю, будет ли уместно обнять его в ответ или даже похлопать по спине.
Это нарушение всяких границ, но я же сама об этом думала, верно? Не стоит лукавить, он правда мне нравится.
Можно ли меня после этого считать хорошим человеком? Я всё еще замужем, только-только пережила (а пережила ли?) измену мужа, с которым прожила восемь лет. Могла ли я так быстро разлюбить его? Могла ли отойти насколько, чтобы за несколько недель случайно найти себе новый источник симпатии?
Все эти вопросы вращаются в моей голове долю секунды, только одно, короткое мгновение, а потом вдруг резко осыпаются на пол, сгорев дотла в моем воображении.
