Итан подождал, пока Коулман не зашел за угол, а затем развернулся и направился в противоположном направлении.

Перевод Гибсона в дворцовый лазарет был безрассудным и рискованным, но наличие целителя, который ухаживал бы за ним, было необходимо. Итан давным-давно понял, что ключ к тому, что ему нужно, – в хлебных крошках, которые оставили по пути, их нужно было только собрать.

Как наследный принц он точно не мог быть замечен несущим по коридорам предателя-охранника, особенно того, кто должен был быть мертв, поэтому ему пришлось рискнуть, доверив часть правды Хейзу, но это того стоило.

Хейз, конечно же, и глазом не моргнул, радостно прошествовав в камеру, чтобы перекинуть потерявшего сознание Гибсона через плечо. Временами он мог быть несдержанным, как, например, в тот день, когда сорвался и напал на Вэру, но был лоялен в других важных вещах.

Будучи незаконнорожденным, он рос в борделе, и никто его не воспитывал. Хейз прекрасно понимал, что быть членом гвардии Итана – это самая большая власть, которой он когда-либо сможет обладать. Итак, хотя Итан никогда бы не доверился этому человеку полностью, он доверял ему настолько, чтобы держать в курсе насчет Гибсона.

Чувствуя нетерпение, Итан ускорил шаг, насколько позволяло его избитое тело, и спустился по последней лестнице, ведущей в лазарет. Он считал каждый шаг, чтобы отвлечься от приступов боли, отдававшихся в ногах, и завернул за угол, едва не налетев на молодую женщину, взбегавшую по ступеням.

Она взвизгнула, отступая назад и споткнувшись о ступеньку, прежде чем прижаться к стене. Он уловил тот момент, когда ее глаза сфокусировались на чем-то помимо его внешнего вида, и девушка поняла, кто он такой.

Ее голубые глаза расширились, и девушка опустила голову, рассыпаясь в извинениях. Судя по тому, как дрожали ее ноги, она была в нескольких секундах от того, чтобы упасть на колени.

Это было зрелище, очарованию которого Итан обычно поддавался. Обмен несколькими улыбками с хорошенькой девушкой, за которым следовала ночь раздвинутых бедер и оркестра стонов. Это будет не в первый раз и даже не в двадцатый. Его репутация появилась не на пустом месте.

Но сейчас Итан не чувствовал никакого притяжения, несмотря на то, какой хорошенькой она была. Молодой человек улыбнулся и наклонил голову, поворачиваясь, чтобы продолжить спуск, не раздумывая ни секунды. Ему, конечно, не помешала бы ночь удовольствий и разрядки, но он не хотел проводить ее со здешними женщинами.

В конце концов, он был помолвлен.

Он откинул голову назад, окончательно запутавшись. Предупредительные сигналы зазвенели в его голове. Что он сделал?

Не обращая внимания на сильное желание схватить Вэрали и защитить ее от какой-то невидимой угрозы, Джарен распрямил плечи и медленно заговорил:

– Что я сделал, так это нашел свою спутницу. Живой.

Шок, которого он ожидал, запоздалая радость или волнение так и не наступили. Джерос просто зажмурил глаза, словно от боли, и прижал руку к груди, прошептав:

– Чертов дурак.

– Что, черт возьми, это значит? – рявкнул Джарен, вставая между ними. Он не был уверен, говорил ли мужчина с ним или с самим собой, но в любом случае что-то было не так.

Джерос не сказал ни слова о Вэрали, только назвал ее Ванэрой. Он даже не удивился тому, что увидел ее здесь. Это была какая-то бессмыслица. Мужчина никак не мог подумать, что она была покойной королевой. Он был просто в шоке.

– Я знаю, это невероятно, – сказал Джарен, качнув головой в ее сторону. – Но это действительно Вэрали. Моя Вэрали.

Джерос опустил руку, он стоял, сжимая и разжимая кулаки, пока его глаза лихорадочно изучали Джарена и Вэру. Чувствуя, как в нем возрастает беспокойство, Джарен попытался снова:

– Она была жива все это время, Джерос. Жила на гребаном Алероне, среди всех мест на свете, именно там.

– И не зря, – его ответ был тихим, он просто пробормотал это, но Джарену показалось, будто мужчина выкрикнул эти слова во все горло.

Он замер, весь его мир остановился, застыл на этой фразе. Давление нарастало в его голове, пока все вокруг не исчезло. Звук суетящейся толпы, океанский воздух, бьющий в лицо, сердце, стучащее в груди. Все замерло, слова Джероса поразили его. Они вонзились и разорвали его, сдирая кожу.

Джерос знал, где она? Нет, это… это было невозможно. Потому что если бы он знал, что Вэрали была на Алероне, это означало, что все это время, все эти годы он также знал, что она…

Ужас пронзил Джарена, забирая каждое воспоминание, каждое мгновение и каждое слово, которые он считал правдой, и заливая все это ядом. Перед глазами появились черные точки, и юноша тяжело сглотнул, борясь с подступившей к горлу желчью.

Запах Вэрали окутал его за секунду до того, как Джарен почувствовал ее приближение, ее замешательство смешалось с его собственным. Тем не менее Джерос просто продолжал, черт возьми, стоять там, глядя на магики вокруг них, не подозревая о душевной ране, которую он только что нанес. Как будто он даже не понял, что сказал эти грязные слова вслух.

– Ты знал, – хрипло произнес Джарен.

Взгляд Джероса метнулся к нему, он моргнул, его глаза оставались туманными, как будто мужчина был так глубоко погружен в свои мысли, что забыл, где находится.

– Что?

Все вдруг обрело смысл. Как Вэрали оказалась на Алероне, как ее притащили туда и заключили сделку с Сулианом. Все кусочки складывались, образуя остроконечную, словно стрела, правду, которая разрывала юношу на части.

Джарен часто задавался вопросом: как она могла быть жива, когда они были так уверены в ее смерти? Они любили ее почти так же сильно, как и Джарен. Они бы проверили все сто раз, тысячу раз, попытались бы сделать все возможное, чтобы спасти ее.

И, видимо, они все и сделали. Джарен был таким дураком. Ком в горле стал горячим, обжигая и делая его слова хриплыми и отрывистыми:

– Ты сказал, что она умерла.

Джерос вздрогнул от того, что увидел в его взгляде, а затем посмотрел через его плечо на Вэрали, которая стояла прямо позади, натянутая, как тетива лука. Смесь решимости и печали отразилась на лице мужчины, когда он наконец произнес:

– Здесь не место для таких разговоров.

Ну уж нет. Джарен сделал выпад, схватившись за тунику Джероса, и посмотрел вниз на человека, которого уважал всю свою жизнь. Человека, который последовал за ним в лес в ту ночь, когда родилась Вэрали, который усадил его и объяснил, что означает их связь, который подарил ему первые кинжалы и сказал тогда, как он им гордится.

Джарен усилил хватку, отчаянно надеясь, что ошибся. Он нуждался в объяснении, любом объяснении того, что они сделали с ним. С ней.

– Скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи мне, что ты не знал, что она жива.

Лицо Джероса оставалось непоколебимым, его мягкий взгляд и искорки юмора исчезли.

– Хоть раз в жизни послушай меня, мой мальчик. Не здесь.

Джарен оскалил зубы, рыча на него сверху вниз.

– Скажи мне чертову правду!

Мужчина попытался оттолкнуть его, но Джарен держал его тунику, отказываясь отпускать, пока не услышит ядовитые слова прямо из пасти гребаного змея.

Лицо Джероса исказилось, отчаяние и агония охватили его, но Джарен только зарычал еще громче.

– Скажи. Это.

– Да, – произнес он достаточно тихо, чтобы никто вокруг не услышал, если только не подслушивал нарочно. – По крайней мере, мы знали, что ее забрали туда. У нас были свои причины, и, клянусь богами, мы поговорим, но, пожалуйста, Джарен, спрячь ее.

Пальцы Джарена отпустили ткань, его руки упали, как мертвый груз, когда одно-единственное слово врезалось в его череп.