– Лежи, я сама, – останавливаю ее. – Я возьму запасные ключи с собой. Приеду завтра утром.

– Надеюсь, не с вещами, – не особо удачно шутит она. – Но в моей однушке всегда есть место и для тебя.

– Соня, – качаю головой, одеваясь в прихожей, хотя подруга этого видеть не может, по моему тону все должно быть понятно.

– Заезжай, Ань, – кричит, слыша, что я открываю дверь.

Дорога домой невыносима. Я прокручиваю в голове десятки наших разговоров, но все не то. Тем более я не знаю, как отреагирует Слава. Сбрасываю обувь, вешаю куртку и, посмотрев на лицо мужа, уже ничего не хочу говорить.

– Твой телефон, – с этими словами он выходит из гостиной и кладет передо мной смартфон.

– Как? – единственное, что могу спросить.

Не ожидала я, что именно так начнется наше общение сегодня. Иду за Славой в гостиную, держа в руках аппарат, который стал нашим камнем преткновения.

– Таксист привез. Нашел, посмотрел местоположение «дом». А у соседей спросил, в какой квартире живёт Анна. Какой ответственный человек.

– Слава, мы хотели поговорить, – приближаюсь к дивану. – Я сейчас на кухне все уберу…

– Уже убрал, – не отрывая взгляда от телевизора, перебивает меня. – Аня, что происходит? Ты бросаешь все, бежишь куда-то.

Да он действительно ждёт, что я начну оправдываться. И даже подводит к этому разговор.

Манипуляции, качели, токсичность – все, что я вспоминаю из телевизора, который иногда фоном идёт на кухне, пока я готовлю.

– Так получилось, Слав. В чем ты меня хочешь обвинить? – говорю спокойно. Видимо, вчерашняя истерика точно все выжгла.

Нет, горит что-то внутри, такое мелкое и тлеющее. Но только дунь – разгорится с новой силой. Лишь бы не до лесного пожара, который сожжёт все на своем пути.

– Я не обвиняю, Аня. Всего лишь спросил. Спокойной ночи.

Слава даёт понять, что дальше нет смысла продолжать разговор.

Снова это отчуждение. Может, Соня не так уж не права? Муж пытается отдалиться от меня, чтобы потом я осталась виновата. Иначе я не понимаю, что с нами происходит.

Да Слава даже повторяет все то, что делала я. Демонстративно ложится на диван и берет в руки пульт.

– Бабушка звонит, – говорю я, посмотрев на вновь обретенный телефон, только какой ценой – ценой новой порции недоверия.

– Ответь Галине Федоровне, – равнодушно отвечает Слава. – Она не в первый раз уже звонит.

«И ты мне только сейчас об этом говоришь?» – так и хочется крикнуть.

Муж прекрасно знает, что она с давлением, с больными суставами. Не дай бог что…

– Слушаю, бабулечка, – откашлявшись, придаю бодрости голосу.

– Анютка моя глазастая, – смеётся она. – Ну наконец-то.

Голос у бабушки звонкий. Такой, как я привыкла слышать. А уж если она вспомнила цветы, за которыми ухаживает особо тщательно – анютины глазки – я могу быть вообще спокойна. Значит, у бабули все хорошо.

– Прости, ба, занята была, – говорю, осматривая кухню.

Слава все убрал. Даже рыбу из духовки достал, хотя мог и не заметить. Я, признаться, о ней совсем забыла после Сонькиных сообщений. Хорошо, что есть таймер.

– Занятая моя, когда приедешь в гости? Приедете то есть, – тут же поправляется. – Ты не представляешь, какие у меня новости.

– И какие же? – тоже улыбаюсь, потому что бабуля умеет заряжать своим позитивом даже на расстоянии.

– Леська из своей Норвегии вернулась, – довольно выдает она. – Пока остановилась у меня. Так что приезжай, посидим по-семейному.

Да какая к черту семья? Вот кого я хотела меньше всего сейчас видеть, так это Олесю и ее злорадство. У меня ещё очень свежи воспоминания.

– Здорово, бабуль, – без особого энтузиазма отвечаю. – Надеюсь, у нее все хорошо, – говорю на автомате.

– Галина Федоровна в порядке? – спрашивает Слава, появляясь в дверях кухни.

Я только киваю и понимаю, что он прислушивается. Медленно наливает воду, пьет маленькими глотками.

– Развелась Леська со своим норвежцем, – бесхитростно делится бабушка. – Все, наконец перебралась окончательно к нам.

С двоюродной сестрой у нас всегда были натянутые отношения. По сути, мы были разными полюсами, и противоположности не притянулись вопреки общепринятому мнению.

– Бабуль, я завтра приеду и поговорим, – смотрю на спину Славы, которого, видимо, очень заинтересовала вода в стакане. Иначе зачем ее так рассматривать?

– Анютка, буду рада. И Славку бери, Леська о вас расспрашивала. Как живёте, есть ли дети.

– У Славы годовой отчет, – серьезно отвечаю, а муж поворачивается и вопросительно смотрит на меня, всем своим видом спрашивая: «А у меня поинтересоваться?»

– Так что хотела бабуля? – спрашивает Слава, видя, что передавать суть нашего разговора я не собираюсь, а задумчиво смотрю перед собой.

– В гости звала, – отвечаю я.

К бабушке я всегда рада съездить, но вот ее слова о Леське… Не видела ее столько лет, ещё бы в два раза больше и не видеть. В последний раз на нашей со Славой свадьбе.

– Я бы тоже хотел повидаться с Галиной Федоровной, – неожиданно говорит муж. – Попробую на неделе пораньше освободиться, поедем к ней.

– Сама съезжу, – быстро возражаю, на что Слава прищуривается, а я пытаюсь сбивчиво объясниться: – У тебя наверняка работы хватает, я же вижу. А мы с бабушкой посидим, может, я останусь у нее на ночь. Не хочу дергаться, зная, что тебе надо с утра в офис.

– Ну как знаешь, – после недолгих раздумий пожимает плечами Слава. – Если что, ты мне звони, я заберу тебя.

На самом деле я не хочу, чтобы муж встречался с моей двоюродной сестрой. Может, стоило уже обо всем забыть, ведь столько времени прошло, но в ушах до пор звенят ее слова.

Нам с Леськой приходилось проводить все лето у бабушки на даче вместе. Детьми мы вполне ладили, а потом, когда стали уже подростками, наши взгляды на мир стали противоположными. Леська словно с цепи сорвалась, пытаясь завоевать внимание всех парней, которые тоже приезжали на каникулы. Ярко красилась, делала какие-то немыслимые прически, носила мини и глубокое декольте. Ну вот как с таким макияжем идти на озеро купаться? Сколько я ни пыталась вразумить сестру, все было бесполезно. Она только отмахивалась и говорила, что я ничего не понимаю.

А уж если мне кто-то оказывал знаки внимания, например, предлагал проводить домой, то сестра потом от этого парня не отходила. Не знаю, что ею двигало. Я даже заметила и поняла это не сразу. Однажды напрямую спросила у Леськи:

– Что происходит? И ты бы была немного поскромнее, а то скоро за тобой по пятам будет ходит слава легкодоступной девицы.

– Ой, – отмахнулась тогда от меня сестра. – Мы живём в двадцать первом веке. Это ты застряла где-то в средневековье.

Нам на тот момент, кажется, было лет по шестнадцать. Я косметикой не пользовалась, одевалась в то, что покупала мама, и усиленно готовилась к экзаменам, на что Леська только смеялась:

– Анька, ты думаешь, твоя математика тебя прокормит? Мужика надо толкового искать, чтобы зарабатывал хорошо и удовлетворял все твои хотелки.

После окончания школы мы уже не ездили на все лето на дачу к бабушке. Но иногда с Леськой могли и в городе пересечься. Она училась без особого энтузиазма на парикмахера, где-то подрабатывала. И с каждым годом все больше мечтала о любви, точнее, об обеспеченном муже. Но принц на горизонте не маячил. Парни-то были, но на принцев они не тянули.

Наверное, незадолго до знакомства со Славой я наконец-то поняла, что Леська просто недолюбленный ребенок. Ее родители постоянно мотались по командировкам, вот она и пыталась заполнить пустоту от отсутствия родительской любви. Да, бабуля нас любила одинаково, но это не мать и не отец. Вот с юности Леська будто и пыталась доказать: все, что она захочет, будет ее. Захотела – получила. И желание быть везде впереди, доказывать, что она лучше, с годами не исчезло.

– Анька такого парня отхватила, – услышала я как-то, когда приехала на дачу без предупреждения.