Время шло, и Гена всё чаще напоминал Андрею об их вечернем разговоре. Из-за настырности товарища и собственных тараканов совесть начала мучить мужчину. Каждый раз, уходя на ночь в свою комнату, он подолгу прощался с Викой, будто навсегда. А она и не понимала, в чем причина его чрезмерного внимания к ней. Наоборот, ей казалось, что их отношения становятся только крепче.

В один из вечеров компания, как обычно, сидела за столом на кухне и пила чай с «Батончиками». Андрей каждый раз давал Гене деньги на эти конфеты, чтобы порадовать Вику. За территорию участка они выходили редко, так как опасались милиции.

— А потом я обнаружила в своем доме выход на крышу. — Рассказывала Вика, держа в руке откусанный батончик. — И часто ходила туда после школы поиграть на гитаре. Вы представляете? Вид на крыши соседних домов и Русаковскую набережную… Закат… Лёгкий ветерок… И словно всё это принадлежит только тебе!

Мужчины с интересом слушали истории Вики, воодушевленно наблюдая за её эмоциями. На кухне негромко играло радио, но вместо мелодий все слушали только девушку.

— И что же ты обычно играла там? Быть может, романсы? О любви, например? — Поинтересовался Геннадий.

Вика посмеялась и закатила глаза.

— Вы плохо знаете меня, Ген.

— Нет, и всё же, что ты умеешь играть? — продолжал наседать Гена.

— «Не исчезай» она играет, Ген, что ты прицепился? — Вздохнул Андрей и покосился на Геннадия.

Достав из фантика половину очередного «Батончика» Вика устало рассмотрела его, и, почувствовав, что сладкого на сегодня достаточно, протянула кусочек Андрею.

— И не только. — Подметила она. — А что, вы тоже умеете играть?

Почувствовав наконец долю интереса к себе, Геннадий расправил плечи и сделал глоток чая.

— Могу ещё и спеть, если грамотно попросить. — Подмигнул он. — Тебе разве Андрюха не рассказывал, как мы горе-музыкантов в летнем лагере заменяли?

Миска с конфетами сразу же отошла на второй план, и Вика обратила всё своё внимание на Геннадия.

— Стыдно должно быть, Андрюх. — Сыронизировал Гена. — Дело было в пятьдесят четвертом…

На моей памяти самое светлое и солнечное лето. Отовсюду веет безмятежностью и свободой, травка зелёная, небо бескрайнее и чистое, в общем, полная идиллия. Тем летом мы с Андрюхой отправились на практику в летний лагерь "Берёзка", в качестве вожатых. Ему достался четвёртый отряд, хорошие ребята… А мне не повезло, подсунули мелких, за которыми глаз да глаз нужен был. Помню, стоял у забора, курил, ко мне Мишка подходит, и как завопит: «Геннадий Сергеевич! А я всё Марье Павловне расскажу!». Директриса там была страшная женщина, понимал я, что мелкий наплести ей всякого может, а мне потом расхлебывать. Ну я отвел его и спрашиваю, чего, мол, хочешь от меня. А этот паршивец торговаться со мной решил, говорит: «Вы мне сигарету, а я молчать буду». А потом то я эту тему прознал, и в середине смены у меня уже такая коррупционная схема была с этими сигаретами, и…

— Ген, ты, кажется, отвлёкся… — Прервал его Андрей.

Геннадий показательно откашлялся.

— А я проверял, как внимательно вы меня слушаете… Так о чём я.

К концу смены отряд Андрюхи концерт готовил. Пара самых инициативных парнишек предложили песню спеть, якобы у них своя группа, и они такие концерты по всей Москве дают, что их каждый столб знает! Только вот незадача вышла. В день выступления эти горе-музыканты где-то нашли бутылку водки и напились, поэтому, когда пришел черёд их номера, сцена поначалу долго пустовала, а затем нас с Андрюхой отправили на поиски этих парнишек. Времени мало было, на концерт комиссия приехала, в первом ряду сидели, так что репутация лагеря могла в миг сломаться. После того, как мы нашли эти два пьяных тела на стадионе, оставался единственный вариант.

Вернувшись, мы сразу же забрались на сцену. Кончено, директор одарила нас не самым любезным взглядом, а ребята из наших отрядов начали перешёптываются. Но я знал, что только так мы спасём ситуацию.

— Но ведь это я настоял, чтобы мы выступили? — Снова перебил Андрей.

— Разве? — Нервно усмехнулся Гена. — Не помню…

— Да я это был, точно тебе говорю.

Понаблюдав за недолгим спором друзей, Вика наконец перебила их.

— А дальше то что было?

Мужчины сразу обернулись на неё и последовала неловкая пауза.

— В общем, не важно, кто предложил… — Снова начал Геннадий. — Но мы однозначно сработались, хоть и не сразу. Когда мы увидели несколько сотен глаз, что внимательно на нас смотрят, у меня мигом мысли спутались, а руки будто отказывались вспоминать нужные аккорды. Пока Андрюха пытался микрофон настроить, я всё никак не мог сообразить, что играть. Прошла минута, две… Комиссия начала о чём-то переговариваться, а директор на лавочку села и лицо руками закрыла. А когда у Андрюхи микрофон упал, я совсем отчаялся.

Тут Андрюха то и воспользовался своим красноречием и начал речь толкать, мол «К сожалению, ансамбль внезапно уехал на гастроли, поэтому к вам приехал новый…».

— На самом деле, речь была дольше. — Подметил Андрей, покосившись на Вику.

— Возможно. А когда Андрюха на весь лагерь провозгласил, что будем петь одну нашу песню собственного сочинения, которую мы обычно во дворах голосили, я в осадок выпал. И в итоге, на сцене стояли два вожатых в красных галстуках, один с гитарой, а другой у микрофона пел о том, как молодого отважного парня гусь за палец укусил.

Вика залилась смехом, представляя данную картину, а затем по радио заиграла знакомая мелодия, и девушка прислушалась к тихо звучащему приемнику.

— Погодите-ка… — Она встала из-за стола и выкрутила громкость радио. — Это же «Сердце на снегу»! Обожаю эту песню!

Она начала покачиваться в такт музыке.

— "Лунный снег, звёздный лед… " — Начал подпевать Гена.

— Ох, она вам тоже нравится? — Восторженно спросила Вика, выйдя на центр кухни.

— "Над морозной синевой… По дороге столбовой…" — с улыбкой продолжил петь Геннадий, в подтверждение слов Вики.

Девушка начала танцевать, изящно водя руками по воздуху. Андрей наблюдал за ней, а затем встал из-за стола и стал подтанцовывать вместе с Викой. Он потянул её за руку и покрутил, затем их пальцы сплелись и они слились в едином ритме движений.

Геннадий встал поодаль от них и, изображая будто он на сцене, продолжил подпевать, жестикулируя руками. Музыка разливалась во всём доме, наполняя каждую живую душу своим звучанием. Андрей пытался вальсировать с Викой, но та, за неимением опыта, произвольно двигалась, сбивая их с ритма. Мужчина снова покрутил девушку вокруг себя.

— А давай умрём вместе? — Вдруг произнесла девушка, так спокойно и даже, казалось, радостно. Но она расценивала это лишь как шутку.

— Что…? — Андрей остановился в недоумении, а Вика продолжила танцевать.

— Всё лучше, чем ты один умрёшь. Зачем мне без тебя жить.

Андрей обреченно уставился на Вику, пока та крутилась на дощатом полу кухни под пение радио и Геннадия.

Андрей подставил к стене дома лестницу и поднялся на пристроенный выступ на крыше. На пригород опускался сумрак. Сверчки затянули своё стрекотание, мелкие мушки кружились под фонарями, а на небе появлялись первые звёзды. Мужчина достал папиросу и закурил, задумчиво смотря в небо. Чтобы отвлечься от переживаний, он начал считать блеклые звёзды, но то и дело сбивался. Он выдохнул облачко дыма и проводил его взглядом. Оно поднялось ввысь, а затем медленно рассеялось.

Снизу послышался знакомый голос. Гена напевал себе под нос заевшую в голове песню и поднимался по лестнице.

— Знал, что ты здесь будешь. — Геннадий сел рядом с Андреем и тоже закурил.

— Нельзя больше тянуть. Становится только больнее. — Устало протянул Андрей, смотря вдаль.

Гена повернулся на него и одобрительно покачал головой.

— Так будет лучше, для вас обоих…

— Но просто объясниться будет недостаточно. Чтобы перекрыть боль от потери, нужна такая же сильная эмоция.