– Да, – закивал я, как школьник, впервые оставшийся наедине с женщиной. Только и успевал, что слюну сглатывать.

– А может быть, этого? – и рукой она чуть приподняла юбку, показав край прозрачных трусиков.

Пусть я не видел всё в подробностях, но воображение дорисовывало, добавляло красок.

– Да, – задыхаясь, подтвердил я и устремился к ней.

Внезапно в другой руке незнакомки сверкнуло лезвие ножа. Я даже понять ничего не успел, как ощутил жгучую боль в боку. С хлюпающим звуком незнакомка пронзила меня ещё раз, уже в живот.

– Грязное животное, – цедила она, продолжая дырявить меня, будто я подушечка для иголок.

Я согнулся и застонал от боли. А она продолжала. Остервенело и беспощадно, расплачиваясь за ей одну понятную обиду. Стало ясно, что незнакомка не остановится, пока не доведёт дело до конца. Тогда уже будет поздно спасаться, требовалось действовать прямо сейчас. И я упал, притворившись мёртвым.

– Мужлан никчёмный. Ненавижу вас, тварей, – прошипела она напоследок и с силой пнула меня между ног. Даже не знаю, чего в этом было больше – боли или обиды.

А потом незнакомка убежала, звонко цокая каблуками. Прежде чем она покинула переулок, я услышал лязг упавшего ножа.

Не повезло.

Но всё-таки хороша была чертовка. И глаза такие дикие, словно даже любить она умела только через ненависть. Такие в постели хороши, если, конечно, доползëшь до неë живой.

Я лежал на животе, пока не утихла боль, а потом кое-как перевернулся на спину. Раны ещё кровоточили, и что-то из органов нож точно задел, но бывало и похуже. Просто надо полежать и дождаться, пока кровь остановится. Ещё дня три, чтобы раны окончательно зажили и исчезли, и сегодняшний провал забудется навсегда.

И всё-таки стоило быть поаккуратнее. Эта девчонка с самого начала вела себя слишком раскрепощённо. Она игралась со мной, как кошка с мышкой, а я не заметил. Подсыпала какую-то дрянь, пока я покупал ей коктейль. Хоть бы полапать себя дала, и то поприятнее было.

С другой стороны, может и хорошо, что сегодня судьба её свела именно со мной. Другой бедолага уже валялся бы бездыханным трупом и ждал, пока крысы его обглодают. Мне же только потерпеть немного и ехать домой, объяснять Исиде, откуда вдруг все эти раны взялись.

А эту девчонку, если снова встречу… Впрочем, иногда даже враги бывают полезными.

Я лежал до рассвета и только тогда нашёл в себе силы подняться. Боль стихла. Просыпалась ещё пронзительными уколами, когда я делал резкие движения, но это уже был пустяк. Легче становилось, если я прижимал раны руками и шёл не разгибаясь, хотя это сильно замедляло, а каждый прохожий провожал меня любопытным взглядом.

Окровавленный и бледный, я кое-как добрался до парковки клуба и с облегчением уселся на мотоцикл. Охранник упорно не смотрел в мою сторону, чтобы не предлагать помощь. А разбредающимся по домам посетителям и вовсе уже не было дела ни до чего. Оно и к лучшему. Не любил я лишних вопросов.

На автопилоте, изо всех сил стараясь не свалиться, я доехал до дома и с первыми лучами солнца спустился в гараж. Криво припарковался и свалился на жëсткий бетонный пол, когда попытался слезть аккуратно. Я замарал и сидение, и руль, оставил бурые пятна на аккумуляторе, но возиться с ними не стал: неимоверно хотелось есть и спать. Вечно у меня просыпался жуткий аппетит, когда организму требовалось восстановиться. Так что первым делом я направился на кухню.

В холодильнике нашëлся большой кусок охлаждённой варёной конины. Любимое блюдо Олега. Он наверняка будет злиться, когда заметит пропажу. Но урчание в желудке и целая полка йогуртов Исиды не давали мне выбора. Не возиться же с готовкой замороженных полуфабрикатов?

Вместе с тарелкой мяса я устроился в дальнем углу кухни. Хорошее место, чтобы есть то, что есть нельзя. Можно увидеть всех входящих, а самому при этом оставаться незамеченным. Это позволяло в нужный момент спрятать следы преступления и притвориться невинной овечкой.

Не знаю, что такого особенного находил Олег в конине. Мясо как мясо, только гораздо жёстче синтетического. Во рту не тает, специи надо отдельно добавлять, и всё равно не так вкусно получится. А уж жилы – это отдельная головная боль, если зубочистки под рукой нет. Между зубов половина куска останется точно, как заначка на голодный год.

Пока я придирался к еде и тщательно пережёвывал каждый кусок, из коридора послышались шаги. Я поспешно переставил тарелку на стул рядом с собой и задвинул под стол. Успел даже принять скучающий вид, прежде чем вошёл Валентин.

Он сиял от счастья, даже пританцовывал и в целом выглядел как человек, которого просто грех не ткнуть носом в собственный же косяк.

– Доброе утро, – сухо поздоровался я, а в душе ликовал от того, что есть на ком выместить злобу.

Валентин вздрогнул, на секунду замер с протянутой к холодильнику рукой и резко обернулся.

– Уоу! Влад? Не делай так больше, ладно? – испуг на его лице быстро сменился довольной улыбкой.

Я знал это выражение лица. Валя собирался рассказать мне о том, что наконец-то встретил свою единственную и неповторимую и больше не сможет никого полюбить так же сильно. Старая история, которую вся наша команда уже наизусть выучила. Вот только мне сейчас было плевать, кого там Валя встретил и чего больше не сможет. Он в очередной раз взял жемчужину моей коллекции без спроса, и требовалось объяснить, что больше я прощать такое не намерен.

– Ничего сказать не хочешь? – предложил я.

– За флаер? Чувак, прости, но ты должен меня понять…

– Не хочу я ничего понимать. Сколько раз я говорил, что «Джун-Со» брать нельзя? Или мне по-английски с тобой говорить? Официальное предписание какое-нибудь выписать? Что мне сделать, чтобы ты наконец понял?

– Я ж аккуратненько, даже не поцарапал. Честное слово. Я с ним, как с младенчиком, сюсюкался.

– Ещё бы ты его поцарапал. Потом сам бы искал, где лечат переломы за те копейки, что остались бы у тебя после ремонта флаера.

– Ну, пойми, я встретил настоящую богиню…

– Может, стоит переключиться на обычных женщин? Которые не дают только тем, кто летает на флаерах, носит Качи и Монини и знает, чем отличается Бордо от Каберне.

– С богатыми куколками не всё так просто, как тебе кажется. И особенно им без разницы, разбираешься ты в винах или нет. Они сами-то с трудом сухое от полусладкого отличают.

Ещё немного и Валя убежал бы в рассуждения о правилах съёма породистых самок, и тогда без гвоздодёра его оттуда не вытянуть.

– Мне вообще без разницы, наследницу какого семейства ты оприходовал на этот раз, – прервал я его. – Флаер больше не бери, а то говорить я буду по-другому. Мне твои понты уже осточертели в конец. Если хочешь, чтобы все думали, будто ты можешь себе позволить «Джун-Со», то прекрати транжирить деньги и купи его наконец сам.

Валя продолжал улыбаться, как бы строго я с ним не говорил и сколь гневно бы на него не смотрел. Он искренне был убеждён, что выйдет сухим из воды. Просто надо дать мне выговориться.

Валя подошёл и сел напротив со словами:

– Ты не поверишь, но впервые это было не для понтов.

И угадал. Я действительно не поверил:

– А для чего же тогда?

– Я встретил девушку из Забляви, понимаешь? Она в жизни не видела, как салон флаера выглядит. И ни разу выше своего третьего этажа не поднималась.

– Ты серьёзно? Из Забляви? А дальше ты будешь искать единственную и неповторимую среди бомжих? Можешь не рассказывать, что вы с ней делали во флаере, даже знать не хочу. А вот салон будешь с хлоркой оттирать, чтобы духу её там не осталось. И вообще. Ты руки-то помыл, прежде чем за стол садиться? А то заразу со всего города насобирал и припëрся туда, где люди обычно кушают, – оттоптался я на его новой зазнобе с таким остервенением, что Валя даже улыбаться перестал.

– Ты её не знаешь, – только и смог возразить он.

Именно её я, может, и не знал, но жители Забляви были известны всему городу. Любой, даже живущий на границе с Рассеей, с готовностью бы подтвердил, что все отбросы Моссити собрались в Забляви. Проститутки с коллекцией венерических заболеваний, достойные выставки в Кунсткамере; наркоманы, дешёвой дрянью изуродовавшие себя и прогнившие до самых костей; безумцы всех пошибов и мастей, оставленные на произвол судьбы после закрытия последней психушки. Одним словом, найти в этой зловонной помойке кого-нибудь нормального было задачей сродни поиску иголки в стоге сена. Причём в случае Забляви иголки не было вовсе.