— Что там?
— Зачищаем.
— Чтоб никто не ушел.
— Как принято, командир.
Подскакал барон Жу:
— Мой герцог! Это было великолепно! Раз! Два! И голова в сторону! А битва! Лаги разгромлены! Полностью! Пять кораблей! Это мощнее, чем битва при Белом мосте, какой напор, скорость! Мой мальчик, ой, мой герцог! Порадовал барона на старости лет! Кого мы следующего будем громить?
— Кхм...
— Ни слова больше! Вот, я запомнил вашу фразу... как интересно снова стало жить! Вина!
Пришлось хлебнуть с бароном по стаканчику. Наконец он двинулся дальше, осматривать трофеи.
— Банн, всех свободных в город. Что там горит? Быстро тушить!
— Да, командир.
Задумка с зажигательными бомбами почти полностью удалась. Люди Кама подплыли в темноте к драккарам, когда зажглись огни по берегу, сотни отблесков на воде скрыли как наемники подожгли фитили у глиняных сосудов, а потом бросили банки на палубы кораблей. Пожар на воде страшная сила, тем более такой, который от воды только разгорается.
В замке тоже все обошлось малыми потерями... почти... подожгли ворота города, которые сгорели вместе с башнями и попытались поджечь мост, сгорели два пролета и башни со стороны города. Быки уцелели, а это главное. А городские ворота мне давно не нравились. Лагов уцелело двенадцать человек из почти двух сотен, в плен они не сдавались, да и мои бойцы особенно не старались сохранить им жизнь, вязали только оглушенных. У нас погибло пятнадцать... такое соотношение, конечно, было в мою пользу, но... людей жалко. Еще десяток было сильно ранено, и выкарабкаются ли они тоже было непонятно. Но все ликовали. В итоге получили один целый драккар и два прогоревших до корпусного набора, что в принципе при наличии образца давало шанс на их восстановление. Железо, кольчуги, мечи и прочее... всем этим я щедро поделился с баронами, которые мне помогли, от всех, кого я позвал, пришло какое-то количество дружинников, да и основная конная сила была в баронах и их оруженосцах. Вот так.
С лагами поступили по прежней схеме. Устье реки Поду украсили новые сто пятьдесят столбов с головами и прибитыми щитами. Я сам там не был, но по рассказам тех, кто это видел... на ночь лучше не вспоминать. Надо на море-то съездить, только не туда. На яхте, с шампанским, с девоч... вот ведь помню, а что такое компьютер... тоже нужная вещь... не помню... но шампанское...
Глава 38
Послевкусие от шампанского (брют, холодненькое).
«Закусывать будем шоколадом и гребешками»
От автора.
— Всех взяли?
— Герц... виконтесса Орха приказала всех под замок, ваша светлость.
— Почему не схватили, когда они начали поджигать?
— Не догадались, ваша светлость. Приказ был наблюдать...
— А если они бы меня убивали или виконтессу, тоже ждали бы?
— Оплошали, ваша светлость.
— Инструкции должны быть прописаны на такие и другие случаи, Край. Ладно, что удалось выяснить?
— Прибыли они два дня назад, трое, поселились в ордене. Отец Фор с ним конфликтовал, я думаю, что он не замешан.
— Ну-ну...
— Но его тоже посадили, викон...
— Я понял, дальше.
— Одеты в темно-серое, захочешь не увидишь... Двое разожгли пламя у городских ворот, и снаружи, и внутри, а третий на мосту.
— Как можно было так быстро разжечь? У них было что-то? В горшках и ли мешках?
— Не видели, ваша светлость. А вот соломы было накидано доверху... в трех местах.
— Не понял?
— Стражникам привезли, чего, мол, на жестком спать, мол, десятник приказал...
— Твою... так просто, а если бы они сказали, что десятник приказал поджечь? Как можно слушать кого-либо, а не командира своего?
— Так на солому никто ничего такого не подумал...
— А на мосту?
— А на мосту вечером телега с сеном перевернулась, ваша светлость.
— Надо мне все-таки вешать раз в месяц кого-нибудь... а лучше почаще... или жечь...
— На мосту стражники сами обгорели сильно пока тушили, не то бы весь мост сгорел. Да и у ворот...
— Теперь будем пожарную тревогу осваивать... ладно, пусть посидят пока, нет настроения их расспрашивать.
— А отец Фор?
— Все пусть сидят, потом разберемся.
Прошел к Грею в лазарет. Я уже давно научил его, что раны надо обрабатывать, а потом заматывать чистыми прокипяченными тряпками. Швеи переходили во время боевых действий в распоряжение лекаря... а что... шить умеют... шутка, конечно. Что мог, сделал. Было чисто, по крайней мере, и работали быстро. Надо все-таки подумать о самогонном аппарате для приготовления спирта, но ... хотя, если загнать это в подвал или же отдать Грею, как медицинское снадобье... надо подумать.
Тут меня и поймала Орха, бросилась на шею, потом стала крутить в руках, осматривая порезы.
— Жив, жив, — просипел я.
— Жив. Да мне уже все рассказали, как ты с главарем лагов дрался... Зачем полез? Оди есть... Жу...
— Сам не знаю. Ты как? — я уже еле шипел.
— Мост чуть не сожгли, хорошо с той стороны народ прибежал. А из города не выйти было, так полыхало. Ворота жалко... я всех приказала запереть. Один там сильно брыкался, я ему... по голове.
— Молодец, надо было еще по... заднице.
— Смешно ему... пойдем мыться.
— Ты меня помоешь?
— Иди давай... я еще узнаю, какой Тете ты там песни пел.
— И это рассказали?
— Конечно. Все поют твои песни, и весь город рассказывает твои сказки. Сказки герцога Поду.
— Вот возьми и запиши их. Напечатаем. Тысяча и одна ночь.
— Я? Не смогу.
— Тогда Лою попрошу.
— Вот еще... сама напишу. Почему тысяча? И почему ночь?
— Там будет начало... герцог и его любимая вечером смотрели на звезды, и девушка решила рассказать сказку...
— Почему девушка, а не герцог сам?
— Он же герцог... он должен лежать в неге, пить щербет, любоваться девичьей красотой и услаждать слух пением и сказками...
— Ах, вот как ты хочешь?
— Ага!
— И что дальше?
— Девушка боялась, что герцог выгонит ее после ночи, и поэтому рассказывала только половину сказки, а вторую оставляла на следующую ночь, и снова рассказывала половину...
— Но... я ночью... что подумают...
— Ты стесняешься? Того, что мы делаем? Тебе важно, что про нас подумают? Мы не делаем ничего плохого и плевать на всех остальных. Будь собой. Со мной. Сказки виконтессы Орхи...
— Но это же ты придумываешь...
— Не зли меня...
На следующий день после того, как погребли всех погибших... я приказал на погосте, на той стороне, которая выходила на главную дорогу, сделать большую братскую могилу... с красивым каменным надгробьем с выбитой надписью «Слава погибшим героям»... это было ново и необычно, дружинники перешептывались и смотрели на меня... восторженно, устроили большой пир прямо на центральном площади города, там же, где отмечали Новый год. Расставили столы, наготовили еды, открыли бочки с элем. Банн от моего имени, так как я мог только сипеть, толкнул «речугу», что мы все молодцы, что герцогство у нас самое сильное и самое лучшее, а герцог так вообще... «виват» мне, короче. Выпили за победу, наградили отличившихся, помянули павших, я написал нашим, читай городским, у отца в замке никого не было почему-то, менестрелем текст песни и «намычал» мелодию. И вот теперь они с помощью непонятных мне музыкальных инструментов, гусли в виде груши, скрипка или что-то такое, но держат ее перед собой на ногах, и толи волынка, толи еще что-то, но тихонько и очень лирично спели перед вояками:
— Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей
Не в землю нашу полегли когда-то
А превратились в белых журавлей...
Рыдали все... от барона Жу до молодого дружинника Нарта, пришлось исправляться, встал, все затихли:
— Помянем тех, — Банн повторял за мной громко, — кого нет с нами! И будем помнить о живых! Запевай!
— Зелёною весной
