А между тем Маркулю предстояло сделаться патентованным целителем именно этого недуга. К несчастью, мы лишены возможности точно датировать самый древний источник, в котором Маркуль представлен как целитель золотухи; источник этот — проповедь, произнесенная, по-видимому, через много лет после путешествия мощей в 1101 г., но не позже 1300 г., ибо первая рукопись, в которой эта проповедь содержится, создана, судя по всему, в конце XIII века. В ней мы находим следующую фразу: «Получил сей святой милостию небесной дар излечивать недуг, именуемый "королевской болезнью", по каковой причине стекаются к нему (то есть к его могиле в Корбени) толпы больных, прибывающих как из стран диких и отдаленных, так и из краев соседних»[500]. Отчего же в XII или XIII веке святого Mapкуля постепенно привыкли считать специалистом по излечению золотухи? Как мы видели, в древней легенде не было ни одного эпизода, приуготавливающего к такому восприятию. По всей вероятности, причиной тому послужило одно из тех по видимости незначительных обстоятельств, которые часто влияют на коллективное сознание. Анри Этьенн в «Апологии Геродота» сказал: «Иным святым приискали дела, отвечающие их именам, как, например, святым целителям: решено было, что станет отныне всяк святой лечить ту болезнь, у коей название с его именем схоже»[501]. К святому Маркулю это наблюдение применили уже давно. Золотушные опухоли чаще всего располагаются на шее. Между тем в имени Маркуль — в котором финальное «л» довольно рано редуцировалось[502] — слышно слово «cou» (шея), а также — о чем нередко забывают — слово «mar», наречие, очень часто употреблявшееся в средневековом языке в значении «плохо». Отсюда своебразный каламбур, который — за неимением лучшего — вполне мог помочь каким-нибудь хитроумным монахам приписать святому из Корбени особенное умение исцелять болезни шеи. По той же причине святой Клер (clair — ясный) претендует на звание сверхъестественного окулиста. Примерно в то же время, когда святого Маркуля — весьма неожиданно — наделяют особым даром, он обретает популярность. Прежде, как до, так и после исхода из Нанта, он был известен только жителям Нейстрии или Реймсской провинции. В IX веке часть его останков хранилась, кроме Нанта, еще в одной церкви — возможно, руанской; это явственно вытекает из второго каролингского «Жития», автор которого, быть может, под воздействием недавних событий, прибавил к традиционной канве новый эпизод. Святой Уэн, рассказывает агиограф, в бытность свою епископом Руанским решил завладеть головой святого Маркуля, которую, намереваясь перенести в другое место, вынули из могилы; однако тут с неба упало письмо, приказывавшее епископу отказаться от своего намерения и довольствоваться какой-либо иной частью тела святого; совершенно очевидно, что единственная цель этого рассказа — одернуть соперников и, не оспаривая их права на владение частью реликвий, раз и навсегда отбить у них охоту претендовать на обладание ценнейшей из них[503]. Святой Маркуль упомянут в большом «мартирологе святого Иеронима» — но исключительно в нейстрийских его версиях[504]. Три деревни во Франции носят имя святого Маркуля: все три расположены в Нормандии, к югу от Сены[505]. Наступила пора переезда в Корбени. Святой-изгнанник от этого только выиграл: теперь его чтили набожные особы обоих краев. Память о нем оставалась жива в Кутансе: в церкви, перестроенной между 1208 и 1238 гг., ему посвящена капелла, украшенная превосходным витражом, о котором мы уже упоминали выше; поминается он и в служебниках диоцеза[506]. Более же всего чтили святого в Корбени и в Реймсе, где находился монастырь Святого Ремигия — обитель, которой подчинялся приорат на берегу Эны; в реймсских литургических книгах и легендах он занимает немало места[507]. Однако в течение долгого времени культ Маркуля имел весьма ограниченное распространение: за пределами Нормандии, Корбени и Реймса он до XIV века был, судя по всему, совершенно неизвестен; да и в названных местах (за исключением Корбени) слава его была скромной. Ни в Реймсе, ни в Лане — столице диоцеза, куда входил Корбени, — статуя святого Маркуля не украшала соборы, меж тем как другим региональным святым были посвящены целые скульптурные группы[508]. Молчат о святом Маркуле и «жесты», в которых — зачастую в угоду ассонансу или рифме — упоминаются самые разные святые[509]. Винсент из Бове в «Зерцале истории» посвящает святому Маркулю всего несколько слов[510]; в других больших агиографических компиляциях, составленных во Франции и за ее пределами в XIII веке и первой половине следующего столетия, он вообще не упоминается[511]. Людовик Святой, вероятно, ни о чем не просил этого святого, так как имя святого Маркуля не занесено в календарь его псалтыри[512].
Однако к концу Средневековья популярность святого Маркуля начала расти. Самый характерный симптом этого роста — довольно-таки бессовестная попытка священников из церкви Божьей Матери в Манте объявить себя, а не монахов из Корбени, единственными владельцами мощей святого Маркуля. Однажды (точной даты мы не знаем, но вне всякого сомнения это случилось раньше 1383 г.) неподалеку от Манта, на руанской дороге, была обнаружена могила с тремя скелетами; исходя, по-видимому, из тщательности, с какой было совершено погребение, нашедшие могилу решили, что в ней похоронены святые, и перенесли останки в соседнюю коллегиальную церковь. Поначалу было непонятно, какие имена следует дать святым. В описи имущества церкви Божьей Матери, составленной в 1383 т. каноником Жаном Пийоном, они фигурируют еще без имен; указано, что останки всех троих хранятся в большом деревянном сундуке, а это, безусловно, не свидетельствует о большом почтении. Прошло немногим менее столетия, и вот 19 декабря 1451 г. епископ Шартрский Пьер Бешбьен руководит переносом останков в три раки, более достойные славных слуг Господних: дело в том, что, как следует из протокола церемонии, личность покойных в конце концов установили: в них увидели — или пожелали увидеть — самого святого Маркуля и двух его легендарных спутников, упомянутых в старых «Житиях»: Кариульфа и Домарда; находку объяснили следующим образом: якобы нантские монахи, спасаясь бегством от норманнов и боясь, как бы драгоценный груз не достался преследователям, зарыли его на лугу у дороги; много лет спустя пастухи или их овцы с Божьей помощью отыскали место захоронения трех тел[513]. Находки эти, разумеется, вызвали в Корбени величайшее негодование; начался долгий спор, достигший особенного накала в XVII веке[514]. Монахи древней приории, куда останки нейстрийского святого поместил Карл Простоватый, имели на драгоценные мощи права, подтвержденные историей; они могли привести подлинные документы, прежде всего грамоту об основании их монастыря; так они и поступили, но имелись у них и свидетельства, по их мнению, куда более убедительные. 21 мая 1648 г., в праздник Вознесения Господня, когда процессия несла раку святого Маркуля, «появились внезапно на небе, — сообщает протокол, составленный тридцать три года спустя, — три короны, ободья же у них, одно с другим смыкающиеся, сверкали желтым, зеленым и синим светом… И парили те короны… прямо над ракой, словно кто их туда подвесил». Во время мессы «видны они еще были весьма явственно. Когда же служба кончилась, стали исчезать одна за другой». Монахи и верующие, общим числом «более шести тысяч», немедленно признали в этих метеорах «свидетельство гласное и непреложное», каковое Господь явил нарочно для того, чтобы опровергнуть раз и навсегда притязания людей из Манта[515]. Ничуть не бывало: невзирая на самые несомнительные документы и даже на чудеса, мантские верующие продолжали поклоняться своим мощам святого Маркуля; хотя им и не удавалось привлечь к себе такие толпы больных, какие стекались на берега Эны, и в их городе, как сообщают очевидцы, порой также совершались исцеления золотушных больных[516]. вернуться Опубликовано Мабийоном под весьма неточным названием «Miracula circa annum MLXXV Corbiniaci patrata» (Чудеса, явленные около 1075 г. в Корбени. — лат.) (АА. SS. ord. S. Bened. IV, 2. Р. 525), а затем в изд.: АА SS. maii. VII. Р. 531; Мабийон пользовался рукописью из монастыря Сен-Венсан в Лане, которую я не смог разыскать; он сообщает также о существовании рукописи из парижского монастыря святого Виктора, которую характеризует — весьма неточно — как созданную около 1400 года; это, бесспорно, рукопись под шифром latin 15034 из Национальной библиотеки (см.: Catal. codic. hagiog. Т. III. P. 299), датируемая XIII веком; проповедь содержится также в рукописи под шифром 339 В из библиотеки города Тура (XIV век). Привожу латинский текст по рукописи latin 15034 (fol. 14): «Nam illius infirmitatis sanande, quam regium morbum vocant, tanta ei gracia celesd dono accessit, ut non minus ex remotis ac barbaris quam ex vicinis nadonibus ad eum egrotandum caterve perpetuo confluant». вернуться Гл. XXXVIII (Ed. Ristelhuber. 1879. Т. II. Р. 311). вернуться Свидетельства об исцелении, выдававшиеся в XVII веке (о них пойдет речь ниже, на с. 393 и след.), содержат превосходные образцы народной орфографии; там святой часто именуется «Марку». Такой же орфографии придерживались начиная с XV века составители счетов церкви святого Брикция в Турне (см. ниже, примеч. 519); см. также жалованные грамоты Генриха III (сентябрь 1576 г.) и Людовика XIII (8 ноября 1610 г.) — liasse 199, № 3, 6; относительно XIX века см.: Gazette des Hopitaux. 1854. P. 498, — где приведена фраза на босском диалекте. О роли каламбуров в культе святых см.: Delehaye H. Les legendes hagiographiques. Bruxelles, 1905. P. 54. Тезис о том, что представления о целительной мощи святого Маркуля выросли из каламбура, отстаивался неоднократно; см., например: France A. Vie de Jeanne d'Arc. Т. I. P. 532; Laisnel de la Salle. Croyances et legendes du centre de la France. 1875. Т. II. P. 5 (ср. Т. I. Р. 179, п. 2); последняя книга — кажется, единственная, где принято во внимание также и слово «mar». вернуться АА. SS. maii. I. P. 80. С. 21. Этот эпизод приводится также в одном из житий святого Уэна (житие II; Bibliotheca hagiographica latina. № 753), составленном в Руане в середине IX века. Понятно, что вопрос о том, какое из житий было написано первым, стал предметом ученой полемики; см.: Levison W. // Monum. Germ. SS. rer. Merov. T. V. P. 550–552; Baedorf. Untersuchungen uber Heiligenleben. P. 35; авторы обеих названных работ полагают, что автор второго «Жития» святого Маркуля (Жития Б) черпал вдохновение в житии святого Уэна. Напротив, в изд.: Vacandard // Analecta Bollandiana. 1901. Т. XX. Р. 166; Vie de Saint-Ouen. 1902. P. 221, n. 1, — отстаивается мысль, что плагиатором был автор «Жития святого Уэна», а «Житие» святого Маркуля представляет собой оригинальный текст. Я не колеблясь присоединяюсь к последней точке зрения. На первых порах история эта, целью которой было закрепить за нантскими монахами право на владение головой их патрона, могла иметь хождение только в том аббатстве, интересам которого она служила; для агиографических легенд она вполне типична; ср. похожий эпизод в житии Эдуарда Исповедника, составленном Осбертом Клерским: Analecta Bollandiana. 1923. Т. XLI. P. 61, п. 1. вернуться См. Сен-Вандрийскую версию и версию (представленную в парижской и ватиканской рукописях), происходящую, по-видимому, из диоцезов Байё, Авранш и Кутанс: АА. SS. novembre. II, 1. Р. 53. вернуться Помимо Сен-Маркуфа в департаменте Манш (кантон Монтебур, в древности — Нант), есть еще Сен-Маркуф в департаменте Манш (кантон Пьервиль) и Сен-Маркуф в департаменте Кальвадос (кантон Изиньи). Против Сен-Маркуфа в кантоне Монтебур расположены острова СенМаркуф, которые, по всей вероятности, следует отождествить с островками, которые каролингские жития святого именуют duo limones; см.: Benoist A. Mem. soc. archeol. Valognes. 1882–1884. T. III. P. 94. вернуться Pigeon E. A. Histoire de la cathedrale de Coutances. P. 184, 218, 221. 0 служебниках см.: Catal. codic. Hagiogr. lat. in Bibl. Nat. Par. T. III. P. 640; старейший из них, однако, датируется самое раннее XIV веком; следует заметить, что святой Маркуль упоминается лишь в трех служебниках из 350 с лишним литургических рукописей Национальной библиотеки, изученных болландистами, причем все эти служебники составлены в Кутансе. вернуться См., например, следующие рукописи из Реймсской библиотеки, поступившие туда из окрестных религиозных заведений (подробности см. в каталоге библиотеки; самые древние из перечисленных рукописей датируются XII веком): 264. Fol. 35; 312. Fol. 160; 313; Fol. 83 v°; 314. Fol. 325; 346. Fol. 51 v°; 347. Fol. 3; 349. Fol. 26; 1410. Fol. 179; а также мартиролог Реймсского кафедрального собора (вторая половина XIII века; см.: Chevalier Ul. Bibliotheque liturgique. T. VII. P. 39); и Codex Heriniensis из мартиролога Юзюара (конец XI века; см.: Migne. P. L. Т. 124. Col. It). Единственный средневековый литургический текст, связанный со святым Маркулем, который можно найти в составленном У. Шевалье «Repertorium hymnologicum», — проза XIV века, восходящая к миссалу из монастыря святого Ремигия в Реймсе (№ 21164). В ланских службах святым, входивших в начале XIII века в две повседневные молитвы собора (Chevalier Ul. Bibliotheque liturgique. VI), Маркуль не упоминается. вернуться Разумеется, в самом Корбени изображения святого появились очень рано, однако мы почти ничего о них не знаем. Маленькая серебряная статуэтка-ковчежец фигурирует в описях 1618 и 1642 гг. (Ledouble. Notice. P. 121, liasse 190, № 10); впрочем, время ее создания неизвестно, точно так же как и время создания статуи, которая в 1642 г. стояла над главным алтарем. Барельеф под названием «камень святого Маркуля», который до последней войны хранился в приходской церкви, был, судя по рисункам Ледубля (Ledouble. P. 166) и Бартелеми (Barthelemy. Notice. Р. 261), выполнен самое раннее в XVI веке. Некоторые авторы считают изображением святого Маркуля статую XVI века, которую мне удалось увидеть в Реймсском архиве; на мой взгляд, суждение это совершенно безосновательно. вернуться См.: Langlois E. Table des noms propres de toute nature compris dans les chansons de geste imprimees. 1904; Merk С. J. Anschauungen liber die Lehre… der Kirche im altfranzosischen Heldenepos. S. 316. вернуться L. XXII. С. II: «Marculfus abbas Baiocacensis sancdtate claruit in Gallia» (Маркульф, аббат из Байё, прославился святостью в Галлии. — лат.). вернуться Я тщетно искал имя святого Маркуля у Бернара Ги (Old В. Notices et extraits des Ms. XXVII, 2. P. 274 et suiv.), в анонимном латинском сборнике легенд середины XIII века, указатель к которому составлен П. Мейером (Histoire litteraire. Т. XXXIII. Р. 449), во французских сборниках легенд, изученных тем же ученым (Ibid. Р. 328 et suiv.), в «Каталоге святых» Пьетро де Наталибуса (Ed. 1521), у Пьера де Кало (Analecta Bollandiana. 1910. Т. XXIX), в «Золотой легенде». вернуться Bibl. Nat., ladn 10525; ср.: Deusle L. Notice de douze livres royaux du XIII6 et du XIVs siecles. In–4°. 1902. P. 105. Имени святого Маркуля нет также ни в рукописи под шифром ladn 1023, приписываемой Филиппу Красивому, ни в «Красивейшем бревиарии» Карла V (ladn 1052; ср.: Delisle L. Loc. cit. P. 57, 89), ни в часослове Карла VIII (ladn 1370). вернуться См.: Farovl S. De la dignite des rois de France… (автор был в Манте деканом и официалом); Benoit M. A. Un diplome de Pierre Beschebien. Бенуа (Р. 45) точно указывает (возможно, по рукописи кюре Шевремона, созданной в конце XVII века) дату обнаружения пресловутых святых останков: 19 октября 1343 г., однако ни один серьезный источник, насколько мне известно, ее не подтверждает; у Фаруля ее нет. Опись 1383 г. процитирована у Бенуа; документ о перенесении останков в 1451 г. — у Фаруля и Бенуа. Первый описывает реликвии так (р. 45): «Во-первых, большое поместилище из дерева на манер раки, где покоятся останки трех святых, которые, как говорят, найдены были на руанской дороге и принесены в Мант, в сию церковь». Забавно, что Андре дю Соссе (SatissayA. du. Martyrologium gallicanum. Folio. Paris, 1637. Т. I. P. 252–254) не знает — или делает вид, что не знает, — никаких мощей святого Маркуля, кроме мантских; о Корбени он даже не упоминает. вернуться «Апология» дома Удара Буржуа, вышедшая в 1638 г., представляет собою ответ на книгу Фаруля. вернуться Протокол от б июня 1681 г. — Liasse 223 (renseignements). № 8. Fol. 47. |
