Первый по времени автор, от которого мы ее знаем, — Хинкмар Реймсский. Он рассказал ее со всеми подробностями в своем «Житии святого Ремигия», сочиненном в 877 или 878 г., однако сочинение это, широко известное, неоднократно пересказывавшееся и больше, чем любое другое, способствовавшее распространению легенды о Священном сосуде, — отнюдь не первое и не единственное сочинение, в котором беспокойный прелат коснулся этой легенды. Еще 8 сентября 869 г. в составленном им протоколе венчания Карла Лысого лотарингской короной, состоявшегося в Меце, он совершенно недвусмысленно упомянул именно ее: для помазания своего повелителя, пишет Хинкмар, употребил я не что иное, как чудесный елей[408]. Выдумал ли Хинкмар всю историю со Священным сосудом с начала до конца? В этом его не раз обвиняли[409]. По правде говоря, этот архиепископ, которого папа Николай I заклеймил как обманщика и который в самом деле не раз грешил подделками, не пользуется большим уважением среди эрудитов[410]. Однако я отказываюсь верить, что Хинкмар, при всей своей дерзости, в один прекрасный день просто-напросто предъявил взорам духовенства и паствы склянку, полную елея, и постановил, что отныне ее следует считать божественной; подобное заявление, что ни говори, нужно было как-то обставить: сослаться на откровение или находку; в текстах, однако, ни о чем таком не говорится. Между тем один из наиболее проницательных эрудитов XVII века, Жан Жак Шифле, уже давно отыскал иконографический источник легенды о Священном сосуде[411]. На мой взгляд, дополняя указания Шифле, не всегда достаточно подробные, происхождение легенды можно представить следующим образом. Было бы странно, если в Реймсе очень рано не начали сохранять некие — то ли подлинные, то ли мнимые — реликвии славного обряда, превратившего франков из племени язычников в народ христиан. В полном согласии с привычками того времени там могли, например, начать показывать паломникам сосуд, из которого Ремигий черпал елей для помазания Хлодвига, а возможно, и несколько капель этого самого елея. Между тем из множества документов мы знаем, что святыни и реликвии в ту пору часто хранились в особых вместилищах, имевших форму голубки; их обычно вешали над алтарем. С другой стороны, на изображениях крещения Хлодвига или даже — впрочем, гораздо реже — крещения простых верующих, над человеком, принимающим крещение, часто видна голубка, символ Святого Духа[412]. Народное сознание всегда охотно отыскивало в символических образах отсылки к конкретным событиям: для появления легенды о чудесной птице было достаточно соседства ковчега, заключающего в себе какие-либо реликвии Хлодвига и Ремигия, с мозаикой, сюжетом которой служит сцена крещения, или саркофагом, украшенным сходными изображениями. Хинкмар, по всей вероятности, просто-напросто использовал это реймсское народное предание. Если же что и принадлежит ему самому, то это, бесспорно, идея использовать Хлодвигов бальзам для помазания королей, впервые приведенная в исполнение в 869 г. С помощью этой едва ли не гениальной находки он поставил заурядную сказку на службу метрополии, которой подчинялся, династии, которой присягнул, наконец, всемирной церкви, которой мечтал доставить верховенство над мирскими правителями. Реймсские архиепископы, держатели божественного елея, превращались тем самым в прирожденных святителей, чье призвание — совершать помазание над своими государями. Короли Западной Франции — единственные из всех франкских правителей, кого помазывали елеем, принесенным с небес, — должны были отныне стоять превыше всех прочих христианских монархов, окруженные ореолом чуда. Наконец, поскольку обряд коронации, в котором Хинкмар видел знак и залог подчинения королевской власти духовенству, возник в Галлии сравнительно недавно, он еще не вызывал, возможно, того безоговорочного почтения, какое внушают церемонии, имеющие многовековое прошлое; Хинкмар же одарил его преданием.
Предание это быстро запечатлелось в литературе и укоренилось в умах. Судьба его, однако, оказалась тесно связанной с притязаниями реймсских архиепископов. Этим последним стоило некоторого труда завоевать исключительное право короновать королей. К счастью для них, в 987 г., когда на престоле окончательно утвердилась династия Капетингов, их главный соперник, архиепископ Санский, встал в ряды противников нового королевского дома. Эта случайность предопределила успех Реймса. Привилегия реймсских архиепископов, официально признанная в 1089 г. папой Урбаном II, была в течение всего существования французской монархии нарушена только дважды: в 1110 г. Людовиком VI и в 1594 г. Генрихом IV, причем оба раза причиною тому послужили обстоятельства совершенно исключительные[413]. Вместе с реймсскими архиепископами победу одержал и Священный сосуд. Разумеется, воображение людей, живших в эпоху, когда все свято верили в чудеса, тотчас принялось украшать изначальную версию новыми фантазиями. В XIII веке появились рассказы о том, что хотя при каждой коронации архиепископы расходуют несколько капель елея из склянки, которую принесла голубка, уровень жидкости в ней остается всегда неизменным[414]. Позже, напротив, возникла другая версия, гласившая, что после коронации эта поразительная склянка внезапно делается совершенно пустой, а затем сама собою, безо всякого человеческого вмешательства, наполняется вновь накануне очередной коронации[415]; наконец, рассказывали и такое: уровень елея в Священном сосуде постоянно колеблется, то опускаясь, то поднимаясь в зависимости от того, как — плохо или хорошо — чувствует себя царствующий монарх[416]. Таинственный материал, из которого сделан Сосуд, не имел аналогов на земле; содержимое Сосуда распространяло восхитительное благоухание…[417] Всеми этими чудесными свойствами, впрочем, Сосуд наградила уже позднее народная фантазия. Истинная суть легенды заключалась в другом — в небесном происхождении елея. Поэт XIII века Ришье, автор «Жития святого Ремигия», описал самым красноречивым образом несравненную привилегию французских королей. «Во всех прочих краях, — говорит поэт, — короли вынуждены «покупать себе миро у лавочника», и лишь во Франции, куда елей для помазания королей был направлен непосредственно с неба, дело обстоит иначе: «… и не нажил ни один Из торговцев ни денье, Продавая тот елей»[418]. Прибавить еще несколько камней к постройке легенды было суждено XIV веку. Около середины этого столетия возникли предания, связанные с «изобретением» геральдических лилий[419]. К этому времени лилии уже много лет украшали герб Капетингов; начиная с царствования Филиппа-Августа они присутствовали и на королевской печати[420]. Однако до поры им, кажется, не приписывали сверхъестественного происхождения. Жиро Камбрийский именно при Филиппе-Августе прославил в своей книге «Об обучении принцев» эти «простые малые цветы», simplicibus tantum gladioli flosculis, обратившие в бегство леопарда и льва, — гордые эмблемы Плантагенетов и Вельфов; знай он что-либо об их чудесном прошлом, он несомненно не преминул бы о нем поведать[421]. Точно так же молчат о сверхъестественном происхождении лилий две поэмы на французском языке, сочиненные столетие спустя и воспевающие королевский герб: «Венец из трех лилий» (Chapel des trois fleurs de lis) Филиппа из Витри, составленный незадолго до 1335 г., и «Сказание о лилии» (Diet de la fleur de lys), созданное, по-видимому, около 1338 г.[422] Однако вскоре на свет появилась новая легенда. вернуться Vita Remigii. Ed. Krusch (Mon. Germ. histor., Scriptor. rer. merov. III). C. 15. P. 297. Протокол церемонии 869 г. был включен Хинкмаром в официальные анналы королевства Западная Франция, так называемые Annales Bertiniani: Ed. Waitz (Scriptores rer. germanic.). P. 104; Capitularia (Mon. Germ. histor.). T. II. P. 340; о фактической стороне дела см.: Parisot P. Le royaume de Lorraine sous les Carolingiens. 1899 (th. lettres Nancy). P. 345 et suiv. Намек, хотя и туманный, на чудеса, сопутствовавшие крещению Хлодвига, имеется в поддельной привилегии папы Хормисдаса, которую Хинкмар уже в 870 г. включил в свои «Capitula», направленные против Хинкмара Ланского (Р. L. Т. 126. Col. 338; ср.: Jaffe-Wattenbach. Regesta. № 866). О Хинкмаре см. в первую очередь две работы: Noorden C. van. Hinkmar, Erzbischoi von Reims. Bonn, 1863; Schrors H. Hinkmar, Erzbischof von Reims. Fribourg en В., 1884; ср. также: Krusch В. Reimser-Remigius Falschungen // Neues Archiv. 1895. В. XX. S. 529–530; Lesne E. La hierarchie episcopale… depuis la reforme de saint Boniface jusqu' a la mort de Hincmar // Mem. et travaux publics par des professeurs des fac. catholiques de Lille. I. Lille et Paris, 1905. Здесь не место приводить исчерпывающую библиографию работ, посвященных Священному сосуду; заметим лишь, что, помимо сочинения: Chiflet. De ampula remensi. 1651 — всегда полезно бывает справиться с комментарием: Suysken // АА. SS. Oct., I. P. 83–89. вернуться «Тот, кто высказывается первым, — писал в 1858 г. Ю. Вайцзеккер, — в подобных случаях вызывает наибольшие подозрения» (Hinkmar und Pseudo-Isidor // Zeitschr. fur die histor. Theologie. 1858. В. III. S. 417). вернуться Об обвинениях, выдвинутых папой Николаем I, см.: Lesne. Hierarchie episcopale. P. 242, п. 3. Впрочем, на сей раз обвинение оказалось не слишком обоснованным. Однако на совести у Хинкмара остается много других знаменитых выдумок, как, например, поддельная булла папы Хормисдаса; ср. также факты, приводимые в изд.: Наmре. Zum Streite Hinkmars mit Ebo von Reims // Neues Archiv. 1897. В. XXIII; Lesne. Hierarchie. P. 247, n. 3. Оценки, данные в работе: Krusch // Neues Archiv. В. XX. S. 564 — пристрастны и чересчур строги; пикантно, однако. видеть, как непримиримый противник г-на Круша, католический историк Годфруа Курт, гневно восклицает, что, «как бы ни старался г-н Круш убедить всех в обратном, он, Курт, никогда не ручался за достоверность писаний Хинкмара» (Etudes franques. 1919. Т. II. Р. 237); дело в том, что о «достоверности» в этом случае говорить вообще не приходится. вернуться De ampulla Remensi. P. 70; ср. р. 68. вернуться См. статьи «Colombe» и «Colombe eucharistique» в изд.: Cabrol. Dicdonnaire d'acrheologie chretienne. Из того факта, что в XVIII веке — а, возможно, и раньше — Священный сосуд хранился в Реймсе в ковчеге, имеющем форму голубки, разумеется, ровно ничего не следует, ибо этот ковчег мог быть изготовлен гораздо позже именно в память о легенде; см.: Lacatte-Joltrois. Recherches historiques sur la Sainte-Ampoule. Reims, 1825. P. 18 и литографию, открывающую эту книгу; о том, какую форму имел этот ковчег в пору возникновения легенды, мы можем только гадать. Во времена Хинкмара в Реймсе показывали верующим другой предмет, якобы принадлежавший святому Ремигию, — чашу с надписью метрическим стихом; см.: Vita Remigii. С. II. Р. 262. Г-н Лоран в интересной статье (Lament M. Le bapteme du Christ et la Sainte Ampoule // Bullet. Acad. royale archeologie de Belgique. 1922) замечает, что начиная с IX века на некоторых изображениях крещения Христа появляется новый элемент: голубка, держащая в клюве склянку. Г-н Лоран считает, что эта новая деталь, введенная в традиционную иконографию, восходит к реймсской легенде о Священном сосуде: получилось, что как бы рикошетом крещение Христа уподобили крещению Хлодвига. Можно, впрочем, предположить и обратное: образы сосуда и голубки были навеяны верующим или клирикам из Реймса произведениями искусства, изображающими крещение Спасителя. К несчастью, самое древнее письменное свидетельство о легенде и самое древнее изображение голубки со склянкой в клюве, летящей над Иорданом, — миниатюра слоновой кости IX века, — принадлежат примерно одной и той же эпохе; поэтому, если не будут открыты новые документы, вопрос о том, что именно было источником, а что объектом влияния, будет вечно оставаться открытым. вернуться Перечень мест, где совершались коронации, и совершавших их прелатов см. в: Holtzmann R. Franzosische Verfassungsgeschichte. Munchen; Berlin, 1910. S. 114–119 (751–1179), 180 (1223–1429), 312 (1461–1775). Буллу Урбана II см. в изд.: Jaffe-Wattenbach. Regesta. № 5415 (25 декабря 1089). О коронации Людовика VI: Luchaire A. Louis VI Ie Gros. № 57. Следует заметить, что булла Урбана II наделяет также реймсских архиепископов исключительным правом возлагать этот венец на голову короля перед началом тех собраний, куда король, по обычаям того времени, должен являться в королевском венце. вернуться Легенда, запечатленная, по-видимому, впервые в: Mowkes Ph. Chronique (Collect, des chroniques beiges), v. 24221 et suiv., а также в заметке, написанной почерком XIII века на одной из страниц рукописи, хранящейся в Национальной библиотеке (latin 13578); заметка эта опубликована в: Haureau. Notices etextraits de quelques manuscrits. 1891. Т. II. P. 272. Позже та же легенда встречается у Фруассара (II, § 173) и Этьенна из Конти (lat. 11730. Fol. 31 v°. Col. 1). Закономерен вопрос, нет ли намека на это верование уже в сочинении: Nicolas de Bray. Gesta Ludovici VIII // Hist. de France. XVII. P. 313, — где стих 58 безусловно испорчен. вернуться Blondel R. Oratio historialis (сочинено в 1449 г.). Cap. XLIII, 110 // Ceuvres. Ed. A Heron (Soc. de l'hist. de la Normandie). T. I. P. 275; ср. франц. пер.: Ibid. Р. 461; Chassanaeus (Chasseneux) В. Catalogus gloriae mundi. In–4. Francfort, 1586 (первое изд. — 1579). Pars V. Consideratio 30. P. 142. вернуться Ceriziers R. de. Les heureux commencements de la France chrestienne. 1633. P. 188–189; Серизье, впрочем, отвергает как это, так и предыдущее верования. вернуться См. слова Жана Голена ниже, в Приложении IV. Елей, используемый для помазания королей, вызывал повсюду почтение, смешанное с ужасом; проявления этого чувства отчасти напоминают те запреты, которые этнографы связывают с понятием «табу»; см.: Legg. Coronation records. P. XXXIX. Во Франции, однако, чудесное происхождение мира породило особенно изощренные предписания богословов; так, Жан Голен доходит до утверждения, что король обязан уподобиться библейскому «назорею» (Книга Судей, 13, 5) — никогда не брить голову, над которой было совершено помазание, и всю жизнь носить на ней «убор». вернуться La vie de Saint-Remi, poeme du XIIIe siecle, par Richier. Ed. W. N. Bolderston. In–12. London, 1912 (издание совершенно неисправное), v. 8145 et suiv. При Карле V Жан Голен, возможно, читавший «Житие» Ришье, два экземпляра которого имелись в королевской библиотеке (см.: Meyer P. Notices et Extraits des Manuscrits. XXV, 1. P. 117), употреблял сходные выражения; см. ниже. Приложение IV. вернуться При Старом порядке была создана обширная литература, посвященная истории геральдических лилий; для нас, в связи с темой нашей книги, особенный интерес представляют три сочинения, или мемуара: Chifletius J. J. Lilium francicum. In–40. Anvers, 1658; Sainte-Marthe. Traite historique des armes de France. In–12, 1683 (фрагмент о лилиях воспроизведен в кн.: Leber. Collect, des meilleures dissertations. XIII. P. 198 et suiv.); De Foncemagne. De ll'origine des armoiries en general, et en particulier celles de nos rois // Mem. Acad. Inscriptions. XX; Leber. XIII. P. 169 et suiv. Из новых работ см. примечания Мейера к его изданию: Debat des heraults d'armes de France et d'Angleterre (Soc. anc. Textes). 1877, § 34 (французская реплика), § 30 (английская реплика), и особенно: Prinet M. Les variations du nombre des fleurs de Us dans les armes de France // Bullet, monumental. 1911. Т. LXXV. P. 482 et suiv. Брошюра: Malderghem J. van. Les fleurs de lis de 1'ancienne monarchie francaise. 1894 (extr. des Annales de la soc. d'Archeologie de Bruxelles. VIII) обходит стороной легенду, интересующую нас в данном случае. Мемуар: Renand. Origine des fleurs de Us dans les armoiries royales de France // Annales de la Soc. histor. et archeolog. de Chateau-Thierry. 1890. P. 145 — принадлежит к числу тех, название которых следует упоминать лишь для того, чтобы порекомендовать ученым не тратить время на их чтение. вернуться Delisle L. Catalogue des actes de Philippe-Auguste. Introduction. P. LXXXIX. вернуться De principis instructione. Dist. III. Cap. XXX. Ed. Rolls Series. T. VIII. P. 320–321. О вельфовских львах и об Отгоне IV, потерпевшем поражение при Бувине, см., в частности: Gritzner E. Symbole und Wappen des alten deutschen Reiches (Leipziger Studien aus dem Gebiete der Geschichte. VIII,3).S.49. вернуться Le chapel. Ed. Piaget // Romania. 1898. T. XXVII; «Le Diet» до сих пор не издан; я работал с рукописью из Национальной библиотеки (ms ladn 4120. Fol. 148); ср.: Prinet. Loc. cit P. 482. |
