— Сильно испугался? — Глажу его по спине, успокаивая.

— Ты что? — сверкает возмущенно глазами. — Да я специально нашел где потемней и пришел сюда! Там-то темно, но ты рядом, и сколько я потом ни ждал, домовой не вышел. А здесь, пока я один, думал, может, покажется?

— Давно ждешь?

— Да больше часа точно! Спать, что ли, он ушел?

Я поддакиваю, чтобы уговорить Егора вернуться в комнату. Идет неохотно, укладывается еще неохотней, но засыпает быстро. Наверное, дольше простоял у окна, чем час, и подмерз маленько — вон как завернулся в одеяло. А тайна с домовым раскрывается утром, когда проснувшись с рассветом, я застаю папу, складывающего в аптечные пакеты тюбики с мазями от синяков и ссадин. И вообще-то… его руки можно назвать махнатыми, хоть он и мой папа. Через минуту раскрывается тайна самоползущегося одеяла.

— Так спит неспокойно твой мальчик, — сетует мама, выходя из ванной, — на пол одеяло сбросил и мерзнет! Я два раза вставала и два раза одеяло на полу!

Но Егору я, конечно, ничего не сказала — пусть пока еще есть возможность, чуть-чуть поиграет в сказки: их очень мало в нашей реальности. Но бывают. И не всегда закачиваются свадьбами, а иногда только с них и начинаются. Могла ли я, к примеру, подумать, что выйду замуж за миллионера, разведусь, а потом буду еще статьи о нем писать, как о великом герое?

Все-таки хорошо, что редактор меня "зарубит" после первой статьи… Кстати, надо набраться храбрости и заглянуть на почту — вдруг я уже свободна и от работодателя и от агента? Расстроится мальчик, но мы с ним другое общее хобби найдем.

Стараясь не разбудить Егора, тяну ноутбук в зал, усаживаюсь в кресло, захожу на почту. Пришел ответ от редактора. Ай… боязно немного… пусть даже это и не работа всей моей жизни, но когда посылают, все равно как-то неудобно и переживательно. Открываю письмо, начинаю читать и… И поверить не могу, что редактор не упал с дуба, когда это писал: "Превосходно! Легкий слог! Оригинально!" Это он обо мне, точно?

Открываю отправленный файл, читаю. Да ничего особенного — родился, учился, стажировался… Ну, пусть и легкий слог, но сюжет-то скучнейший! Или я чего-то не понимаю?

Читаю дальше, практически дохожу до конца, и…

— Мамочки!

Мама тут же оказывается рядом, а с ней отец и взъерошенный Егор. Со всех сторон заглядывают в ноутбук, нависают на плечи, и дышать тяжело. Пытаюсь спихнуть их — не поддаются, охватывают лианами и читают.

— Н-да, — говорит отец, с подозрением посматривая на меня.

— Вот оно как, — говорит мама, поглаживая меня как маленькую по голове.

— Ухтышка! — целует в щеку Егор.

Удовлетворив любопытство, они расходятся, а я в который раз перечитываю треклятые строки из своей (моей ли?) статьи, и теперь мне понятны реверансы редактора.

Есть две версии статьи, та, что моя и… эта.

В моей концовка выглядит так:

"… Итак, делаем закономерные выводы: Самарский Ярослав Владимирович — не просто состоятельный бизнесмен. Он — один из самых богатых людей нашей страны, миллионер. Довольно симпатичный, что легче всего отметить по детским фотографиям, к статье прилагающимся и… внимание!.. Он — холост!

С учетом того, что он был женат трижды, разрыв между разводом и новой свадьбой составлял не больше года, а с последнего развода прошло уже несколько дней, у жаждущих стать новой женой олигарха не так уж много времени, чтобы перехватить его.

Из проверенных источников (внимание на подпись автора статьи) добавлю, что в настоящее время сердце и безымянный палец Самарского Ярослава Владимировича свободны. Так что желаю вам удачной охоты, милые дамы!

Самарская Злата Юрьевна"

А в новой версии:

"… Итак, делаем закономерные выводы: Самарский Ярослав Владимирович — просто бизнесмен. Не самый богатый человек нашей страны, хотя и один из самых трудолюбивых. Он очень красив, невероятно харизматичен, что легко отметить даже по детским фотографиям, к статье прилагающимся, но… внимание!

Увы, не свободен!

Из проверенных источников (смотрим на подпись внизу статьи) известно, что в настоящее время сердце Самарского Ярослава Владимировича безнадежно занято. С учетом всего вышеперечисленного, для жаждущих стать женой олигарха в следующей статье будет составлен актуальный список свободных миллионеров.

Удачной вам охоты, милые дамы!

Самарская Злата Юрьевна / Самарский Ярослав Владимирович"

В комнате никого, кроме нас двоих.

Когда Яр пришел, все притворились безумно занятыми и впихнули нас в замкнутое пространство. Дверь в комнату никогда так плотно не закрывалась и предполагаю, с той стороны ее придерживают как минимум шесть ушей.

— Ну? — Яр безразлично смотрит на ноутбук и с интересом переводит взгляд на меня. — Что ты хотела мне сказать такого срочного?

У меня много слов. Очень. Но все только для Яра, а не для ушей за дверью: родители меня воспитывали скромной приветливой девочкой и с учетом моего знака зодиака не сомневались, что достигли успеха. Но сейчас у меня буквально темнеет в глазах от желания подпрыгнуть баскетбольным мячом к его шее, схватиться за нее и скрутить как рождественскому гусаку.

— Статья, — выдавливаю через силу.

Единственное слово, а дается с таким трудом, будто я кричу с высоченной башни на последнем глотке воздуха.

— Ее приняли? — Яр более благосклонно смотрит на ноутбук и менее заинтересованно на меня. — Если помнишь, я был в этом уверен.

Уверен. Он слишком самоуверен. Во всем. И меня это дико злит. И буквально выводит из себя его спокойствие. И темный взгляд. И мелькнувшая на устах улыбка. И запах, знакомый, любимой мной запах сандала с грейпфрутом — сегодня он более ощутим, чем вчера. Сегодня он такой сочный, словно кто-то всю ночь не баранками да рассказами баловался, а высиживал на сандаловом дереве с большим красным фруктом в зубах.

— Ты внес в мою статью свои правки, — я могу говорить менее эмоционально и не размахивать перед лицом руками, но не в этот раз и не с этим собеседником. — Ты… посмел…

— Да, — а он только что не облизывается — настолько собой доволен, — я посмел.

И ни грамма раскаяния, вранья, что так вышло случайно, что он не хотел, что это шутка, и он постарается все исправить. Шаг ко мне, так близко, что и ладонь не пролезет между телами. Его дыхание горячит мне макушку, мое согревает грудь в рубашке треклятого красного цвета.

Я не сделаю шага назад. Я знаю, что лучше не провоцировать хищника. И не смотреть в глаза.

Лев. И овца.

Странно, но страха нет. Только злость, одуряющая своей беспомощностью. И легкое сожаление непонятно зачем, отчего. Если он думает, что запугал, если уверен, что ему все позволено по праву силы…

Легкое прикосновение к волосам усмиряет зародыш воинственности. Тоже мне… взяли моду… как маленького ребенка…

— Злата…

Я не буду смотреть. Не когда он так близко. Уворачиваясь от жарких пальцев, поднимаю случайно глаза и… Я смогу, я выдержу, не расплачусь от обиды и слабости, и не буду подсчитывать ресницы, как считала, пока он спал у меня под боком… когда-то…

— Я не знаю, что хочу с тобой сделать… — признаюсь.

— Знаю.

— Я не знаю, как выдержу эти несколько дней.

— Знаю.

И меня просто бесит это его всезнайство и жалость в глазах. Он уверен, что загнал меня в угол, и я буду ждать, когда он меня прикончит? Черта с два! Я усвоила урок и с тех пор быстро бегаю. В прошлый раз долгие разговоры привели к смерти моего сына, а сейчас под сочувственным взглядом Яра медленно умираю я. Сердце бьет камнем по ребрам, ноги ватным коконом тянут вниз, но я спрашиваю безразлично:

— Знаешь "что"?

— Знаю, что ты хочешь со мной сделать на самом деле. Знаю, чем закончатся эти несколько дней. Знаю, что с тобой хочу сделать я.