— Это было давно. Три года назад, если быть точнее. Я до сих пор помню этот день — была пятница. Глеб говорил, что готовит новую статью, что у него есть некая сенсационная информация. Он должен был привезти материал в понедельник.

— Кто-то подавал заявление о пропаже?

Игорь помотал головой.

— Иногда люди просто уезжают отсюда.

Анна посмотрела на Цирина. Пропал известный журналист, и никто не забил тревогу? Это значило только одно: был дан приказ откуда-то сверху о том, чтобы все помалкивали.

— И больше его никто не видел?

Цирин кивнул головой.

— Но ведь Глеб не просто так заинтересовался Све... — Анна не закончила фразу, увидев тревожный взгляд Цирина.

— Зачем он вам?

— Есть основания предполагать, что этот человек замешан в одном грязном деле.

Цирин покачал головой.

— Вы даже не понимаете, кого пытаетесь обвинить. Этот человек здоровается за руку с губером.

— Это дает ему право убивать людей?

— С чего вы взяли, что он кого-то убил?

— Фирма, которой он владеет, выпустили странный диск...

Цирин насторожился.

— Вы видели этот диск?

— Да.

— Избавьтесь от него как можно скорее, вот вам мой совет.

— Но это же доказательство!

— Этот диск доказывает только одно: то, что его обладатель в опасности. Больше ничего. То, что подросток выбросился из окна, никак не связано с игрой.

— А как же Тойво Роуккула и Юко Миккоев?

— Вы же из поисковой организации? Вам ли не знать, сколько людей теряются в лесах Карелии ежегодно.

— Кто-то теряется, а кому-то помогают, — заметила Анна.

— Без доказательств это всего лишь ваши фантазии.

— Может вы подскажите... — аккуратно начала Анна, — намекнете... где искать доказательства?

Цирин вскинул глаза.

— Я что-то не то сказал? Или как-то странно выгляжу?

— Нет, но...

— Тогда с чего вы решили, что я похож на идиота?

Он бросил бычок мимо урны.

— Забудьте это. Идите домой.

Анна смотрела в его тревожные глаза, в глубине которых притаился страх. Она не сомневалась, что Цирин знает гораздо больше, чем говорит.

— Игорь... Взгляните на это фото, — она достала из кармана сложенный лист и протянула ему.

— Что это? — Цирин не спешил доставать руки из карманов, словно не желая прикасаться к чему-то опасному.

Анна развернула распечатанное фото. На нем молодая улыбающаяся девушка прижимала к себе новорожденного малыша.

— Это Катя Лисинцева с только что родившейся Машенькой. Фото сделано примерно за год до того, как их убили, выбили зубы, а тела сожгли и бросили в лесу, завернутые в грязный полиэтилен.

Цирин молча смотрел на фото. По его изменившемуся взгляду Смолина поняла, что он знает, кто на нем изображен. Игорь достал руки из карманов и взял фото. Складка от вмятины на бумаге как будто отделяла маму от дочери. На лицо Кати упала капля начинающегося дождя и прокатилась по щеке, словно слеза.

— Первый раз их вижу, — Цирин поднял взгляд на Анну и тут же отвел.

— Игорь, у вас есть дети?

Цирин кивнул.

— Две девочки. Четыре и два года.

— Неужели вы не хотите, чтобы они были в безопасности?

— Как раз поэтому я не лезу в такие дела, — Цирин свернул фотографию и протянул Анне.

Он повернулся, чтобы уйти, но на мгновение замер.

— Отгадайте загадку. А и Б сидели на трубе, А упало, Б пропало, что осталось на трубе?

И он быстро зашагал к проходной.

Руна 7.

«Лемминкяйнена старушка

Не бросает сына в воду,

Снова грабли опускает,

Снова медными проводит

По длине реки подземной,

По длине и поперечно:

Головы кусок и руку,

И спинных костей частицы,

Кости бедренной кусочки

И другие ловит части.

Составляет тело сына,

Лемминкяйнена младого.

Мясо к мясу прилагает,

Примеряет верно кости.»

Калевала

Цветок был похож фигуру девушки. Синий лепесток раскачивался на тонких ножках, стыдливо прикрываясь нежно-зелеными листочками. Бабушка Виена говорила, что у этих цветов разные названия. Их называли «Брат и сестра», «Троецветка» и даже «Мотыльки». Но Аня больше привыкла к Анютиным глазкам.

Старики сказывали: жила-была девочка Анюта, которая очень любила подглядывать за другими и лезть в чужие дела. За то и была превращена в цветок, который назвали Анютины глазки. Вот и сейчас, глазки подглядывали за маленькой Аней из-под зеленых листочков.

Цветок завораживал. Ласковое солнышко тепло светило с неба, и под его лучами листья красиво переливались всеми оттенками зеленого. Аня протянула руку, чтобы сорвать его.

— Не тронь! — послышался голос бабушки Виены и Аня отдернула руку. — Нельзя рвать Анютины глазки в ясный день! Дождь пойдёт.

Аня послушно кивнула. Бабушка Виена просто так говорить не будет.

Несмотря на осень выдался погожий денек, и Аня с бабушкой Виеной бродили по лесу с корзинками для грибов.

— И вообще ни к чему цветы рвать, — сказала бабушка. — Хочешь домой взять — посади в горшочек. Но только не эти.

— Почему, бабушка? — спрашивала Аня.

— Анютины глазки — цветы осени, распускаются когда все уже умирает, — поясняла Виена. — А этим хоть бы что — знай себе цветут! Потому как они цветут не для живых, а для покойников.

***

Дождь уже вовсю моросил мелкими каплями, когда Анна и Виталик вернулись в Пинин.

— Он видел их раньше, — сказала Смолина. Виталик вопросительно взглянул на нее. — Я поняла это по его глазам.

— Да ты настоящий детектив, милфа! Но он пгав — кто тебе повегит без доказательств?

— Я уверена, что доказательства есть, нужно только искать лучше.

— Может, подсказка в той загадке пго тгубу? — предположил Виталик. — Что за «А» и «Б»?

— Тут все просто — «А» и «Б» — это Тойво и Юко. «А» упало, «Б» пропало.

— И что же осталось на тгубе? — спросил Виталик.

— Светорожденный.

— Глупая загадка. В чем смысл?

— Думаю в том, что чтобы ни происходило и кто бы ни пропадал — на трубе всегда останется он — Светорожденный. И это не загадка. Это — предупреждение.

Они сидели в незаведенной машине и слушали, как дождь стучит по крыше. Словно кто-то невидимый, но огромный стучался сверху. Он наблюдал за каждым шагом глупых людей, возомнивших, что могут что-то изменить в этом мире.

— И что тепегь? — спросил Виталик.

Анна молча смотрела сквозь запотевшее стекло. Ей нечего было ответить. Эта история была покрыта липким туманом, никак не желавшим расступаться перед чужим взглядом. Смолина запустила руку под куртку, туда, где за пазухой сидел верный Тим. Она незаметно потрепала зайца по плюшевой голове.

— Поехали кофе выпьем, — предложила Анна.

— Это свидание? — неуверенно произнес Виталик.

— Блин, нет, — покосилась на него Смолина. — Я просто кофе-задрот. Как ты со своими компьютерами.

Она протянула Виталику сложенное фото Лисинцевых, которое так и держала в руке.

— Брось в бардачок.

Виталик развернул фото. Анна недовольно покосилась на него. Никто не хотел вспоминать Лисинцевых. И она понимала почему. Есть воспоминания, которые причиняют боль. Воспоминания, связанные с этим делом, таили в себе смертельную опасность.

— В бардачок говорю положи!

— Погоди, тут что-то есть.

На колени Виталику выпала небольшая бумажка, спрятанная в свернутом фото. Виталик развернул ее.

— Огзега, семьдесят девять, — прочитал Виталик.

— Какая еще огзега? Дай сюда! — Смолина выхватила записку. — Орзега! Что это за место?

— Дегевня в двадцати кигометгах от гогода.

— Поехали, — Анна сняла машину со стояночного тормоза.

— Что, так сгазу?

— А ты что, опять испугался? — поддразнила его Смолина. — Цирин не просто так этот адрес подкинул. Записка изначально лежала у него в кармане, потому что по селектору ему сообщила — пришли узнать про Листина.