Мама чуть привстала и произнесла слабым голосом:
- Ничего страшного. Просто кружится голова. Скоро пройдёт. Пожалуйста, Енечка, покорми няшек. И Никита, наверное, уже пришёл с музыки...
- Я сам всех покормлю! - резко перебил её папа Дима. - Как будто я этого никогда не делал?! Прекрасно всегда справлялся! - В голосе его чувствовалась обида.
Мне практически никогда не приходилось видеть отчима грубым с мамой. Он всегда был с ней ласков и доброжелателен, даже когда она выговаривала ему что-нибудь неприятное - обычно отделывался шутками.
- Что происходит? - растерянно пробормотала я, поднимаясь с колен, и вопросительно посмотрела на папу Диму.
- Пусть тебе мама объяснит, - пробурчал тот в ответ. - Думаю, она должна это сделать, потому что то, что случилось, не её одной касается, но и нас всех.
- Дима! - укоризненно и жалобно оборвала его мама. - Она ещё маленькая девочка, не нужно её впутывать! И других наших детей тоже... Мы сами с тобой решим...
- Черт! - выругался папа Дима.
Я ещё больше округлила глаза в изумлении, поскольку он никогда не ругался. К тому же отчим вдруг стал быстро метаться по комнате, заложив руки в карманы брюк. Лицо раскраснелось и наполнилось гневом. Остановившись у изголовья кровати и наклонившись слегка над мамой злобно проговорил:
- Большие - чтобы не принять, маленькие - чтобы знать! Ты ошибаешься, Катя, дети наши понятливее и мудрее, чем ты думаешь. Мы должны им сказать, и пусть они выскажут своё мнение.
- Не смей! - зашипела мама и неожиданно проворно соскочила с кровати, отбросив полотенце в сторону.
Внезапно дверь открылась, и вошёл Никита с Юлей на руках, у которой была забинтована ножка. А за ними появились встревоженные Анюта и Анжелка. Мой сводный братец подозрительно оглядел нас троих и спокойно произнёс:
- Девочки переживают.. Наговорили мне всякой страшной всячины, вплоть до неизлечимой болезни... Будьте-ка так добры, объясните всё как есть, без сокрытий и завираний, пожалуйста.
- Правильно, сынок, - поддержал папа Дима. - Положи Юлю на кровать. А ты, Катя, расскажи им правду, чтобы они ничего не додумывали.
Мама вся вдруг сникла и стала невероятно беззащитной. Сложила ладонь в ладонь и прижала их к своей груди, жалобно взглянула на мужа, наверное, надеялась на снисхождение, но тот был неумолим - губы сжаты, взгляд жёсткий. Тогда она глубоко вздохнула и тихо проговорила, опустив свои красивые васильковые глаза к полу:
- Я не больна, я беременна.
В комнате стало тихо. Мы с Никитой были поражены, а девчонки, скорее всего, ничего не поняли.
- Сегодня утром в больнице мне стало плохо... - тихо продолжила мама. - В последнее время меня по утрам стало тошнить, я думала - отравление... Но нет, оказалось, беременность... Я думаю, нужно...
Мама замолчала и с испугом посмотрела на няшек.
- Беременна... - это что означает? - обеспокоенно осведомилась Аня и уставилась вопрошающе на свою вторую няшку, словно именно от неё ждала ответа.
А та и в самом деле оказалась сведуща в этом вопросе. Полусидя на кровати и упёршись сзади в матрас обеими руками, произнесла с важностью и восторженно:
- Беременна - значит ребёнок у нас будет, сестра или брат! Ура! Что вы как языки проглотили? Радуйтесь!
Тут только до нас с Никитой дошло, что это именно наша мама беременна, а ни кто-то другой, и в нашей семье, ни в чьей-то чужой, родится ребёнок. Признаюсь, в первый момент в голове мелькнуло: зачем нам это нужно - пелёнки, подгузники, новые заботы, а нам надо учиться дальше. Но в следующее мгновение вспомнила, как мама с папой Димой много раз пытались завести общего малыша и не получалось.
Теперь же сработало - без ЭКО и ещё каких-либо операций! Зародилось в маме само собой чудо расчудесное - как я могу его не принять! Маленький человечище! Внезапно почувствовала в груди бурный прилив огромной любви к нему.
- Вау! Обалденно! - радостно взвыла я и порывисто кинулась маме на шею. - Это просто счастье расчудесное нам привалило! Надеюсь, будет синеглазая девочка.
За мной бросился Никита, буквально вырвал мамочку у меня и, как юную девушку, поднял и закружил по комнате, крича:
- Будет мальчик синеглазый и хитроумный, как мы с Енечкой!
На них налетела Анюта и остановила кружение, вклинившись между ними.
- А может, у нас родятся близняшки?!
Глазёнки у неё засверкали яркой коричневостью, как персидские цирконы.
- Навряд ли! - возразил Никита и необдуманно ляпнул: - В обеих наших родах близняшки и двойняшки не рождались, как я знаю.
- А мы? - закричали в голос сестрёнки.
- О вас я и забыл! - воскликнул брат, стукнув себя по лбу ладонью. - Раз вы есть - значит у нас может появиться ещё парочка няшек. Будем надеяться, вы станете клёвыми няньками. А мы с Енечкой подрядимся к вам помощниками нянь. Как вы на это смотрите? Только не учите их удирать к морю на ночь глядя!
- Ура! - закричали счастливые девчушки. - Мы обещаем, станем хорошими няньками, будем в садик водить, кормить, одевать.
Мама вдруг расплакалась навзрыд. Папа Дима подошёл к ней и обнял крепко.
- Ну, не плачь, солнышко моё синеглазое, - принялся уговаривать. - Видишь, вся семья наша счастлива. А ты боялась, что не поймут, не примут, что мы не справимся! А тут столько нянек!
- Мне уже через два года будет сорок - почти старушка, - всхлипнула она, прижимаясь к нему. - Люди скажут, сумасшедшая, надо ещё четверых поднимать... К тому же я ещё и с этими не справляюсь, вот няшки убежали, не спросившись... Как же мы будем растить пятого?!
Я видела, как папа Дима что-то шепнул ей на ухо и мама довольно разулыбалась, потом повернулась к нему всем телом и обвила руками его шею и тоже шепнула ему, видно, очень приятное, раз он просто расцвёл от счастья.
- Давайте все завтра поедем в больницу и потребуем выяснить, кто у нас родится, - заявила наша премудрая Юлечка, - ведь мы должны знать, какую одежду нам покупать.
- А давайте подождём несколько месяцев, - предложил папа Дима, - и дадим ребёнку в животике спокойно привыкнуть к нашей семье, а одежду ему мы успеем купить. А сейчас неплохо бы нашей маме отдохнуть в тишине. Мы должны заботиться о ней вдвойне и ухаживать за ней. Пошлите-ка на кухню, будем добывать еду сами. И маме что-нибудь вкусненькое сготовим.
На следующий день после уроков наша четвёрка снова пошла к дедушке Марка, захватив с собой характеристику, сочинённую Сашей и Людмилой Павловной. На основе её содержания и с помощью бывалого юриста сочинили ходатайство и набрали его на компьютере. Написали ходатайство и от Заринки - она согласилась его подписать.
Вечером мы с Лёхой отправились к ней в больницу. По дороге он рассказал мне, что отец собирается Заринку с бабушкой устроить в небольшом городке в трёх часах езды от Хабаровска, поскольку оставлять её в Тихинске после нападения Клепикова опасно. Вообще-то в краевом центре расположиться им было бы удобнее - там живут родители отца и старший брат с семьёй - присмотрели бы за ней.
Но, к сожалению, обитает в этом городе и Тищенков, с которым Калашникова закрутила роман. Я знала от папы Димы, что Максим Анатольевич разведён, но у него есть намерение сойтись с бывшей женой, так как у них двое детей. Да и Заринка для него слишком молода, разница в возрасте между ними - четырнадцать лет. Целый век! Ей надо профессию получать, а не замуж выходить - так считает отец Лёхи. И я согласна с ним.
Уже у больницы я немножко струсила, сердце тревожно застучало: неизвестно, как поведёт себя эта мегеришна, богиня мщения, только бы не плевалась змеями или ядом! В её волосах и голове, наверное, их полно! Я тут же одёрнула себя, пристыдив, как же я могу так скверно относиться к сестре моего любимого человека, нужно и её любить тоже и жалеть, ведь они одной крови. Ну не совсем одной, а наполовину разведённой!
- Может, мне не стоит идти? - всё же спросила я у Лёхи, накидывая белый халат в приёмном отделении.
