Договорить Лёха не успел: заиграла мелодия звонка его телефона. Взглянув на дисплей, сказал мне, что звонит Никита. Я попросила не отвечать и вообще выключить смартфон, как сделала я: скоро ведь дойдём до дома, незачем брату торопить меня и контролировать каждый шаг, потерпит ещё минут десять. Крылосов отключил питание и засунул телефон в карман.

- Я был восхищён яркой цыганистой внешностью и игривой манерой общения Заринки, - продолжил свой рассказ Лёха. - Ну, вылитая Кармен! К несчастью, не только внешне на неё похожа... Но и характер такой же вздорный. Проявляет его, когда охота притворяться у неё проходит. Ей нравится соблазнять парней и бросать их, не задумываясь о последствиях. Поэтому до беды себя и других довела.

Это уже всё я понял потом, а в первый день мы быстро подружились. Она мне рассказала, как влюбился в неё страстно один местный хулиган, довольно взрослый парень. В тюрьме он не сидел, как говорили все вокруг, но в драках участвовал не раз. Он ей прохода не давал. Сама Заринка, по её словам, большой любви к нему не испытывала, просто ей льстило, что такой "авторитет" увивается за ней.

"А ты в кого-нибудь влюблён?" - спросила у меня. Ну я возьми да расскажи ей про свою тайную любовь к тебе. Она тут же загорелась: "Я уведу у неё парня, тебе останется лишь завлечь её!" Я выразил сомнение, так как вы с Донцовым уже много месяцев вместе и не разбегаетесь.

"Он же не дурак - бросать такую клёвую девчонку! - сказал я ей. - Одни её необычные зелёные глаза не дадут ему забыть её". - "Ежели так, - засмеялась Заринка, - мы сделаем себе зелёные глаза покрасивше. У меня есть американские цветные линзы - ярко-зелёные - я их испробовала уже на парнях. Сшибают намертво - только взгляни! Практически никто не догадывается, что это линзы".

И правда, фальшивые глаза на Донцова подействовали будто амурные стрелы. С первого мгновения знакомства он запал на Заринку. А дальше всё ты знаешь сама...

Я принялся ухаживать за тобой и завлекать как умел... Я очень хотел, чтобы ты забыла Олега и полюбила меня всем сердцем. Хотя понимал, с ним мне не сравниться: он - красавчик, чертовски хорош внешне, девчонки на него с первого взгляда западают.

Но ты же не пустоголовая пустышка, навряд ли удовлетворишься внешними прелестями. А у него за ними лишь самовлюблённость и избалованность. Всё равно ты когда-нибудь это поймёшь - надеялся я. Любыми путями стремился завоевать тебя, чтобы ты голову потеряла от меня.

- Я её и потеряла, - натянуто проговорила я. - Ты добился своего. Я полюбила тебя, но это неважно теперь.

- Как это неважно? - воскликнул Лёха и приостановился, схватил меня за предплечья и уставился вопрошающе в мои глаза. - Это очень важно для меня! Ты не рада, что влюбилась в меня?

В потемневших глазах его смешались отчаяние и надежда. Но я не позволила себе расчувствоваться. Меня внезапно озарило: Заринка действительно сильно ревновала, но не Донцова, а своего брата, недавно обретённого, о котором всегда мечтала. Сначала, поддавшись эмоциям, решила помочь завлечь понравившуюся ему девчонку, но позже, когда брат стал чаще бывать со мной, а не с ней, это пришлось ей не по душе.

- Как ты не понимаешь! - вскрикнула я, высвобождаясь из его рук и отодвигаясь. - Заринка тебя ревновала ко мне, вот и бесилась! Оттуда её и кипящая ненависть ко мне. Нам лучше не быть вместе, по крайней мере, сейчас, когда она только-только нашла тебя. Я посторонняя тебе девушка, она же - сестра, причём единственная! Ты и сам в полиции вчера понял это - вот почему ты сразу помчался к ней в больницу! - произнесла с тревожно бьющимся сердцем и, закусив губы, отвернулась, чтобы не расплакаться.

- Ты права, - вздохнул печально Лёха. - Я помчался к ней, потому что чувствовал свою вину перед ней. Вину за то, что не смог стать настоящим братом. Да, она - моя сестра по крови! Но почему-то, как я ни старался, полюбить её не смог. В первые дни знакомства ещё ничего: мы болтали по душам, шутили... Но постепенно во мне появилось к ней отторжение. Ну, не хочу я иметь с ней ничего общего! Особенно теперь, когда она тебя оговорила. Никогда ей этого не прощу!

- Ты должен её простить! - настойчиво возразила я. - Мы тоже с Никитой ссоримся, но миримся и прощаем друг друга.

- Сравнила! Её - с Кораблёвым?! - презрительно скривился Крылосов. - Он - стоящий! Она - дешёвка! Я через несколько дней знакомства это понял. Но никуда уже не деться было от неё! Сестра!.. - хмыкнул уныло и с досадой.

Умное, волевое лицо стало жёстче и непримиримей. Мне вдруг захотелось протянуть руку и расправить наморщившийся лоб, притронуться к измученным глазам, погладить по мягким щекам, губам, чем снять его напряжение и грусть. Вместо этого сама нахмурилась и отпрянула от парня ещё на некоторое расстояние.

- Мне уже пора домой, - деловито сказала. - Меня ждут не дождутся, Никита весь обзвонился!

Не ожидая ответа и не оборачиваясь, продолжила путь. Лёха пошёл рядом. Какое-то время мы шагали молча. На улице уже сгущались сумерки.

- Скажи, - прервала я молчание неожиданно пришедшим мне на ум вопросом: - Поверил бы ты мне, что я не пыталась убить Заринку, если бы не был со мной всё время с утра и если бы Клепиков не сознался?

- Как ты можешь такое говорить?! - возмутился парень. - Я ведь и перед тем, как уехать в больницу, сказал, что не верю, что ты можешь убить.

- Да, я это слышала! - вздёрнув подбородок, искоса посмотрела на него с вызовом. - Но ты обвинил меня в мстительности.

- Я почему-то решил, что она из-за Донцова убила себя, - виновато проговорил Лёха. - Ты накануне встречалась с ним, да и Заринка постоянно талдычила, что ты ему названиваешь... Хотя мог бы догадаться, что это просто невозможно: не в твоём характере вести двойную игру. Подобная тактика подходит больше Заринке. И с чего это я вздумал, что она пошла на самоубийство, ведь эта притворщица, скорее, сама доведёт до него кого захочет! - Помолчал секунд пять и добавил уверенно: - Если б я не был с тобой, я всё равно бы поверил в твою невиновность.

- Это ты так сейчас говоришь, - холодно заметила. - Мне кажется, нет смысла в наших отношениях пока. Тебе нужно разобраться с сестрой, она главнее любой девчонки. Ты за неё должен держаться. Мы можем поссориться в будущем и разбежаться в разные стороны, а с сестрой ты связан всегда. Это вечные отношения.

Мы уже почти дошли до моего дома, остались каких-то двадцать метров.

- Ты меня совсем не любишь? - голос парня дрогнул.

- В том-то и дело, что люблю, - ответила печально. - Не хотела - а люблю! - повторила своё признание. - Но там, в тесной камере, после криков и оскорблений я поняла, как легко потерять себя, как быстро под чужим давлением и по лживому навету можно превратиться из невинного в виновного. Я остро ощутила на себе, каким становишься бесправным перед чужим неверием. Там я не сошла с ума лишь потому, что надеялась на родных мне людей, верила, они придут за мной и освободят...

О тебе старалась не думать, потому что не надеялась на твою помощь. Но это я не сказала вслух, лишь в голове у меня мелькнуло, зачем добивать парня.

Вдруг у ворот своего дома заметила маму. Она никогда не позволяла себе выходить на улицу в домашней одежде, а тут была в цветном домашнем халате, поверх которого накинута старая утеплённая куртка, используемая с давних пор для работ по двору и в огороде. Сразу же, как только мы подошли к ней, обратила внимание на её заплаканные глаза.

- Мамочка, что случилось? - испугалась я.

- Юля с Аней пропали! - дрожащим голосом произнесла мама и всхлипнула. - Они оставили странную записку, а самое главное - ручные часы-телефоны не взяли с собой.

Внутри у меня похолодело от предчувствия чего-то крайне страшного.

- Где записка? - выдавила с трудом из себя.

Мама достала из кармана куртки сложенный вчетверо тетрадный листочек и протянула мне.

- "Мама и папа! Мы поехали в ту деревню, где отдыхали. Поехали на автобусе. Чтобы Енечка не ехала жить в Москву. Это наше желание. Не волнуйтесь, мы с чужими не будем разговаривать. И у чужих еду брать не будем. Скоро вернёмся", - прочитала я вслух и уставилась на маму. - Ничего не пойму! - воскликнула. - В какую они деревню отправились?