Теперь ясно, что это по-своему мучает его, как и меня. И несмотря на то, что до сих пор во мне никогда не было особо мелочной жилки, по-видимому, я не могу не думать об одном и том же, снова и снова точно так же, как это было, когда я поняла, что буду фантазировать о Левине, пока Гриша будет трахать меня.

Хорошо.

28

ЛИДИЯ

Утром, с прояснившейся головой, я потрясена тем, что Левин заставил меня сделать. Я думаю об этом, когда Гриша делает именно то, что предсказывал Левин – просыпается твердым и жаждущим меня, сворачивается калачиком позади меня, целует мой затылок в шею и надевает еще один презерватив, прежде чем войти в меня.

Я не кончаю. Я не могу. Сейчас все кажется неправильным. Я не могу заставить себя хотеть его или вызвать хоть малейшее желание к нему. Я лежу и жду, когда все закончится, издаю звуки, которые, я знаю, я должна издавать, стону его имя, пока он не вздрагивает у меня за спиной, и я знаю, что он закончил.

Все, чего я хочу, это вернуться в отель и вздремнуть. Я справляюсь с завтраком, улыбаясь и киваю, пока Гриша ведет со мной светскую беседу, расспрашивая о занятиях и обсуждая то, что мы могли бы сделать вместе, теперь, когда помирились. Ясно, что он считает завершенной всю грязную историю с тем, как его жена поймала нас в прошлом, и чувствует, что наши отношения вернулись на твердую почву.

Технически это хорошо. Это то, что должно было произойти. Но прямо сейчас это похоже на гребаный ад.

— Если мы собираемся быть вместе долго, — небрежно замечаю я, намазывая тост клубничным джемом ручной работы, — разве я не должна знать немного больше о том, чем ты занимаешься? — Я имею в виду, если мы собираемся строить совместную жизнь, ты же знаешь, что я делаю...

— Примерно так. — Гриша улыбается. — Это действительно то, чего ты хочешь, Лидия? Я имею в виду, быть в поле зрения. Если ты хочешь сразу поступить в докторантуру, я мог бы помочь тебе быстро получить должность. У меня есть связи. Если ты не хочешь проводить все это время, копаясь в грязи, на жаре и в таких плохих условиях жизни...

Он вздрагивает, когда я смотрю на него, пытаясь придать своему лицу выражение, соответствующее разговору. Мысль о том, что я захочу пропустить всю ту часть своей работы, над которой я работала, что я захочу никогда не выходить в поле, на раскопки, для меня абсолютно безумна. Но это приобретает смысл, если я думаю о том, что за человек Гриша и это заставляет меня задуматься, как я вообще могла думать, что мы подходим друг другу, что мы когда-либо могли быть вместе.

Конечно, он воспринял бы нахождение в жаркой пустыне, обливание потом на раскопках, когда я бы трудилась под палящим солнцем в поисках артефактов, осколков керамики и старых руин как абсолютное страдание. Конечно, он предпочел бы находиться в офисе, руководить студентами, быть ответственным. Гриша – мужчина, который любит роскошь, комфорт, власть и внимание.

Ни одна из этих вещей никогда не имела для меня особого значения.

— Мы можем поговорить об этом, — говорю я осторожно. — Я долго ждала возможности отправиться на раскопки. Я должна была поехать в Рим этим летом. Так что, я думаю, это то, что я должна была бы рассмотреть…

— Мне ненавистна мысль о том, что ты так долго будешь вдали от меня. — Он тянется к моей руке, поглаживая тыльную сторону, как будто это должно быть романтично. — И вообще, как долго продолжается что-то подобное? Три месяца?

— Четыре, в середине учебного года, но, может быть и дольше. Хотя это то, чего я всегда хотела. Это моя мечта.

— Конечно. — Я думаю, его тон должен быть успокаивающим, но для моих ушей это звучит просто снисходительно. — Я хочу, чтобы ты была счастлива, Лидия. Просто я думаю о том, что могло бы быть лучше для нас…

— Я все еще ничего не знаю о том, чем ты занимаешься. — Надеюсь, на моем лице больше любопытства, чем раздражения. — Мне действительно интересно. Я знаю, ты сказал, что это скучно, но я хочу узнать о тебе больше, больше того, чем мы делились в прошлом, особенно если...

— ... если у нас будет совместная жизнь. Да, я знаю. — Гриша слегка хмурится. — Это всего лишь бизнес, Лидия. Я делаю инвестиции. Это очень трудно объяснить тому, кто не работает в этой области. Я даю другим деньги, инвестирую в их предприятия, чтобы заработать больше денег самому. На самом деле, ничего такого интересного.

Он впечатляюще расплывчат, надо отдать ему должное. 

— Что за бизнес? — Невинно спрашиваю я, откусывая от своего тоста. — Что-нибудь, что тебя особенно привлекло?

— В основном технический, — говорит он с натянутой улыбкой. — Обычные заведения. Рестораны или бары, что-то в этом роде.

— Я бы с удовольствием когда-нибудь сходила туда, в который ты вложил деньги. — Я улыбаюсь ему. — Посмотрела бы, что ты помог создать.

— Конечно. — Он откусывает последний кусочек от собственного завтрака, вставая. — Но вообще-то мне пора на работу. Я могу вызвать тебе такси домой…

— Я не спешу. Я могу запереть, когда буду уходить. Я просто хочу есть.

— Конечно. — Он наклоняется, обходя центральный остров, где мы сидели за завтраком, и дарит мне долгий поцелуй в губы. — Я хочу поскорее увидеть тебя снова, Лидия. Может быть, завтра вечером?

— Конечно. — Я заставляю себя улыбнуться, хотя чувствую, как мой желудок сжимается от беспокойства. — Я бы с удовольствием.

Прежде чем я покину квартиру, как только Гриша уйдет, я еще раз проверяю, не оставил ли он ключей, с которыми я могла бы попасть в его кабинет. Я проверяю каждую комнату, даже роюсь в комоде в спальне, но там ничего нет.

Чувствуя себя слегка побежденной, я звоню Левину, который говорит, что заберет меня в двух кварталах от квартиры. Я надеваю пальто и перчатки, больше всего на свете желая, чтобы мне не приходилось возвращаться сюда снова. Я больше не хочу иметь ничего общего с Гришей, особенно после сегодняшнего утреннего обсуждения.

Но у меня нет выбора.

Левин заметно молчалив, когда я сажусь в машину. Я смотрю на него, на профиль его точеного, красивого лица, теперь с тенью щетины на подбородке, и я снова слышу его голос в своем ухе, говорящий мне прикоснуться к себе, говорящий мне кончить. Сейчас я чувствую желание, которое не смогла проявить сегодня утром. Сидя рядом с ним, я чувствую жар и холод во всем теле, мою кожу покалывает, когда я складываю руки на коленях и жду, когда он что-нибудь скажет.

— Ты что-нибудь выяснила? — Наконец спрашивает Левин, когда мы подъезжаем к отелю.

— Не совсем. Я пыталась задать ему несколько вопросов о его бизнесе, но далеко это не продвинулось. Он очень молчалив по этому поводу.

— Как и ожидалось. Но тебе нужно кое-что выяснить. Попробуй поговорить с ним после секса, когда он в хорошем настроении, расслабленный.

— Это должно было произойти сегодня утром. — В моем голосе звучат резкие нотки, как будто я хочу, чтобы Левин знал, что произошло. Я хочу, чтобы он ревновал. Я хочу увидеть, как напрягается его челюсть, как сжимаются его руки на руле, и я получаю именно это.

— Достаточно, — тихо говорит он.

— Что? Ты не хочешь проговорить сегодняшнее утро? Может быть, я могу помастурбировать для тебя в гостиничном номере, пока буду рассказывать, как именно Гриша разбудил меня своим членом…

— Лидия!

Голос Левина гремит по машине, и я мгновенно становлюсь маленькой и притихшей, съеживаясь на своем сиденье.

— У меня были свои причины для того, что я сделал прошлой ночью, — тихо говорит он. — Но, возможно, это был не лучший способ сделать это. Мы не будем говорить об этом снова.

Часть меня хочет сопротивляться, продолжать дразнить его. Но в глубине души я знаю, что будет лучше, если мы не будем говорить об этом.

Я не могу справиться с тем, что происходит между мной и Левином, с напряжением и химией, которые теперь постоянно кажутся на грани взрыва, а также сосредоточиться на этой работе, которую я должна выполнять, не испортив ее. Я чувствую, что постоянно нахожусь на тонкой, как бритва, проволоке, чтобы не сделать или не сказать чего-то, что выдаст Грише, что я больше не хочу его и не забочусь о нем.