— Что еще я могу сделать?

Я качаю головой. — Ты можешь присесть за обеденный стол.

Я выхожу за ним из кухни и замечаю пистолет, засунутый в пояс его джинсов. Это заставляет меня вспомнить, кто такой Анджело.

Войдя в столовую, он смотрит на ужин при свечах, который я приготовила, и я пытаюсь оценить его реакцию.

Когда он садится за стол, его глаза перебегают на меня, а затем он спрашивает: — Мы что-то празднуем?

Я наливаю немного вина и сажусь слева от него. — Я просто хотела сделать для тебя что-то особенное.

Его рука накрывает мою, и он сжимает ее. — Спасибо, mia piccola cerviatta.

Когда я кладу на его тарелку пару ломтиков запеченной утки и немного баклажанов с пармезаном, я спрашиваю: — Почему ты называешь меня своим маленьким олененком?

Я не владею итальянским языком в совершенстве, но знаю достаточно, чтобы понять это ласковое обращение.

— Ты пуглива, как олененок.

Я накладываю себе в тарелку немного еды и смотрю на него, пока он откусывает.

Все во мне замирает, когда я внимательно наблюдаю за ним.

Его глаза закрываются, и он издает стон. — Господи, утка тает во рту. — Он открывает глаза и окидывает меня гордым взглядом. — Тебе следовало бы стать шеф-поваром.

Счастливая от того, что ему понравилась еда, я улыбаюсь как идиотка.

Между его глазами появляется хмурая морщинка. — Это то, чем ты хотел бы заниматься?

— Что? — Я отрезаю маленький кусочек утки. — Стать шеф-поваром? — Положив кусочек в рот, я начинаю наслаждаться едой.

— Да.

Я качаю головой. — Я люблю печь и готовить, но это просто хобби. — Воспользовавшись предоставленным мне шансом, я говорю: — Я хотела тебя кое о чем спросить.

Он кивает, продолжая есть.

— Я бы хотел посетить мессу в воскресенье утром.

Его глаза встречаются с моими, и у меня сводит желудок.

Анджело делает глоток вина, а затем говорит: — Я не жду, что ты изменишь свой распорядок дня, Виттория. Ты можешь продолжать выполнять свои церковные обязанности.

Слава Богу.

Я облегченно выдыхаю, и он это замечает.

Протянув руку к моему лицу, он заправляет локон за ухо. — Если ты не планируешь делать что-то необычное, тебе не нужно спрашивать моего разрешения.

— Хорошо.

— Только не выходи из дома без Тайни.

Я киваю и смотрю на свою тарелку. — А... могу я также продолжать готовить еду для отца Паризи?

Уголок его рта приподнимается. — Конечно.

Чувствуя облегчение, я ем в тишине в течение минуты, прежде чем решаюсь спросить: — Как прошел день?

Анджело прочищает горло. — Ты действительно хочешь знать?

Точно. Хочу ли я услышать обо всех людях, которых он мучил и убивал?

Но он мой муж. Если я хочу научиться любить его, мне придется смириться с тем, чем он зарабатывает на жизнь.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем кивнуть.

Он приподнимает бровь, а затем говорит: — Большую часть дня я провел на судостроительном заводе. На самом деле там было скучно.

Это не то, что я ожидала услышать.

— Почему ты там был?

— Я владею флотом, который перевозит нелегальные товары по всему миру.

Кивнув, я сделала еще один глоток вина. — Сколько всего у тебя бизнесов?

— Три. Piccola Sicilia1, Падшие Ангелы и флот. — Кажется, он расслабляется, поскольку разговор становится все более комфортным. — Но большую часть времени я провожу в клубе.

Не зная многого о Падших ангелах, кроме того, что Джорджио любит туда ходить, я спрашиваю: — Полагаю, в пятницу вечером в клубе многолюдно. Ты идешь туда после ужина?

Он качает головой. — У меня есть человек, который всем управляет. — Уголок его рта приподнимается в жаркой ухмылке. — Я твой на все выходные.

Он мой.

Эти слова ударяют меня прямо в сердце, и я быстро допиваю остатки вина.

— Пока не забыл, — говорит Анджело, откидываясь в кресле, — скоро мы отправимся в путешествие на Сицилию. У тебя есть загранпаспорт?

Я качаю головой. — Нет.

— Мы тебе его сделаем.

Мы едем в медовый месяц?

Волнение бурлит в моей груди. — Почему мы едем на Сицилию?

— У меня есть дела, о которых нужно позаботиться, и я хочу познакомить тебя с моей семьей.

Черт.

Я даже не подумала о семье Анджело. В животе мгновенно сжались нервы.

— Я сменил своего дядю, но он все еще участвует в бизнесе. Он управляет делами от моего имени на Сицилии, — сообщил мне Анджело. — Он будет рад услышать, что я наконец-то женился.

Я кручу бокал с вином по кругу, кивая в знак того, что слушаю.

— Когда мы будем у них, не волнуйся, если они затронут тему наследников.

Мои глаза переходят на его. — Я не буду возражать, если они это сделают.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала давление по поводу рождения детей.

Я неловко усмехнулась. — Я не принимаю противозачаточные, а ты снял презерватив прошлой ночью.

Его глаза сузились. — Тебя это беспокоит?

Я быстро качаю головой. — Нет. Мы женаты.

— Джорджио упоминал, что ты хочешь стать матерью, — говорит он.

Боже. Я даже не думала о Джорджио с момента свадьбы. Это отстой, что он даже не проверил, все ли со мной в порядке.

— Да, я всегда хотела иметь собственных детей.

Я просто никогда не думала, что они будут от Анджело Риццо.

Мой взгляд скользит по его лицу, и я думаю, будет ли он хорошим отцом.

— Если это сделает тебя счастливой, то мы не будем использовать презервативы.

Уголок моего рта приподнимается при мысли о том, что я буду держать на руках ребенка. — Это сделает меня очень счастливой.

Анджело тянется к моей руке и проводит пальцами по моей коже. От его прикосновения по коже бегут мурашки, и он выглядит очарованным моей реакцией на него.

Когда его пальцы проходят по тыльной стороне моей руки, я поворачиваю ладонь вверх и смыкаю свои пальцы вокруг его. Глаза Анджело переходят на мое лицо, и я чувствую трепет в животе.

Набравшись смелости, я признаюсь: — Я очень хочу, чтобы наш брак был удачным.

Черты его лица смягчаются, и впервые я вижу в его глазах нежность. — Я тоже этого хочу, mia piccola cerviatta.

Ощущения нарастают, и мне кажется, что мой желудок переворачивается.

— Скоро тебе придется сменить мне прозвище, — дразню я его.

— Почему?

— Потому-что я пугаюсь только незнакомых людей.

Уголок его рта приподнимается. — Значит ли это, что ты начинаешь привыкать ко мне?

Мой большой палец проводит по его золотистой коже. — Да.

— Приятно слышать. — Его тон низкий и интимный, от которого по моему телу пробегают мурашки.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на наши пустые тарелки. — Ты готов к десерту?

— Будет десерт?

Улыбаясь ему, я высвобождаю свою руку из его и начинаю убирать со стола.

Анджело тоже встает и помогает мне отнести все на кухню.

Когда я открываю холодильник, чтобы достать клубнику и свежие взбитые сливки, я спрашиваю: — У тебя нет аллергии на что-нибудь?

— Нет. — Вместо того чтобы вернуться в столовую, он занимает место у острова. — А у тебя есть аллергия?

Я качаю головой и, поставив десерт на мраморную столешницу, говорю: — Ничего сложного. Я хотела придерживаться фруктовой темы.

Как и накануне вечером, Анджело похлопывает себя по бедру, обтянутому джинсами. — Садись сюда.

Мое лицо пылает, когда я сажусь к нему на колени, и обхватываю его шею левой рукой.

Эта поза такая чертовски интимная.

Он берет клубнику и намазывает ее сливками, а затем подносит к моему рту.

Мое сердцебиение учащается, и я раздвигаю губы, чтобы откусить кусочек. Как только мои зубы погружаются в клубнику, Анджело приказывает: — Не шевелись.

Почему?

Он наклоняется ближе и, наклонив голову, откусывает вторую половину. На долю секунды я чувствую прикосновение его губ, и мои эмоции превращаются в хаотичный беспорядок.

Святое дерьмо.

Я чувствую головокружение от интенсивности легкого прикосновения.