Доминик почувствовал, как на глаза навернулись слезы, когда отец заставил его поднести палец к спусковому крючку.

– Потому что ты должен быть уверен в том, что будет с другой стороны, когда ты нажмешь на курок.

КЛИК.

Когда отец заставил свой палец нажать на курок, по его щекам покатились мокрые слезы, и не потому, что он боялся его убить, а потому, что ему нравилась сама мысль об этом.

– Сейчас, – Люцифер заставил его направить пистолет обратно на банку с газировкой, затем правильно зафиксировал его положение, показывая, как нужно держать пистолет, глядя в прицел. – Ты будешь стоять здесь, пока я не разрешу тебе двигаться.

Доминик не проронил ни слова, пока отец входил в дом, и как бы ни устало его маленькое тело, как бы ни дрожали руки от тяжелого оружия, он оставался на месте, не опуская пальца на спусковой крючок. Потому что случилось одно хорошее событие - он наконец-то взял в руки пистолет, о котором так мечтал.

Глядя в ствол на поцарапанную алюминиевую банку, он готовился к тому дню, когда она будет заряжена.

И только когда солнце уже закатилось, отец вернулся на улицу и забрал у него ружье, сказав, что он может вернуться в дом.

Когда его руки опустились на бока, они словно отвалились. Ему пришлось убедиться, что, когда он бежал обратно в дом, они все еще были прикреплены.

Вернувшись в дом, он увидел, как ДиДи положила близнеца, которого назвали Матиасом, обратно в переноску, а затем поднесла к его рту бутылочку. Он был уверен, что это он, только потому, что когда ДиДи встала, чтобы встретить Люцифера на кухне, он увидел Ангела, который сидел счастливый.

Доминик заглянул на кухню, чтобы убедиться, что Люцифер не придет, и сел между братьями, затем взял бутылочку, чтобы подержать ее для Матиаса.

Сидя там, он кормил младшего брата, укачивая второго, чтобы тот уснул.

Он полагал, что сегодня произошли две хорошие вещи.

Ему удалось подержать в руках оружие...

И он больше не был одинок.

Вторая глава

Терпение

Доминик, 6 лет

Доминик стоял на том же самом месте, где всегда стоял на улице, грязь теперь слегка проседала от его постоянного веса. Выполняя упражнения, которым его обучил отец, он снял с пояса пистолет, зарядил его, вскинул, прицелился, затем нажал на курок, после чего положил пистолет обратно на пояс, и так повторялось снова и снова, пока не зашло солнце. Единственная проблема заключалась в том, что... пистолета не было.

Прошел целый год с тех пор, как он прикоснулся к оружию, двенадцать месяцев тренировок Люцифера без пистолета, и отец говорил ему, чтобы он набрался терпения. Сначала Доминик думал, что пройдет всего неделя, прежде чем он сможет вернуть пистолет в свои руки, а когда этого не произошло, он был уверен, что получит его через месяц. Когда этого не произошло, время стало расплываться, и единственное, что поддерживало его, - это то, что однажды он уже держал его в руках. Надежда - это все, что ему оставалось делать, чтобы снова прикоснуться к этому драгоценному металлу.

Шестилетнее тело Доминика сильно выросло за год. Его руки были в тонусе от движений, хотя кисти были невесомы. Не зная, для чего он тренируется, он был похож на танцора, так грациозно точно он двигался. Это было почти... красиво.

Больше всего он ненавидел дурацкую смятую банку из-под газировки, которую отец прибил к пню. Двенадцать месяцев он смотрел на эту штуку, желая разнести ее вдребезги, как это сделал бы Джесси Джеймс. Грязная банка была для него постоянным напоминанием о том, что он ни на шаг не приблизился к тому, чтобы стать великим разбойником, каким хотел быть.

Доминик почувствовал присутствие Люцифера еще до того, как открыл заднюю дверь. Это была еще одна вещь, которой его обучил отец, хотя это и не было намерением. Это был инстинкт выживания, который шестилетний ребенок вбил себе в голову, чтобы не быть избитым по тем глупым причинам, о которых заявлял Люцифер.

Ему было жаль своих братьев-близнецов, которые только-только начинали ходить. Их ждали побои, и очень скоро. Пока их спасали только размеры. Это было еще одно, на что жаловался Люцифер - на то, что они маленькие для своего возраста. Возможно, к этому причастен и Доминик.

Он не позволял братьям переедать, давая им только молоко и детское питание, чтобы они не голодали. Он делал все, чтобы отсрочить неизбежное, даже если это убережет его братьев-близнецов от травм - хотя бы на месяц, - значит, оно того стоило.

Ему не так повезло, как Ангелу и Матиасу. Родившись крупным ребенком, он выглядел примерно на "шесть месяцев из утробы", как любил хвастаться его отец, гордившийся ростом своего первенца. Поэтому, когда Доминику исполнилось шесть месяцев, его уже успели отшлепать.

Видя, что отец стоит перед ним, закрывая ему вид на банку с газировкой, он продолжил свой танец, не останавливаясь до тех пор, пока отец не отдал ему приказ. Люцифер потянулся за спину и достал пистолет.

– Ты готов.

На этот раз Доминик не стал спрашивать, почему, и без колебаний взял незаряженное оружие.

Последним, что протянул ему Люцифер, был магазин, полностью заряженный.

Доминик взял его в свободную руку, но только после того, как Люцифер отодвинулся, давая ему возможность выстрелить, он одним движением вставил магазин в патронник и вскинул пистолет, прежде чем из него вылетели пули, каждая из которых пробила банку с газировкой, пока от нее не остался только маленький кусочек алюминия, прикрепленный к гвоздю. Затем Доминик выпустил пустой магазин и протянул его вместе с горячим пистолетом отцу, чтобы тот забрал его. Все это произошло меньше чем за минуту.

Доминик впервые увидел легкую улыбку на губах отца, и это почти испугало его. Люцифер был страшным человеком, но улыбка придавала ему ужасающий вид.

– Подожди здесь. – сказал ему Люцифер, забирая пистолет и магазин и возвращаясь в дом.

Он прождал на улице около десяти минут, прежде чем отец наконец вернулся, на этот раз с совсем другим оружием в руках. Это был матово-черный револьвер, в который нужно было заряжать пять патронов по одному, как в вестернах, которые он любил смотреть.

Люцифер показал ему, как правильно им пользоваться. Сначала он зарядил револьвер пятью пулями, щелкнул затвором, затем взвел его и выстрелил, попав в пень точно посередине. Звук выстрела был более мощным. Доминик также заметил, что рука отца отлетела дальше назад, чем при стрельбе из "Глока", что означало гораздо большую отдачу.

Люцифер вынул патроны, затем передал пустой пистолет сыну и отдал ему оставшиеся пули – Я хочу, чтобы ты его пощупал, запомнил, как он ощущается в руках, и зарядил его. Я дам тебе на это один час, но лучше, чтобы у меня было четыре патрона, когда я вернусь.

Страха перед отцом было достаточно, чтобы не дать этим четырем пулям выстрелить.

Доминик выполнил просьбу отца, бережно храня эти шестьдесят минут, как будто он держал револьвер в руках в последний раз. Он начал новый танец заново, красиво двигаясь и вживаясь в сознание. Час казался бесконечным... пока не кончился.

– Это все, что ты получишь, – сказал отец, забирая револьвер из его рук.

Доминик не знал, что пройдет, казалось, целая вечность, прежде чем его руки прикоснется к револьверу, как цикл начинается заново... без оружия.

* * *

На следующий день, когда он вышел на улицу, чтобы потренироваться, к пню была прибита новая банка из-под газировки. К счастью, ему не пришлось смотреть на нее целый год, а только три месяца.

Когда Люцифер дал ему револьвер, чтобы сделать первый выстрел, он разнес оставшиеся кусочки банки из-под кока-колы на фут. После этого он смог каждый день тренироваться в стрельбе из револьвера.

В течение следующих нескольких лет ему давали разные пистолеты, и он осваивал их один за другим. Мишени становились все труднее, все дальше и все меньше. Доминик стал настолько умелым стрелком, что перестрелял ковбоев из любимых фильмов, и все благодаря терпению.