Люцифер поднял свои черные глаза от зеленой бумаги. – Конечно, он твой брат...

– Нет, – остановил Доминик его нелепый ответ – У нас одна мать. Мы полнородные братья, не так ли?

Взяв очередную пачку банкнот, Люцифер облизал бледный, тощий палец и начал их пересчитывать, откровенно игнорируя слова сына вопрос.

– Отвечай! – Дом стукнул по старому деревянному столу, отчего упала пачка ничем не обеспеченных денег, а губы отца так и не шевельнулись – Ты не скажешь мне, потому что ты убил ее, так же как ты убил Карлу, да?– Доминик не решался сказать это, несмотря на то, что в комнате находились Анхель и Матиас. Он рассказывал им истории об их доброй матери с тех пор, как они были маленькими, а когда они становились старше и спрашивали, где она, он говорил им правду. Сладкую, милую ложь о том, что у их матери выросли крылья и она улетела на небо, рассказывали нормальным детям, а не тем, кто родился в аду.

– Да, он твой полноправный брат!– прорычал Люцифер в ответ, – Это то, что ты хочешь услышать?

Доминик сверкнул глазами. – Я хочу услышать правду.

– Хорошо, вот твоя гребаная правда – Отец встал так, чтобы все его сыновья могли видеть его, когда из его злобного рта посыпались грубые слова – Карла была слабой, и я выбрал ее только потому, что знал, что в ее семье есть близнецы. Я думал, что раз я отец и буду воспитывать их, то они никак не могут быть слабыми, но, очевидно, я ошибался – Люцифер посмотрел на Ангела, когда произносил последнюю фразу. – Когда она рожала их, возникло осложнение, и врач поставил меня перед выбором: спасти жизнь Карлы или их. Я не колебался в своем решении, так как это спасло меня от пули, потому что я решил ее судьбу еще до того, как мы отправились в больницу. Я не хотел, чтобы она рожала моих сыновей – Он подчеркнул свою убежденность в том, что его сыновья не должны быть общими, что они - его собственность и только его.

Он посмотрел на Доминика – Да, Елена была матерью Кассиуса... и твоей. В отличие от Карлы, она была сильной женщиной, и когда в семье появился ее младший брат, она попросила меня отпустить его. Я сказал ей, что отпущу при одном условии, и она заплатила самую высокую цену, которую только может заплатить женщина и будущая мать. После того как Карла родила этих сыновей – он помахал рукой близнецам, возившимся со своими скейтбордами, затем посмотрел на своего старшего – я захотел другого солдата.

Когда отец закончил, Доминик наблюдал, как тот гордо усаживается на свое место. Если бы в одном из пистолетов, разложенных перед ним, была пуля, он был уверен, что мозги Люцифера разлетелись бы по стене позади него, а его душа отправилась бы в ад, где ей самое место.

Их отец на протяжении многих лет говорил им всякие гадости, но чтобы он заставлял своих двенадцатилетних сыновей верить в то, что они хуже своих братьев, - за это Дом хотел разнести его в пух и прах.

К счастью, ради Катарины, ни один из пистолетов не был заряжен. Это дало ему минуту ясности.

– Ты сказал ”Был”

– Что?– Люцифер огрызнулся.

– Ты сказал, что она была сильной женщиной.

– Я сказал ей, что если она родит мне второго сына, то я позволю ей видеть вас обоих. Я бы оставил ее рядом, чтобы она дала мне мою армию, но она оказалась слишком сильной, чтобы мне нравиться. Как только Кассий выскочил из нее, она попросила увидеться с тобой, а когда она не захотела отдать моего новорожденного сына, я понял, что должен от нее избавиться.

Доминик сжал руку в кулак и крепко зажмурился, загорелые костяшки пальцев стали бледно-белыми. Каждая пора на его теле испарилась, а мир вокруг стал красным. Единственное, что оставалось в цвете, - это револьвер.

Он поднял тяжелое оружие за дуло и ударил прикладом по голове отца, словно дубинкой. Доминик хотел, чтобы последний Лучано, которого он создал, был его настоящим и последним, чтобы ни одна женщина больше не легла с дьяволом и не родила ребенка от этого существа.

Жидкость, извергавшаяся из беспомощной головы Люцифера, с грохотом капала на кучу денег, подбираясь по цвету к его новому миру .....

его нового мира .....

И тут образы исчезли, и он вернулся в реальный мир, где его отец сидел и пересчитывал деньги, совершенно здоровый. Доминик еще мгновение смотрел на дуло пистолета... а потом начал его чистить.

Восьмая глава

Ты не захочешь встретиться со мной в яме

Доминик, 18 лет

— Ты не против быть моим партнером? — спросила Бристоль с улыбкой, когда учитель истории предложил им разбиться на пары.

Доминик был застигнут врасплох, но в конце концов ответил: "Не против".

Бристоль пододвинула свой стол ближе к нему, издавая скрипучие звуки, когда ржавые ножки скребли по грязному кафельному полу.

Когда-то милая, маленькая блондинка превратилась в симпатичную девушку, которую все мальчики в школе хотели либо поцеловать ее, либо с ней встречаться, либо трахнуть ее. С того самого дня на игровой площадке они оставались друзьями. Она была одной из немногих, кого Дом считал другом, если не сказать почти единственной. Но также был еще и Энтони. Мальчики в школе держались от него на расстоянии по понятным причинам, а девочки - только когда он не обращал на них внимания.

— Почему ты так удивляешься, что я попросила стать твоим партнером?

— Я не знаю, — он рассмеялся над ее легкомысленным вопросом, — просто подумал, что ты спросишь кого-нибудь из своих друзей.

Она игриво ударила его по руке: – Ты и есть один из моих друзей, глупышка.

— Ты знаешь, когр я имею в виду; твоих популярных друзей. — Он хотел использовать другое слово, чтобы описать их, но подумал об этом.

— Ну, ты бы тоже был одним из них, если бы действительно разговаривал с людьми.

То, что она сказала, было в основном правдой. Он был уверен, что сможет пробиться на вершину тотемного столба старшей школы, как это сделали Матиас и Ангел в средней школе, благодаря своей внешности и обаянию. Но Доминик не хотел ничего из этого.

— Я пас, — не то чтобы он был не популярен, прямо скажем: все просто держались подальше от него и обходили крупного старшеклассника стороной.

Бристоль посмотрела на него сквозь ресницы: – Знаешь, мы могли бы быть не просто друзьями...

— Мы уже говорили об этом, Бристоль, — у Дома заныло нутро, ему стало стыдно за то, что он в сотый раз подводит ее.

— Я знаю, — она одарила его широкой, невеселой улыбкой, — мне просто нравится заставлять тебя чувствовать себя не в своей тарелке.

Он улыбнулся своей естественной улыбкой. Я должен был догадаться. Бристоль не была бы Бристоль, если бы не дразнила его и не доставляла ему неприятности. Именно поэтому он смог сохранить ее в качестве друга.

— Итак, мы собираемся приступить к тому, чем бы это, черт возьми, ни было? — спросила она, глядя на правила проекта, которые не понимала, когда учитель рассказывал о них. — Или мы провалим этот проект, как и предыдущий?

— Я должен был сказать твоей заднице "нет", когда ты попросила меня стать твоим партнером, а?

— Ну, Дом, - она отвела в сторону глаза, - это был бы не первый раз, когда ты отказал мне...

Молчание между ними было лишь слегка неловким, пока они оба не разразились смехом и не начали проект, на этот раз серьезно.

Внешне Доминик выглядел так, будто его мозг сосредоточен на проекте, но внутри его разум вихрился от мыслей о том, что она сказала в шутку. Он знал, что это были шутки, но также знал и то, что за некоторыми шутками стояла доля правды. Смешные шутки создаются одинаково, с небольшой травмой.

Ему следовало перестать дружить с ней в шестом классе, когда она в первый раз попросила его стать ее парнем. Он знал, что когда они перешли на первый курс средней школы и Бристоль попросила снова, надеясь, что он вырос за лето и передумал, ему не следовало продолжать общаться с ней. Доминик, однако, не мог устоять, поскольку она была его единственным другом в школе. Она помогала сделать его жизнь сносной, и каждый раз, когда она просила о свидании, он ненавидел себя еще больше за то, что ему не хватило порядочности отпустить ее.