Я морщусь, представляя моего дорогого Эдварда Каллена растлителем малолетних. — Спасибо, что испортила ради меня мою любимую книжную серию.

—Хa! Я знала, что ты любишь "Сумерки"!

Я ворчу: — Как скажешь. И он не покидал Беллу до Новолуния.

Мы долго лежим в дружеской тишине, пока я не сажусь и не вытираю лицо руками. — Боже, это хреновая ситуация.

Слоан приподнимается на локтях и задумчиво смотрит на меня. — Возможно, мы смотрим на это неправильно.

—Что ты имеете в виду?

—Ну, между вами, мной и Нат, у нас трое самых влиятельных людей в США и России совершенно влюбленные.

Я сухо отвечаю: — Всегда неисправимый романтик.

—Я имею в виду, подумай, чего мы могли бы достичь!

Я вижу безумный блеск в ее глазах и знаю, что она что-то замышляет. Например, свергнуть все правительства мира и стать Верховным правителем Земли.

Я уже вижу ее трон, массивное сооружение, сделанное из всех человеческих душ, которые она раздавила.

— Перво-наперво. Мне нужно вернуться в Россию.

—С этим может возникнуть небольшая заминка.

Мы со Слоан оборачиваемся на звук голоса Деклана. Он стоит в дверном проеме, глядя на нас сверху вниз, держась за дверную ручку, с непроницаемым выражением лица.

Я спрашиваю: — Например?

—Малек сообщил об этом. Любой, кто поможет тебе вернуться к нему, умрет.

Потрясенный, я кричу: — Что?

—Очевидно, он хорошо тебя знает.

Я вскакиваю на ноги и смотрю на него, дрожа от гнева. — Очевидно, он этого не сделает! Потому что я поплыву туда, если понадобится!

Он мягко говорит: — Может, это и к лучшему, девочка. Ты никогда не будешь в безопасности с ним, не с тем, что он делает.

—Ты имеешь в виду, что Слоан небезопасно с тобой, но она все еще здесь? Ты имеешь в виду, что Нат небезопасно с Кейджем, но они все еще вместе?

Какое-то время он пристально смотрит на меня, и в его глазах крутится миллион невысказанных слов. — Не совсем.

Когда он не продолжает, я говорю: — Я пробью тебе горло, гангстер.

—Дорогой, просто расскажи нам, что происходит, — говорит Слоун, вставая.

Он переводит взгляд с меня на меня, затем поднимает глаза к небу и вздыхает.

—Перестань молиться и выкладывай!

—Есть такая группа под названием the Thirteen, —начинает он, но его перебивает Слоун, которая спрашивает: — Группа? Нравится эта группа?

Деклан бормочет: — Я сказал ему, что это дерьмовое название. Затем, громче: — Это не группа.

Далее он описывает сюжет фильма о Джеймсе Бонде. Плохие парни, замаскированные под хороших парней, хорошие парни, замаскированные под плохих парней, международный шпионаж, коррумпированные правительства, я даже не знаю, что еще, потому что я перестаю слушать на середине.

Слоун спрашивает: — Ты в этой группе?

—Мы время от времени помогаем друг другу, но я не являюсь участником.

—А как же Казимир?

Он выглядит оскорбленным. — Нет!

—Не пачкай свои трусики, я просто спрашиваю.

Я громко говорю: — Все заткнитесь. У меня важный вопрос.

Слоан и Деклан смотрят на меня.

—Кто бы еще ни был в этой дурацкой международной шпионской группе — какой бы ни была группа, есть ли у кого-нибудь из них подружки или жены?

Деклан мгновенно отвечает: — Конечно.

Он осознает свою ошибку, когда я бросаю на него свирепый взгляд. Затем он поднимает руки, как будто я собираюсь его ограбить. — Не я устанавливаю правила, девочка.

—Знаешь что? Это чушь собачья. Позвони Малу.

—Ты так говоришь, как будто думаешь, что у меня есть его номер.

—Ты сказал, что у вас есть общиий друг, позвони этому парню и узнай его номер!

У него такой вид, будто он сожалеет обо всем этом разговоре. — Он не чертов телефонный справочник.

—У меня есть номер телефона твоего парня.

Мы все оборачиваемся. Позади Деклана в коридоре стоит Паук и смотрит на меня из-под опущенных бровей.

—Ты его хочешь? Он загибает палец, затем разворачивается и уходит, не сказав больше ни слова.

После того, как Слоан оказывается вне пределов слышимости, он с беспокойством говорит: — Почему у меня такое чувство, что за это будет назначена цена?

Я бормочу: — Шантаж популярен не просто так, затем следую за Пауком к двери.

46

Райли

Паук ведет меня по коридору в другую спальню и закрывает за нами дверь. Он стоит, положив руку на ручку двери, отвернувшись от меня, затем тихо говорит: — Объясни мне это.

—Тут нечего обьяснять.

Он поворачивается ко мне. То, что я вижу в его глазах, заставляет меня сделать шаг назад.

Мы смотрим друг на друга в напряженной тишине, пока он не говорит грубо: — Три месяца. Я искал тебя почти три гребаных месяца.

Я уже могу сказать, что это будет наполненный драматизмом разговор, и готовлюсь к худшему. Я облизываю губы и говорю: — Я знаю.

Напряженный, как пружина, он отходит от двери и приближается ко мне. Его пристальный взгляд не отрывается от моего лица.

—Ты знаешь? Ты знаешь, через что я прошел? Как я не мог есть? Я не мог спать? Я не мог даже закрыть глаза, чтобы не увидеть выражение твоего лица после того, как я выстрелил в тебя?

Я мягко говорю: — Это был несчастный случай.

Он повышает голос. —Несчастный случай, которого никогда бы не случилось, если бы этого сукина сына не было с тобой в комнате.

На его шее пульсирует вена. Его дыхание прерывистое. Он явно расстроен, и часть меня хочет обнять его.

Я знаю, что если бы я это сделала, это было бы катастрофой.

Он говорит с горечью: — И теперь ты думаешь, что влюблена в него. Убийца, который пришел убить Деклана. Человек, который похитил тебя и увез в другую страну.

—Пожалуйста, Паук…

—Мужчина, который вышвырнул тебя, как мусор, когда покончил с тобой.

Это похоже на удар в живот.

Когда он видит выражение моего лица, он закрывает глаза и бормочет: — Черт.

Я отворачиваюсь, обхватываю себя руками и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Он говорит: — Мне очень жаль.

—Все в порядке.

—Нет, это не так. Посмотри на меня, девочка. Пожалуйста.

Когда я не оборачиваюсь, он подходит и встает передо мной. Он смотрит на мою позу, на то, как я обхватываю себя руками, и тяжело вздыхает, проводя рукой по своим волосам.

—Теперь ты меня боишься. Это чертовски замечательно.

—Я тебя не боюсь. Но я не могу понять, почему ты не послушал меня, когда я снова и снова умоляла тебя не сажать меня в тот самолет. Отвезти меня обратно к магазину. Я не особо стеснялась в выражениях.

Он делает паузу, затем говорит хриплым голосом: — Ты знаешь почему.

Когда я не отвечаю, он подсказывает: — Не так ли, девочка?

Я колеблюсь. Прикусив губу, я киваю.

Мое молчание делает его смелее. — Почему? Скажи это.

Сгорая от стыда, я выпаливаю: — Пожалуйста, не усложняй мне задачу еще больше.

Он подходит ближе. Его голос понижается. — Скажи это. Скажи мне, что ты знаешь, что я чувствую. Чего я хочу. Скажи это, и я дам тебе его номер.

Когда я продолжаю молчать, и он делает еще один шаг ко мне, его энергия граничит с угрозой, я кладу руку ему на грудь. Глядя ему в глаза, я говорю: — Этого достаточно.

Под моей ладонью его сердце бьется как сумасшедшее.

Стараясь говорить мягко, хотя я зла, я говорю: — Ты мой друг, и ты мне небезразличен. Я ненавижу, что ты заставил себя пройти через ад с чувством вины …

—Ты и половины всего не знаешь.

—и я ненавижу, что ты не хочешь признать, что я ни в чем тебя не виню. Что я знаю, что ты не это имел в виду. И спасибо тебе, честно, спасибо, что пытался найти меня, что потратил столько времени на поиски. Я никогда не забуду, что ты это сделал.

—Но, пожалуйста, не думай, что сможешь загнать меня в угол и заставить говорить то, чего я не хочу говорить, или делать то, чего я не хочу делать, потому что я провела последние три месяца, превращаясь в человека, который знает свою силу. Я посмотрела смерти в лицо и сказала ей, чтобы она шла на хуй. Никто больше не может мной помыкать.