—Я не знаю. Было темно. Черт возьми, босс, мне так жаль. Я убиваюсь из-за этого.

Я слышу правду об этом в абсолютном страдании в его голосе, но его вину придется отложить на потом. Сначала нужно разобраться с гораздо более важными делами. Я тяжело выдыхаю и переключаюсь в командный режим.

— Отвези Кирана в больницу. Когда он будет готов, проверь камеры. Посмотри, сможешь ли ты выяснить, как этот сукин сын попал внутрь. Затем убирайся и сожги все. Понял?

— Да.

— Я позвоню тебе через два часа. До тех пор ни с кем больше не разговаривай.

Я отключаюсь как раз в тот момент, когда входит Слоан. Она бросает один взгляд на мое лицо и говорит: — О, черт.

Это и благословение, и проклятие, что она так легко меня понимает.

Засовывая мобильник в карман, я медленно подхожу к ней, выдерживая ее встревоженный взгляд. — То, что я собираюсь тебе сказать, тебя расстроит. Тебе следует сесть.

Вместо этого она наливает виски. — Нахуй сидеть, гангстер. Я лучше думаю на ногах.

Я тянусь к ней, но она поднимает руку, останавливая меня. — Просто скажи мне прямо. Что случилось?

Я медленно вздыхаю, страстно желая заключить ее в объятия и сказать ей красивую ложь, но знаю, что это только разозлит ее.

Стараясь говорить ровным голосом, я говорю: — Малек нашел конспиративную квартиру в Бостоне. Он вломился внутрь. Произошла перестрелка. Он сбежал ... и забрал Райли с собой.

Лицо Слоан наливается кровью. Она стоит неподвижно, пульс бешено бьется сбоку на ее шее. Она медленно произносит: — Забрал. Ее.

Черт возьми, так трудно не заключить ее в объятия. — Да.

— Где она?

— Мы пока не знаем. Но мы найдем ее. Я делаю паузу, чтобы осознать это, затем мягко говорю: — Она была ранена, любимая. Подстрелена.

Слоан роняет пустой стакан и прикрывает рот обеими руками.

Я ничего не могу с собой поделать. Я должен прикоснуться к ней. Я хватаю ее и крепко прижимаю к себе, обхватывая руками ее спину и наклоняя голову, чтобы срочно что-то сказать ей на ухо.

— Я не знаю, насколько все плохо, но мы найдем ее. Я обещаю тебе. Мы сделаем все, что потребуется.

Она дрожит в моих объятиях, прерывисто дышит. Я думаю, у нее, возможно, шок.

Пока она резко не отстраняется и не пронзает меня убийственным взглядом.

— Ты также обещал мне, что она будет в безопасности в этой конспиративной квартире! Так что больше никаких обещаний, хорошо? Каков план игры? Как мы собираемся ее найти? Как мы собираемся вернуть ее? Что конкретно мы собираемся делать?

Это одна из многих причин, по которым я люблю эту женщину. Эта ясность ума. Эта грация под давлением. Эта абсолютная, без дерьма, бесстрашная задиристость.

Мне почти жаль Малека.

Если моя королева когда-нибудь доберется до него, он пожалеет, что родился на свет.

— Я дам тебе знать. Предложу деньги. Много денег. Если кто-нибудь что-нибудь видел или слышал, нам быстро сообщат. Основные транспортные узлы будут под наблюдением. Если он попытается провезти ее через аэропорт или автовокзал, его остановят. И я позвоню Грейсону, как только мы закончим разговор.

Грейсон — мой куратор в ФБР. Если кто-то и сможет выяснить, где в США циркулирует печально известный русский убийца, так это он.

Слоан сглатывает. Она медленно кивает. Она облизывает губы. Затем она говорит то, что приводит меня в ярость.

— Я позвоню Ставросу, чтобы узнать, знает ли он что-нибудь.

— Абсолютно, Черт возьми, нет!

Когда она просто стоит и смотрит на меня слезящимися глазами, я чувствую себя полной задницей и понижаю голос. — Он дважды пытался убить меня за последний месяц.

— У него ничего не получилось. И ты знаешь, что у него ничего не получится, сколько бы раз он ни пытался. Этот человек стрелял только в рыбу. В них он тоже никогда не попадал. Он совершенно некомпетентен в убийстве.

— Он тоже одержим тобой.

— Совершенно верно. Он — наш лучший выбор.

— Я позвоню Казимиру. Он будет знать больше, чем твой никчемный бывший парень.

— Кейдж — твой враг. Он ненавидит ирландцев. Он ни хрена тебе не скажет.

Возможно, она права насчет этого, но этот ублюдок все еще у меня в долгу. Я удалил его досье из ФБР, черт возьми.

Она добавляет: — Если только я сначала не позвоню Нат.

— Я не думаю, что стоит ее вовлекать.

Игнорируя мой комментарий, она на мгновение задумывается, затем кивает, как будто приняла решение. — Она знает Райли с детства. Она захочет помочь. И если кто-то и может заставить Кейджа поговорить с тобой, так это она.

Не дожидаясь моего ответа, она достает сотовый из кармана джинсов и набирает номер своей подруги.

Я наблюдаю за ней, качая головой.

Тот, кто сказал, что это мужской мир, чертовски заблуждался.

22

Кейдж

Лежа голым в постели рядом с Натали, я чувствую, что у меня полный живот, полное сердце и пустые яйца.

У моей девочки наверное утром будут боли.

— Ты в порядке? — Что? — шепчу я, касаясь губами ее волос.

Ее смех мягкий и довольный. Положив голову мне на грудь, она прижимается ко мне теснее, прижимаясь всем своим обнаженным телом к моему. — Ты знаешь, что это так. Люди, вероятно, могли слышать мои крики в Сиэтле.

Я приподнимаю ее голову и нежно целую в губы. В тусклом свете комнаты я вижу, какие мягкие у нее глаза, какие полные преданности, и снова поражаюсь тому, что начинаю любить ее больше.

Такие плохие мужчины, как я, не заслуживают такой удачи.

— Ужин был великолепным.

— Спасибо. Я рад, что тебе понравилось.

— Понравилось? Я съела четыре порции этой лазаньи. Я чуть не вылизала тарелку.

Она шепчет: — Но вместо этого ты вылизал меня.

Мысли о том, как сильно она кончила на меня, заставляют мой член напрячься. Я рычу: — Ты чертовски честная, да я это сделал. И ты была громкой.

Ее смех такой сладкий, что мой член становится еще тверже. Я перекатываю ее на спину, прижимаюсь грудью к ее груди и снова целую, на этот раз жадно.

Когда мы выныриваем, чтобы глотнуть воздуха, она все еще смеется.

— Милый! Дай мне минутку перевести дыхание, ладно? За последний час у меня уже было три оргазма!

— Только три? Возмущенно спрашиваю я.

Это заставляет ее смеяться еще сильнее.

Она останавливается, когда начинает звонить телефон на тумбочке с ее стороны кровати.

— Женщина, — говорю я строго. — Что я тебе говорил о том, чтобы держать телефон рядом с кроватью?

— Что-то властное, но я это проигнорировала.

— Выключи его.

— Позвольте мне просто проверить и посмотреть, кто это, очень быстро. Это может быть Слоан.

— Это то, чего я боюсь.

Она толкает меня в грудь. Я не двигаюсь. Телефон продолжает звонить.

— Что, если я заключу с тобой сделку, что это последний раз, когда я держу телефон в спальне?

— Мы уже заключили эту сделку. Ты удачно забыла об этом.

— О... Точно. Она смотрит на меня снизу вверх, закусывая губу, молчаливо умоляя своими большими глазами лани.

— Нет, детка. Не смотри на меня так.

— Пожалуйста?

Ах, черт.

Она знает, что я не могу устоять перед этим милым, мягким тоном и этими милыми, нежными глазами. Я не знаю, зачем я вообще утруждаю себя попытками.

Я скатываюсь с нее с тяжелым вздохом и ложусь на спину, уставившись в потолок.

— Спасибо тебе, милый. Она наклоняется и чмокает меня в щеку, прежде чем схватить телефон и ответить на него.

— Алло?

Пока она слушает, наступает долгое молчание. Затем она выпаливает: — О, боже мой! Нет! Слоан, мне так жаль!

Это Слоан. Конечно, черт возьми, это она. И я уже могу сказать, что бы она ни рассказывала Нат, это какая-то гигантская авантюра, в которую мне придется вмешаться.

Мне следовало выбросить этот чертов телефон в окно, когда у меня был шанс.