Я не знаю, что делать.

Если бы я позвонила кому-нибудь из своих друзей и рассказала им историю прошлой недели, они бы спросили меня, зачем я коплю свою Molly ( прим. экстези), и потребовали бы прислать и им немного.

Никто бы в это не поверил.

Я в это не верю.

Что мне нужно, так это план.

Хотя мне неприятно даже думать об этом, Слоан поступила бы именно так. Она оценила бы ситуацию и разработала план. План, который сокрушит конкурентов и оставит за собой дымящуюся дорожку разрушения.

Единственный дымящийся путь разрушения, который мне пока удалось создать, был у меня в трусах, когда Малек целовал меня.

К тому времени, как я выхожу из душа, я становлюсь черносливом. У меня все еще нет стратегии. Я вытираю полотенцем волосы и тело, затем заворачиваюсь в полотенце и чищу зубы.

Затем я вытираю прозрачный круг от пара на зеркале над раковиной и чуть не умираю от сердечного приступа.

Малек возвышается позади меня, светлые глаза горят из-под опущенных бровей.

19

Райли

Моя реакция — чистый инстинкт.

Я разворачиваюсь и бью его по лицу.

Это не трогается с места. Он просто стоит и тлеет.

— Я тоже рад тебя видеть, Райли Роуз.

Хрипловатый тон его голоса предполагает, что он видел меня довольно долго, скорее всего, когда я выходила из душа.

Жар приливает к моим щекам. В ярости я снова даю ему пощечину, на этот раз со всей силы.

Он облизывает губы и горячо говорит: — Что я тебе говорил о том, что от боя у меня встает член?

Он прижимает меня к своей груди, запускает руку в мои мокрые волосы и целует.

Это не сладкий, нежный поцелуй, как прошлой ночью. Этот опустошающий. Требовательный. Обладающий. Такое же заявление, как и все остальное, самоуверенное заявление о том, что он может приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, и никто, черт возьми, включая меня, ничего не может с этим поделать.

Я никогда в жизни не была так зла.

— Ты самодовольный сукин сын! Шиплю я, отрываясь от его рта. — Убирайся!

— Если это то, чего ты хочешь.

— Да, это то чего я хочу!

— Хорошо. Но я заберу с собой несколько трупов.

— Знаешь что? Давай, убей меня! По крайней мере, тогда мне больше не придется иметь с тобой дело.

— Я говорил не о тебе, маленькая птичка. Я сохраню тебе жизнь, чтобы ты могла смотреть, как я сваливаю трупы всех твоих телохранителей в большую кучу и поджигаю ее.

Тяжело дыша и дрожа, я смотрю на него, мои руки прижаты к его массивной груди. Я пытаюсь оттолкнуть его, но это все равно что пытаться сдвинуть дом.

— Ты монстр.

— Да.

— Отпусти меня.

Глядя на меня сверху вниз полуприкрытыми глазами, он облизывает губы. Его голос становится хриплым. — Если я отпущу тебя, полотенце тоже упадет.

— Я ненавижу тебя!

— Понятно.

— Ты мудак!

— Виновен.

То, что он соглашается со мной, как он это делает, сводит меня с ума. — Вчера ты угрожал убить меня.

— Я решил, что есть другие вещи, которые я хотел бы сделать с тобой в первую очередь.

Тон его голоса не оставляет сомнений в том, что он имеет в виду. — Это просто ... тьфу! Ты больной, извращенный …

— Бла-бла-бла, да. Какими бы еще плохими словами ты меня ни собиралась назвать, да, ты права. Его голос понижается. — А теперь снова дай мне свой гребаный рот. Это все, о чем я был в состоянии думать последние двадцать четыре часа.

Он опускает голову, так что наши лица оказываются в дюйме друг от друга. Его пылающий взгляд впивается в мой.

— И поцелуй меня так, как будто ты это серьезно, или начнется подсчет трупов.

После этого он ничего не делает. Он просто остается неподвижным, глядя мне в глаза, одной рукой сжимая в кулаке мои волосы на затылке, а его сильная рука обвилась вокруг моей спины, прижимая меня к нему.

Он ждет, когда я поцелую его, ублюдок!

Мой шепот яростен. — Я не хочу тебя целовать.

— Если я прямо сейчас положу руку тебе между ног, я смогу доказать, что ты лжешь.

NАSА, должно быть слышит, как я скриплю зубами от гнева на всем пути в открытый космос.

Я имею в виду, он прав, но я скорее умру, чем признаю это. Вместо этого я пропускаю его комментарий мимо ушей.

— Хорошо. Я поцелую тебя. После этого ты уйдешь?

— Нет. Я просто не буду никого убивать. Сегодня вечером.

Я тяжело выдыхаю и закрываю глаза. — Откуда мне знать, что ты не передумаешь?

— Я даю тебе свое слово.

— Ты дал мне слово, что не причинишь мне вреда. С тех пор ты несколько раз угрожал убить меня.

— Это было до того, как я узнал, кто ты.

Я открываю глаза и смотрю на него. — Я все тот же человек.

— Не для меня.

Я получаю момент, чтобы изучить выражение его лица, затем говорю: — Это не просьба сохранить мне жизнь. Я знаю, тебя бы это не волновало. Но давай внесем ясность: я только что встретила Деклана. Я не видела свою сестру три года. Я не имею никакого отношения к ирландской мафии. Я не имею никакого отношения к тому, что случилось с твоим братом.

— Может быть, и нет. Но если с тобой что-нибудь случится, твоя сестра будет винить себя. Тогда она будет винить Деклана. Тогда его жизнь станет несчастной. Я хочу, чтобы он какое-то время был несчастен, прежде чем я убью его. Я хочу, чтобы он был настолько чертовски несчастен, что пожалел бы, что вообще родился.

Я на мгновение задумываюсь, затем неохотно признаю: — Твоя логика не отстой.

— Спасибо.

— Но ты действительно ожидаешь, что я все еще буду целовать тебя? Когда моя собственная смерть висит над моей головой?

— Прошлой ночью ты казалась очень способной на это.

Его глаза горят так горячо, что я вынуждена отвести взгляд. Он хватает меня за подбородок и поворачивает мое лицо обратно к своему. — Убеди меня не убивать тебя. Поцелуй меня так, словно на кону твоя жизнь. Потому что так оно и есть.

— Ты пытаешься заставить меня возненавидеть тебя? Предупреждение о спойлере: это работает.

Его глаза вспыхивают. Он рычит: — Мое терпение на исходе.

Мое сердце бьется как молот. Мое лицо раскраснелось. У меня сжимается желудок и сжимается грудь, и если бы у меня сейчас в руке был пистолет, я бы приставила его ему к подбородку и нажала на спусковой крючок.

Глядя ему в глаза, я говорю очень обдуманно: — Я делаю это только ради Кирана и Паука. И не забудь, что я сказала о моем призраке, который возвращается, чтобы преследовать тебя. Если тебе не понравится этот поцелуй, и я умру из-за этого, я буду преследовать твою высокомерную задницу до скончания веков.

Затем я поднимаюсь на цыпочки и целую его.

Он со стоном открывает рот и целует меня в ответ с удвоенной силой.

Я думаю, "месть" — это как раз то, что ему нравится.

Хотя я инициировала поцелуй, он берет верх через несколько секунд. Обхватив рукой мое горло, он другой рукой запрокидывает мою голову назад и углубляет свой поцелуй, удерживая мою голову на месте, пока я прижимаюсь к нему, отчаянно стараясь не издавать тихих звуков удовольствия, зарождающихся в моей груди.

Я должна напомнить себе, когда он проводит своим языком по моему, что это для Паука. Это для Кирана. Это и для меня тоже, но я все равно почти уже мертва.

Секунда за секундой этот поцелуй убивает меня. Когда бы он ни решил положить ему конец, я соскользну на пол и испущу дух у его ног.

Возможно, таков был его план с самого начала. Вот как он убьет меня.

Смерть от перегрузки эстрогеном.

— Ты такая чертовски сладкая на вкус, хрипит он, отстраняясь. Он дышит так же тяжело, как и я.

Я говорю еле слышно: — Это Twizzlers. Мы закончили?

— Ни единого чертова шанса.

Он снова целует меня, прижимаясь своими губами к моим, отпуская мою шею, чтобы запустить обе свои большие руки в мои волосы. Он прижимается ко мне и захватывает мой рот так жадно, что я снова наклоняюсь над раковиной. Мне приходится обхватить его руками за плечи для равновесия.