— Который… — он хотел сказать «рыжий», но понял, что эта характеристика не подходит. — Моего возраста примерно.

— Супер. Выборка сокращается до двух. Еще какие приметы?

— Ну умный такой. В компьютерах разбирается. Читает много.

— В точку, — она щелкнула пальцами в воздухе. — Такой имеется, сейчас позову, — она еще раз окинула взглядом гостей и заулыбалась.

Щегол тяжело вздохнул и обернулся на Сороку, что водила пальцем по штукатурке на стене. Она выглядела отрешенной, расстроенной и такой чужой. Это совершенно было не похоже на Сороку, которую Щегол узнал за последние пару дней. В самом начале Сорока была едкой, черствой и очень больно кусалась. Потом Щеглу она открылась как очень травмированная и запуганная девушка. А последние пару дней он наблюдал очень светлого и жизнелюбивого человека. Самой болезненной потерей для Щегла было бы упустить эту нить их взаимоотношений, которая была тонкой, как паутинка, но тянулась долго и уверенно. Сорока стала ярким светом для Щегла, а он, в свою очередь, пообещал ей постоянство. На пороге появился Чиж. Он выглядел лучше, чем в день, когда уходил из Гнезда, но неуловимые нюансы все равно оставляли в нем эту надломленность.

— Что… — он устало потер переносицу. — Что вы здесь делаете?

— Пригласишь войти? — Щегол оперся на дверной косяк. — Это срочно. Иначе бы мы не поехали, сам понимаешь.

Чижа коробила мысль, что Птицы будут находиться в его доме, но выбора у него не было. На лестничной клетке устраивать подобные разговоры точно не следовало, поэтому впустить Птиц в дом означало быстрее отделаться от их присутствия. Чиж устало вздохнул, а потом махнул рукой, пропуская их внутрь. Квартира его семьи походила на лабиринт с новой дверью на каждом углу, и это было оправдано, поскольку из каждой двери выбегало по ребенку, и они общей кучкой носились по коридорам. Чиж увел Щегла и Сороку в дальнюю комнату, где сидела девочка-подросток.

— Ев, можешь выйти, пожалуйста, — Чиж положил руку на плечо сестре. — Мне надо с ребятами поговорить, а потом продолжишь делать домашку.

Девочка недоверчиво окинула взглядом незнакомцев, а потом нахмурилась. Она схватила Чижа за руку.

— Ты же не пропадешь снова?

— Не пропаду, обещаю. — Он потрепал ее медные волосы. — Иди, а потом я тебе помогу с физикой.

Девочка еще раз посмотрела на Щегла, а потом вышла из комнаты, хлопая дверью. Комната была небольшой для троих жильцов: один письменный стол с компьютером, три кровати и большой шкаф. Щегол долго осматривался, чувствуя себя не в своей тарелке, незваным гостем, что разрушил семейную идиллию. Чиж указал рукой на свою кровать, чтобы Сорока и Щегол присели.

— Ну так? — сам Чиж устроился за компьютерным столом, будто бы и не уходил из Гнезда.

— Огинский убил Сизого. Потом он убил Глухаря и собирается убить Сокола, — не церемонясь, сказала Сорока. — Он назначил Соколу дату казни, Матросов считает, что ты знаешь.

Чиж замер. Слова Сороки вернули его в домик в лесу, где проблемы совершенно другие. Там не нужно думать о должности на работе, о долгах по учебе или о том, в какой рубашке ты выйдешь на улицу. В Гнезде ты каждый день задумываешь над тем, что можешь сделать для Птиц, чтобы никто из них не погиб. Куда ты направишься, чтобы ночью избежать кошмаров. И что подкинет судьба под порог на этот раз. Казалось, Чиж даже перестал дышать. Щегол вспомнил, каким он был последние дни и как заливал горе горячительными напитками. Ему только удалось выбраться из этого пути на дно, как за ним снова пришли.

— Огинский значит. — Чиж прикрыл рот рукой. — Я не знаю, чем вам помочь. Но если вы пришли напомнить мне о моей вине, то надобности в этом нет. Я знаю, что виноват. Я знаю, что своим руками убил его.

Еще секунда и их выгонят. Еще секунда и последний шанс будет утерян.

— Мы здесь не для того, чтобы бередить старые раны. — Щегол попытался сгладить углы. — Пожалуйста, подумай, ты же умеешь. Чиж, ты наш последний шанс спасти Сокола. Последний шанс отомстить за тех, кого мы потеряли.

Чиж нахмурился, а потом потрепал свои волосы. Лицо его смягчилось, а значит, он готов попытаться. Он еще долго молчал, прежде чем согласиться помочь, ведь согласившись, он снова вступит в эту лужу грязи и не факт, что сможет выбраться. Птичья жизнь уволакивала за собой и стирала все, что было до и будет после. Если однажды ты запачкался, то уже никогда не сможешь отмыть это пятно со своей памяти и стереть дни, которые провел в Гнезде.

— Хорошо, — Чиж кивнул. — Но я честно не знаю, как я могу знать дату казни Сокола. Давай подумаем, где вообще Сокол и как с ним можно связаться?

— Мы не знаем. Огинский держал с ним связь через стационарный телефон, а в Гнездо точно не поступало никаких звонков. Местоположение его тоже неизвестно.

— Тогда мы в тупике, товарищи, — Чиж хлопнул в ладоши. — И с чего этот наркоман решил, что я знаю? Это же идиотизм.

— У Сокола с собой мобильник. Может как-то через него?

Чиж свел брови над переносицей и постучал пальцами по крышке стола.

— Мимо. У меня нет доступа к его мобильнику. Только… — внезапно его лицо побледнело. — О Господи! Какой же я идиот!

Чиж включил компьютер и что-то начал искать. Щегол переглянулся с Сорокой, надеясь, что она поняла, о чем говорит Чиж, но на ее лице читалось такое же недоумение. Чиж щелкал мышкой, переключая вкладки с одной на другую, а затем на экране что-то появилось, и он прерывисто выдохнул.

— Мы с Сизым когда только пришли в Гнездо дурачились и я подключил к компьютеру его мобильник. Все сообщения и звонки можно посмотреть с монитора, — он указал на экран.

— Разве для этого не нужен компьютер из Гнезда?

— Необязательно. Я помню пароль с этого сайта.

На экране высветилось последнее сообщение Соколу, где была и дата, и место. Сегодня. Сердцебиение Щегла ускорилось, а перед глазами помутнело. До города добираться три часа на электричке, и не факт, что они успеют. Времени было в обрез, а они с Сорокой находятся в другом городе без шанса прибыть на место быстрее. Даже если пуститься в бега сейчас. Каков был шанс, что Огинский уже не выпустил пулю в лоб Соколу?

— Это сегодня, — Чиж почесал затылок. — Времени совсем мало.

— Итак ясно, умник, — Сорока поморщила нос.

— Не психуй. — Чиж поднялся со стула и открыл шкаф, чтобы накинуть зеленую куртку. — Одолжу у отца машину, не думаю, что он будет против. Все быстрее, чем на автобусе или электричке.

Сорока переглянулась со Щеглом. Отказываться не было смысла, ведь на руку это будет всем. Сорока и Щегол желали поскорее добраться до дома, а Чиж надеялся искупить свою вину. У него были возможности предотвратить смерть Глухаря и даже Сизого, но он ничего не сделал. Чиж мог узнать раньше, что Огинский звонил Сизому в день убийства, мог увидеть фотографию с Гуровым, но ничего не сделал. А заплатили за это невинные люди своей жизнью. Ехать в машине с Чижом было тем еще испытанием. Щегол злился на него за прошлые ошибки, но не хотел рисковать и без того шатким положением пассажира. Сорока была обижена на то, что Чиж оставил ее в Гнезде, зная, как она страшится одиночества. Желания вступать с ним в диалог у нее не было, и поэтому Сорока разместилась на заднем сиденье, надеясь немного поспать. Щегол же сел рядом с Чижом на переднее пассажирское сиденье. Вскоре Сорока засопела, а атмосфера так и требовала диалога.

— Вы типа вместе теперь? Любовь, все дела? — Чиж вполоборота посмотрел на Щегла.

— Я просто пообещал не оставлять ее. — Щегол пожал плечами. — И не оставлю.

Чиж усмехнулся и провел рукой по лицу. Снова камень в его огород. Снова камнем в по рукам, мол, не лезь.

— Я не мог остаться, ты же это понимаешь. — Он стал говорить тише. — Каждый день я просыпался с мыслью, что хочу убить себя. Каждый день я засыпал, надеясь, что завтра будет лучше. Лучше не становилось, — Чиж снова посмотрел на Щегла. — Семья помогает не оставаться наедине с собой подолгу. Напоминает, что я еще нужен. Они не знают, и только это еще держит меня на плаву.