— Почему ты решила возобновить тренировки? — Щегол сел на поваленное дерево.

Тренировки они прекратили сразу, перед тем, как Ласточка должна была уехать, и не тренировались больше двух месяцев. Но сегодня ранним утром Ласточка разбудила Щегла и заставила выйти на тренировку. Сначала Щегол думал, что это какая-то уловка, и в итоге Ласточка захотела просто поговорить. Он очень надеялся на эту уловку. Но Ласточка не сказала ему ни слова, а сразу же начала атаку.

— Сокол попросил, — она положила руки себе под голову.

— Понятно. — Щегол равнодушно пожал плечами. — Попросил или все-таки приказал?

Ласточка нахмурилась. На секунду Щеглу показалось, что он останется без ответа и прямо сейчас она встанет и уйдет. Но почему-то эта липкая язвительность так и лилась из него. А он и не хотел это прекращать.

— Что-то не так? — Ласточка изогнула бровь. — Что с тобой?

Он злился. Сам не понимал, на что, но злился. Эта злость была скорее похожа на детскую обиду, когда ты дуешься, потому что хочешь, чтобы на тебя обратили внимание, погладили по голове и сказали, что все будет хорошо. И чего было Щеглу рассчитывать на какие-то беседы с Ласточкой? Возможно, подсознательно, из-за проведенной им однажды параллели, теперь Щегол надеялся возместить Ласточкой утрату Сизого.

— Со мной все в порядке. — Щегол повел плечом. — Ласточка, может, я тупой, конечно. Но я не понимаю, почему с тобой у меня постоянно какие-то эмоциональные качели. То ты добра ко мне, то меня не существует. То мы разговариваем, то ты на меня даже не смотришь. — Он погрузил пальцы в светлые волосы и слегка потрепал их. — Иногда у меня складывается впечатление, что ты опасаешься меня. Словно я какой-то зверь воплоти.

Ласточка смотрела куда-то вдаль и, казалось, совершенно не слушала. Могло показаться, что она давно задумалась о чем-то своем, и до слов Щегла ей не было никакого дела. Так мог подумать любой, кто знал Ласточку меньше дня. Но Щегол уже давно для себя определил, что если она находится здесь, то она слушает. А если Ласточка еще и остается рядом, значит, еще есть шанс на какой-то ответ. Возможно, ему следовало остановиться, чтобы добиться какого-то объяснения. Чтобы она ответила, почему так ведет себя и наконец, все прояснилось. Но Щегол не остановился. Раз уж у него выдался момент, чтобы высказать все то, что копилось в нем так долго, то он не откажется от такого шанса.

— Мне интересно с тобой. Просто интересно. В тебе есть огромная сила воли, удивительное мастерство, что просто не может оставить никого равнодушным. Но, Ласточка, даже слепой заметит, что всем этим ты компенсируешь что-то еще. Пусть это глупо и самонадеянно, но я хочу помочь. — Не дождавшись ответа, он продолжил. — Ты молчишь. Так делал Сизый, когда речь заходила о том, что задевает. Я могу быть тебе другом. Ты мне веришь? — Щегол нахмурился и поджал губы. — Ласточка, послушай, я хочу быть тебе другом.

Ласточка посмотрела на Щегла. Она тяжело вздохнула, а после потерла глаза.

— Я не Сизый. Не надо меня спасать и не нужно искать во мне друга. — Она поднялась с земли. — Мы с тобой просто знакомые, которым велено тренироваться, чтобы ты не потерял сноровку. Так тебе станет легче?

— Да не знаю я, от чего мне станет легче! — Щегол спрятал лицо в руках, а после снова посмотрел на Ласточку.

Она отдернулась, словно ее ошпарило кипятком. Ласточка взглянула на Щегла, словно он прямо перед ней превратился в оборотня, а после отвела взгляд в сторону, чтобы больше не смотреть. Щегол замолчал и напугано посмотрел на нее, задумываясь, чем мог обидеть. Сделав несколько шагов назад, Ласточка приготовилась ретироваться с поляны. Напоследок она обернулась и тихо сказала:

— Ты прав, я опасаюсь тебя, — она больше не оглянулась и просто растворилась меж сосен.

Щегол остался один посреди поляны. Идти следом за Ласточкой не хотелось, а уж тем более больше не хотелось предпринимать никаких попыток найти точки соприкосновения. Было забавно. Есть Чиж, которого Щегол абсолютно не понимал и даже не пытался найти с ним общий язык. Есть Сорока, что находилась постоянно в каком-то параллельном мире от Щегла, но даже с ней вышло сдружиться. А есть Ласточка, постоянно отталкивающая Щегла, но в то же время чем-то неощутимо притягательная. Казалось, будто Щегол тянется вовсе не к ней, а к чему-то за ее спиной, что Ласточка так отчаянно оберегает. Целый год тянуться к несуществующему образу, но так и не найти опоры под всем эти пластом колючих слов и безразличия. Возможно, это именно тот момент, когда следует сдаться и сделать шаг назад, а лучше пуститься в бег оттуда, куда занесло Щегла.

Щегол вернулся в Гнездо спустя минут десять после того, как вернулась Ласточка. Было бы неловко столкнуться с ней в гостиной после всех этих откровений. Теперь Щегол сам себе напоминал помещенного на идее фикс маньяка, что улучает жертву в том, что она на него не смотрит. В конце концов, никто никому ничего не обязан. Что ж, может, именно поэтому Ласточка его и опасалась. Со второго этажа бегом спустился Чиж и презренно бросил взгляд на Щегла, будто тот ему в чай плюнул.

— Поговори со мной! — Следом за Чижом шла Сорока. — Мне тоже тяжело. Ты мне нужен! — она говорила это так жалобно, чем совершенно не походила на себя.

— Сорока. Нет! — Чиж резко на нее обернулся, из-за чего Сорока чуть не упала. — Я не хочу говорить с тобой или что-то обсуждать. Я просто хочу побыть один. Можешь оставить меня в покое?

— Не могу. Почему ты так со мной поступаешь? — Она свела брови над переносицей и поджала губы.

— Потому что у меня сейчас нет сил на тебя. — Чиж вздохнул. — Просто оставь меня в тишине, умоляю.

Чиж спустился и вышел на улицу, предварительно накинув на плечи дождевик, который когда-то любезно одалживал Щеглу. Сорока медленно спустилась по лестнице, цепляясь за перила, как за последнюю ниточку. Шаг за шагом и она оказалась на первом этаже.

— Не расстраивайся, ему нужно время, чтобы вернуться к прежнему состоянию, — Щегол пожал плечами, развалившись на диване. — Хотя уж прости, мне кажется, раньше было не лучше.

— Забей, — Сорока растрепала свои волосы. — Просто я боюсь, что… хотя неважно. Я ничего не боюсь.

— Может, вечером Сплина послушаем? — Щегол подполз к Сороке и склонил голову набок. — Повеселеешь.

— Ты хоть вслушивался в них? — она рассмеялась. — Что уж там веселого.

— Во всем можно найти что-то веселое, — Щегол лег на спину и посмотрел на Сороку исподлобья. — Или можем впасть в тотальное отчаяние, и ты мне расскажешь, о чем эти песни.

— Ну уж нет, отчаяния мне хватает, — Сорока хитро улыбнулась, прищуривая взгляд. — Будешь танцевать со мной под Сплина.

— Таково твое желание?

— Нет! Желание я еще придержу.

Щегол засмеялся и прикрыл глаза, складывая руки на груди. Было слышно, как звенит холодильник, как шумно тикают часы и кашель Сокола в комнате. Сорока чиркнула своей зажигалкой, и вскоре комнату окутал едкий дым. Иногда у Щегла возникало желание попросить у Сороки сигарету, чтобы хоть немного отвлечься от всего этого кошмара. Но, вспоминая самый первый разговор с Сизым ночью, Щегол тут же отгонял прочь от себя эти мысли. Тогда Сизый сказал, что гордился бы Щеглом только сильнее, если спустя год у Птиц тот так и не закурит. Только сейчас он распробовал всю горечь сказанных слов. В гостиной зазвенел стационарный телефон, и Щегол подскочил от неожиданности — видимо, задремал. Сороки уже не было в гостиной, а другие Птицы, наверное, не слышали звонка. Телефон звонил редко, чаще всего Огинский использовал его для связи с Птицами или какие-то знакомые Сокола. Щегол подошел к тумбе с телефоном и снял трубку.

— Слушаю, — он прокашлялся и протер глаза, чтобы прогнать сонливость.

— Ваня? — голос в трубке задрожал, а потом девушка чуть было не закричала. — Ваня! Это правда ты!

Онемев от неожиданности, Щегол еще несколько секунд просто дышал в трубку, но как только до него дошло, что только что произошло, то он со стуком ударил телефонной трубкой, чтобы прекратить разговор. Озираясь по сторонам, Щегол боялся встретиться взглядом с кем-то из Птиц. Вот это уж точно можно было считать за предательство. Девушку, на удивление, он узнал по голосу, но это совершенно не облегчало ситуацию. Это была бывшая одноклассница Щегла, с которой он несколько лет просидел за одной партой. Можно было забыть об этом разговоре, если бы телефон не зазвонил снова. Сейчас Щегол походил на зверька, загнанного в клетку. Если оставить все как есть и больше не отвечать на телефон, то он может зазвонить тогда, когда его не будет рядом и трубку возьмет кто-то другой. И тогда Щеглу уж точно грозит казнь. Если ответить снова и попросить больше не звонить сюда, то в комнату может кто-то войти, и его поймают на горячем. Вспоминая слова матери о том, что все тайное всегда становится явным, Щегол бросился в сторону комнаты Сокола.