— Тебя не учили, что нельзя трогать чужие вещи? — он схватил ее за руку и оттащил в сторону.

— Не трогай! Отпусти! Отпусти! Отпусти! Не подходи! — она закричала так сильно, что у Сокола зазвенело в ушах. — Не надо! Не надо!

Он выпустил ее запястье из своей руки и отшатнулся назад от неожиданности. Ласточка подбежала к девочке, и та кинулась в ее объятия, спрятав лицо. Он так и не понял, почему девочка начала плакать, но испугался, что сильно схватил ее и не рассчитал силы.

— Уйди, — Ласточка погладила девочку по волосам и посмотрела на Сокола. — Иди, погуляй. Оставь нас.

Не разобравшись, почему еще и Ласточка злится на него, Сокол вышел прочь из здания и пошел к блажащему ларьку купить сигареты. В последнее время он стал курить из-за суда и работы, на которой платили недостаточно, чтобы снять жилье. Он устроился грузчиком на рынок и, несмотря на то, что пропадал там достаточно долгое время, денег хватало лишь на еду. Деньги Филина, что остались лежать в матрасе, они с Ласточкой решили не брать без повода, а оставить на экстренный случай. Если Сокол не найдет жилье до зимы, то настанет тот самый экстренный случай.

— Он ушел, тебя никто не обидит, — Ласточка все также поглаживала девочку по голове. — Покажешь мне руку? Тебе больно?

Девочка утерла красные от слез глаза и посмотрела на Ласточку, отодвинув рукав от платья. Ласточка увидела тоненькую детскую ручку, которую кожей обтянуло так, что было видно выпирающие кости. Кожа была синей от синяков, а местами кровоподтеки были настолько красными, что, казалось, вот-вот лопнут, и из них начнет хлестать алая кровь.

— Кто тебя обидел? — Ласточка провела по щеке девочки, смахивая слезы.

— Мамин друг, — девочка посмотрела на свою руку и вздохнула. — Он был нехорошим, когда я жила с ними. Он обижал маму и меня. Потом пришла тетя и забрала меня в детский дом, — она снова посмотрела на Ласточку. — Но там тоже есть плохие дяди и тети. Поэтому я сбежала обратно к маме.

— Что случилось потом?

— Она не пустила меня. Сказала, что у нее нет денег, чтобы меня кормить. Поэтому я сама себя кормила и искала деньги для мамы.

Ласточка закрыла глаза и положила руку на голову девочки. Она не чувствовала того, что чувствовал Сокол, когда увидел эту воровку. Она не хотела искать замену прошлой семьи. Ласточка хотела расправить поломанные крылья. Но стоять в стороне, когда кому-то плохо, она тоже не могла. Оставить девочку дальше на улице было бы верхом безрассудства. И поэтому Ласточке пришлось принять позицию Сокола.

— Давай с тобой поступим так, — Ласточка поднялась с колен. — Сейчас я обработаю твою руку, мы ее перевяжем, а завтра сходим в больницу. У меня там есть знакомая, она тебя посмотрит. Обещаю, тебя больше никто не обидит, — она посмотрела в сторону лестницы. — Ты не думай, он не злой и не хотел делать тебе больно. Иногда он злится. Но он хороший, честное слово.

— Я знаю, что хороший, — девочка улыбнулась, как ни в чем не бывало. — Я тебе по секрету скажу, — девочка заговорила почти шепотом. — На маньяка он не похож. Он похож на грустную дворняжку.

— Только ему это не говори, — Ласточка засмеялась. — Ты хочешь остаться с нами? Тут тебя никто пальцем не тронет.

— Хочу. Ты вкусную кашу варишь.

Уже смеркалось, когда Сокол возвращался в здание. От него пахло дешевыми сигаретами и осенней прохладой. По правде говоря, он рассчитывал, что когда вернется, воровки уже не будет в здании. Ласточка прогонит девочку, и та отправиться все также бросаться под машины. Но, поднявшись на второй этаж, он увидел, как Ласточка и девочка лежат вдвоем на спальном мешке. Девочка лежала на плече у Ласточки и слушала сказку, которую ей читали. «Алиса в стране чудес» — все та же любимая книжка Ласточки, которую она забрала из дома Филина. Девочка внимательно слушала и уже начинала засыпать, но когда увидела Сокола, то широко улыбнулась.

— Садись к нам сказку слушать! — ее глаза светились от радости. — Тут самое интересное началось.

— Иду, — Сокол широко улыбнулся Ласточке.

— Я теперь тоже бомж! И живу с вами! — девочка подскочила со своего места и запрыгала по всему второму этажу.

— Это же здорово! — Сокол опустился перед ней на корточки. — Только пообещай, что больше не будешь воровать.

— Обещаю, — она протянула ему мизинец. — Но тогда я тоже буду птичкой.

— Договорились, — Сокол обхватил ее палец своим. — Отныне ты Сорока, — он слегка щелкнул ее по кончику носа и девочка довольно улыбнулась.

Глава 21. Гнездо

«…Дождь, дождь идет, достанем зонтик, —

на много, много, много лет

вот этот дождик

тебе, мой свет.

Дождь орошает, но и губит,

открой усталый алый рот.

И смерть наступит.

И жизнь пройдет…»

Я подарил тебе на счастье. Борис Рыжий.

Липкое ощущение. Такое непривычное, забытое и такое далекое, словно дежавю. Всего два месяца тишины и спокойствия, а эта слепая тревога и предстоящий ужас уже стоят поперек горла. Еще два месяца назад оно казалось таким обыденным, словно ежедневный ритуал, чтобы выжить, а сейчас ощущается так, словно разжевал горькую таблетку, которую принято глотать не задумываясь. За окном вечерело, а Птицы, собравшись вокруг журнального столика, еще раз проговаривали все детали предстоящей поездки. Щеглу казалось, будто он выучил все это наизусть, что если его разбудить ночью, то он безоговорочно повторит каждое слово Сокола. С каждым днем, приближающим это злосчастное событие, Сокол становился все беспокойнее и тише. Если еще в начале лета от него веяло решительностью и уверенностью, то сегодня он был готов к этой встрече физически, но не морально. Все чаще можно было заметить, как он зависает, глядя в одну точку, дрожащими пальцами поджигая сигарету. Но, сделав шаг навстречу пропасти, уже поздно отступать, ведь она манила своим мраком столько лет. Пленяющее чувство пугало, но и тянуло с такой силой, что невозможно было этому противиться. Оно рваной раной существовало внутри Сокола и питалось всем светлым и добрым, что есть в его жизни. Оно поглощало свет и извергало из себя лишь темноту.

— Ласточка за рулем, — нацепив на себя кобуру, Сокол кинул через всю комнату ключи Ласточке. — Сорока, Щегол и Сизый в пассажирский отсек.

Чиж оттащил Сизого за рукав в сторону и грозно взглянул на остальных Птиц, что собирались на задание. Он поморщил нос, а после потер переносицу, опустив голову. Несмотря на то, что сам он остается в Гнезде, сложно было назвать его спокойным. Чиж нервничал сильнее обычного, и ему кое-как удавалось скрыть эту тревогу.

— Почему всегда ты участвуешь во всем этом? Неужели Щегол с Сорокой бы не справились сами? А то ты им как безотказный вариант, — Чиж фыркнул и сложил руки на груди.

— С чего вдруг такая забота? — Сизый рассмеялся. — Я отрабатываю… — он осекся.

— Да я знаю, что ты за нас двоих пашешь, потому что я как петух в загоне, — отмахнулся Чиж.

— Ну, кудахчешь ты скорее как курица, — Сизый улыбнулся. — Все будет в порядке. Не первый раз же.

— Да иди ты, — он усмехнулся. — Короче, давай возвращайся скорее и пойдем играть в «Санитары подземелий». А то так никогда до конца не пройдем.

— Пройдем, — Сизый похлопал его по плечу. — Потом еще дисков купим.

— И реально. Будь осторожнее. Это не какие-то там алкаши с наркоманами, — Чиж ободряюще сжал плечо Сизого.

— Ради тебя буду предельно осторожным, — Сизый широко улыбнулся. — Моргнуть не успеешь, как вернемся.

За лето Сизый нахватал разных подработок и заработал кое-какие деньги, чтобы тратить их на блага и развлечения Гнезда, которые не предусматривались в общем бюджете. На эти деньги они съездили в парк аттракционов, купили вентилятор и диск с игрой, в которую играли каждый вечер на протяжении последних трех дней. Лето с Птицами выдалось ярким и по-настоящему счастливым. Настолько, что Щегол даже не отвлекался на удручающие мысли. Иногда они выезжали втроем на мелкие задания, связанные с волонтерством, но это не отнимало много времени и нервов, так что остальное время Птицы тратили полностью на себя и огород.