— Сосредоточься, — грозно сказал Филин, придерживая руку Скворца.

Он несколько раз моргнул, а после глубоко вдохнул, собирая все лишние мысли далеко в легкие, а на выдохе, выпуская их, нажал на курок пистолета Макарова. Пуля не попала в цель и лишь поразила сухую землю леса. Скворец раздраженно фыркнул и посмотрел на Филина, что стоял рядом и улыбался лишь краешками губ.

— Тренируйся, пока не получится. — Филин набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. — Сначала освоишь Макарова, потом перейдем к другим видам оружия.

Скворец хотел возразить, но Филин кивнул на импровизированную мишень — часть ствола сосны, очерченная углем по кругу. Центр мишени Филин особенно четко выделил обильным количеством угля. Скворец выставил одну ногу вперед и вытянул руки перед собой. Он прикрыл левый глаз и прицелился правым, оставляя черный круг посреди мишени чуть выше мушки. Повторив цикл с дыханием, он выстрелил, и пуля врезалась в кору дерева. Скворец чуть было не выронил пистолет из рук, но, вспомнив технику безопасности, покрепче сжал его в руках. Он подбежал к сосне и нашел поврежденное место на сосне. Пуля почти пробила центр мишени.

— Я почти попал в центр! — Скворец вернулся к Филину и протянул ему пистолет.

— Разве мы прекращали тренировку? — Он изумленно вскинул брови на протянутое ему оружие. — Когда попадешь ровно в цель десять раз подряд, тогда и поговорим.

— Пройдет целая вечность! — Скворец протяжно заскулил.

— Мы не торопимся, — Филин забрал пистолет у Скворца и без заминки встал на позицию стрелка. Он лишь на секунду замер, чтобы прицелиться, а после выстрелил несколько раз подряд. — Смотри. — Скворец убежал к сосне, чтобы убедиться, что Филин попал, и, воодушевленный, вернулся обратно. — Важна не только меткость, но и стабильность. Если ты будешь попадать в цель один раз из десяти, то какой от этого толк? — он вернул оружие Скворцу. — А теперь тренируйся.

Честно говоря, Скворца впечатлила показательная стрельба Филина, и больше он не смел возмущаться. В перерывах между выстрелами он бегал проверять пораженную мишень и возвращался, то воодушевленный результатом, то расстроенный отброшенный к самому началу. Филин никак не комментировал его выстрелы, а лишь присел на поваленную березу и пристально наблюдал за победами и проигрышами своего ученика. Когда начало смеркаться и прицеливаться стало в разы сложнее, Филин поднялся с березы и велел Скворцу закончить. Они направились в сторону «Москвича» что стоял около леса. Филин быстро ориентировался среди деревьев даже в полумраке, чему Скворец откровенно завидовал. Погрузившись в машину, где кузов был наполнен скошенной травой для Антонины, Филин едва заметно улыбнулся.

— Сколько?

— Три из десяти, — понуро ответил Скворец.

— Неплохо для новичка. — Филин кивнул и завел машину. — Завтра продолжим.

— Почему вы учите стрелять только меня? — неожиданно для самого себя спросил Скворец. Он не ждал, что Филин ответит на его вопрос, потому что чаще всего он так и поступал со всеми остальными его вопросами.

— Ни Дрозд, ни Соловушка не возьмут в руки оружие по своей воле, — немного помолчав, Филин продолжил. — А я не стану заставлять их после всего, что они пережили, — мужчина завернул на дорогу, ведущую к дому.

— Вы так и не рассказали мне, что произошло, — ответ на вопрос породил в Скворце надежду на то, что он, наконец, узнает причину их отшельнического образа жизни. — Я слышал множество отрывков от Соловушки и Дрозда, но мне не хватает этого, чтобы увидеть всю картину, — заметив смятение на лице Филина, он продолжил. — Я вырос. Если я достаточно взрослый, чтобы держать в руках оружие, то, думаю, и достаточно взрослый, чтобы знать правду.

Филин смерил его удивленным взглядом. Положение его рта скрывала густая борода, и поэтому Скворец не мог точно знать, улыбается он или нет. Филин не ответил, а лишь продолжил смотреть на темную дорогу, лишенную какого-либо освещения, помимо фар «Москвича». Выезжая из лесополосы, уже был заметен дом. Свет фар отразился от железного забора и заставил Скворца прищуриться.

— Ты действительно взрослый, — тихо сказал Филин, когда Скворец уже собрался выйти из машины. — Когда придет время, ты сам все поймешь, — Филин протянул Скворцу руку, и тот отдал ему пистолет. — Пусть эти уроки останутся между нами. Если спросят, скажешь, что помогаешь мне с травой, — Скворец кивнул и отправился в дом.

Свет с гостиной горел, и с улицы Скворец мог заметить два силуэта, что сидели за столом. Соловушка улыбалась Дрозду, а тот заботливо держал ее плечо в своей руке. Он смотрел на нее по-другому. Если Скворец видел Соловушку как мечту, которая так и останется навсегда мечтой, то Дрозд видел ее как единственную ценность в своей жизни. Для Дрозда это всегда будет маленькая девочка, с которой они выросли бок о бок. Скворец предпочел бы так и смотреть за ними из-за стекла и радоваться тому, что бы они не пережили. Сейчас все иначе. Филин тщательно оберегал ту идиллию, что сумел воссоздать в этом доме, вдали от города. И если Соловушке и Дрозду позволено всего лишь наслаждаться этой идиллией, то Скворец станет заменой Филина. Он будет оберегать эту безопасную зону, словно сторожевой пес, потому что только так Филин будет им гордиться.

Скворец распахнул дверь и зашел в дом. Соловушка тут же подскочила с места и подбежала к Скворцу, отчего внутри словно начали порхать бабочки. Она была ниже Скворца, и он даже не замечал, когда это случилось. Раньше он был самым низким, а сейчас уже сровнялся с Дроздом и, вероятно, вскоре перерастет и его. Из-за спины он достал букет полевых цветов и протянул его девушке. Глаза Соловушки удивленно распахнулись, после чего она тепло улыбнулась Скворцу, обхватив его шею.

— Вас долго не было. Мы переживали. — Она аккуратно взяла букет из его рук. — Антонина будет счастлива.

Соловушка легкими шагами направилась на кухню, чтобы поставить цветы в воду. Скворец завороженно смотрел, как силуэт девушки скрывается в дверном проеме. Он невольно улыбнулся, после чего опустился на колени, чтобы расшнуровать ботинки. Но как только он поднял голову, тут же встретился с тяжелым взглядом Дрозда. Он стоял, опершись спиной на косяк, его руки были сложены на груди, а нос слегка морщинился от неприязни.

— Поведаешь, где вы были? — он сказал это будто между делом, но, судя по тому, что он ждал, пока уйдет Соловушка, это вопрос мучал его долго.

— Собирали траву. — Скворец свел брови на переносице. — Тебе разве Соловушка и Филин не говорили?

— И правда, — Дрозд задумчиво кивнул. — С раннего утра до позднего вечера. У нас ведь не корова, а целое стадо, раз ей столько нужно. Дурака из меня делать не нужно.

Повисла тишина. Скворец прекрасно понимал: начини он возражать Дрозду или искать оправдания, тот его сразу же раскусит. Лжец из него было просто никакой. Все эмоции на лице становились наигранными, а голос повышался на несколько тонов. Скворец знал — продолжать ложь точно не стоит.

Он пожал плечами, мол, ничего не знаю, и дверь за его спиной распахнулась, и в дом вошел Филин. Он окинул взглядом Скворца и Дрозда, а после попросил Дрозда взять его куртку, чтобы тот унес ее на вешалку. Прежде чем Дрозд скрылся из виду, он еще раз взглянул на Скворца, после чего передернул плечами, словно смотрел на дворнягу. Из кухни высунулась голова Соловушки, и в ее глазах заблестели звездочки после того, как она увидела Филина.

— Папа! — она быстро подбежала к нему. — Ужин почти готов. Мы с Дроздом уже нажарили котлет. Осталось дождаться, пока картошка свариться.

Филин подошел к Соловушке и потрепал ее волосы. Только сейчас Скворец отметил, что отношения Филина к детям разное. Соловушку Филин любил и лелеял всей своей душой. Ее присутствие могло скрасить любой хмурый день. Соловушка была его маленькой любимой дочкой, когда Дрозд и Скворец оставались в стороне. Скворцу тоже хотелось этой ласки и безвозмездной любви, тоже хотелось радовать Филина своим присутствием, а не количеством удачных выстрелов. Но Скворец даже не смел конкурировал с Соловушкой за звание любимого ребенка, потому что даже Дрозд не подходил под эту категорию, несмотря на то, что был настоящим братом для Соловушки. Отношения Дрозда и Филина можно было скорее назвать деловыми, чем детско-родительскими. Дрозд беспрекословно выполнял все поручения Филина и был благодарен ему даже за короткий кивок, которым его одаривали. Хотелось бы верить, что этого хватает Дрозду. Только вот каждый ребенок нуждается в любви родителя, даже если не показывает этого.