— Всё ты знаешь, — Тумун сжал кулаки, — мы все прекрасно понимаем, кто убил сына кузнеца. Креслав был там, я говорил с ним, и он сказал, что ты относишься ко мне иначе, чем он думал— он повернулся в сторону фамильяра ведьмы, что стоял позади, — с чего бы ему вообще делать какие-то выводы о тебе? С чего бы ему приходить к дому в лесу среди ночи и говорить с тобой?
Если бы не темнота, стало бы заметно, как Меон напрягся всем телом, в то время как Тумун был готов продолжать нападение.
— Креслав приходил к нам, когда мы спали? — ужаснувшись спросила ведьма.
— Да. — сознался Меон.
— Твою первую хозяйку, которую ты так любовно зовёшь Госпожой, звали Сесиллия, не так ли? И про клинок ты не просто так вспомнил, — он грубо ткнул фамильяра ведьмы пальцем в грудь, — признайся, я ведь прав? Сколько ты ещё собирался молчать? Отвечай! — Тумун сорвался на крик и тяжело задышал от осознания собственной беспомощности.
— Я, — Меон сделал глубокий вдох, глазами он отчаянно пытался поймать взгляд Агены, но она смотрела только на распаляющегося в гневе Тумуна, — не должен был скрывать всё это, признаю. Клинок ковался при мне и зачаровывался моей кровью, и это единственная вещь, которой можно попытаться уничтожить нечистого. Он запечатывает в себе душу того, кто им будет убит. Мне очень жаль, что это бремя легло на твои плечи. Я правда никогда не желал тебе зла, и до сих пор не желаю, — голос Меона стал почти бесцветным, он держал Тумуна за запястье руки, которая пальцем больно упиралась ему прямо в сердце, — Я помогаю, делаю всё, что в моих силах сейчас. Прости, если тебе этого мало.
Агена молчала. Все дриады попрятались ещё когда Тумун повысил голос, и ведьме стало неуютно без родных духов.
«Он ведь не сделает какую-нибудь глупость, верно?» — от этой мысли по её спине пробежали липкие холодные мурашки.
— Мы на верном пути, мы справимся с этой гадостью, я… — Меон хотел успокоить Тумуна, с тревогой глядя в его слезящиеся от гнева глаза, но был прерван.
— Мы? Никаких больше «мы», понятно? — Тумун выдернул руку из чужой хватки, сжимая кулаки. — Эта твоя жизнь во мне, она тоже тянет меня поступать «правильно», но сейчас я буду поступать так, как давно следовало бы.
— Тумун нет! — от внезапного громкого вскрика Агены на соседних деревьях встрепенулись спящие птицы, — Я не хочу снова видеть, как ты умираешь из-за своего безрассудства! — взгляд её метался по лицу друга, а по щекам потекли горячие слёзы.
«О, Предки, я так хочу ему помочь!» — не успела она об этом подумать, как Тумун с остекленевшим взглядом прижал её к себе, опаляя щёку коротким: «Прости, царевна».
В следующее мгновение он уже развернулся прочь от дома и побежал вглубь ночного леса, что чернело сильнее с каждой секундой.
— Стой! Не смей идти туда! — Агена уже почти сорвалась с места, но была схвачена за плечо неожиданно сильной рукой.
Меон прожигал её взглядом, не обращая внимания на треск веток, стихающий вдали. В свете Луны его глаза казались больше кошачьими, чем человеческими, и этот знакомый взгляд заставил ведьму остановиться.
— Ты хоть ерунды не делай, втроём сгинем, если вот так туда побежим, — фамильяр крепко держал Агену за руку, не давая возможности поддаться порыву догнать Тумуна, — Нужно срочно найти клинок.
Ведьма стояла, не находя в себе силы сдвинуться с места. Сердце её стучало, как маленькая птичка, бьющаяся в тесной клетке в попытках обрести свободу. Ураган мыслей — одна страшнее другой — о том, что ждёт Тумуна там, в глубине леса, кружил голову в диком танце. Она закрыла лицо ладонями, пытаясь отогнать наваждение.
— Агена, пожалуйста, мы ещё можем помочь ему, — Меон впервые просил её о чём-то так настойчиво, пытаясь отнять её руки от лица, — _ты_ ещё можешь помочь.
Агена подняла растерянный взгляд, встречаясь глазами со своим фамильяром. Обычно ворчливый и недовольный, сейчас он выглядел встревоженным, но по-прежнему уверенным в ней. Собрав волю в кулак, она твёрдо кивнула, смаргивая солёные слёзы, и поспешила к дому.
Они даже не удосужились зажечь свечи, бегая из комнаты в светлицу, на кухню и обратно. Агена осматривала сундуки, а Меон перетряхивал вещи колдуна, вместе они осмотрели каждый уголок, каждую книжную полку, мешочек и сумку. Через добрые двадцать минут тщетных поисков у Агены опустились руки.
— Это конец… — она сползла спиной по стене, сев рядом с креслом в спальне, — Меон, он забрал кинжал с собой и убежал к тому проклятому Озеру, он покойник, Меон, я такая дура, это всё из-за меня!
— Перестань такое говорить, возьми себя в руки, — он присел напротив, положив руки на плечи ведьмы, — на улице уже начало светать, мы сейчас выйдем и нагоним его, слышишь?
— Меон, ты бы знал, как мне сейчас страшно… — размазывая слёзы по щекам, тихо прошептала Агена, — Я ведь никогда сильной и смелой не была, это Тумун защищал меня от всего. Даже когда я на дерево залезла и спуститься не смогла, мне было всего десять лет, а он меня тогда спас. А сейчас… сейчас моя пора ему помочь, защитить и спасти, понимаешь? Но вместо этого я своими руками толкнула его к нечистому, который служит самой Смерти!
— То, что сказал Креслав… — начал отговаривать её Меон, но она его перебила.
— То, что сказал Креслав — чистая правда. Он использовал меня, чтобы я не узнала на той бумаге чужих следов. Он морочил мне голову, а я, дура, повелась. И что самое отвратительное, — она сделала неровный вдох и на выдохе прошептала одними губами, — сердце по-прежнему не отпускает его.
Фамильяр ведьмы опешил.
— Ты… воистину удивительная, — ответил он, не веря своим ушам, — клянусь, прожив столько лет я ещё ни разу не встречал таких чистых душой людей.
Агена замотала головой, сопротивляясь его словам.
— Нет. Моя душа обременена сейчас. Я знаю, что должна сделать, но боюсь, что мне не хватит мужества.
— Агена, ты не одна, — Меон одним пальцем коснулся её подбородка, заставляя посмотреть себе в глаза, — пусть я больше и не пушистый кот, но это всё ещё я, и я всегда рядом. Ты можешь забрать моё мужество, если тебе не хватит своего.
Как только первый Солнечный луч заполз в комнату и упал на Агенину щёку, Меон осторожно прижался к ней губами, забирая последнюю слезинку и оставляя румянец на удивлённом лице ведьмы.
— Твои слёзы всегда были приятнее на вкус, чем его, — признался он, — но от них всегда было отчего-то больнее. — не медля больше ни секунды, он встал, расправив плечи, — Надо спешить, вставай, — сказал фамильяр и протянул своей ведьме тёплую ладонь.
Глава 27
Тумун не спеша шёл по узкой тропинке, давая себе передышку от долгого бега. В голове вереницей крутились мысли и образы: заплаканные и напуганные глаза Агены переменялись словами Креслава о том, что Феникс, не принявший помощь сто пятьдесят лет назад, был «глупцом и самодуром».
Что ж, теперь выходило так, что Тумун и сам был таким же.
Лес вокруг отчего-то предстал перед ним незнакомым, чужим этой ночью, он не узнавал окружающие его пейзажи, а знакомые тропы вели в неверных направлениях. Казалось, даже звуки были совсем неправильными — ночные птицы пели свои песни будто бы задом наперёд, а ветер, прячущийся в кронах деревьев не смеялся заливисто, а натужно гудел, нагоняя мрак.
По спине пробежались мурашки, уходя в пятки и зарываясь в сырую холодную землю.
— Нашёл чего бояться, — сказал он сам себе, распуская закатанные рукава в попытках сохранить ускользающее тепло, — как будто не знал, куда шёл.
Сам для себя Тумун рассудил, что бояться и правда уже было поздно — его душа обещана Смерти за непослушание? Пусть. Даже если бы высшие силы во главе с Предками предложили ему вернуться на пару месяцев назад и не совершать попыток воскрешения, он не стал бы принимать это предложение. Он пытался бы снова и снова, потому что это то, что успокоило бы его совесть, в этом он был уверен.
Мягкая трава под ногами медленно сменилась на шуршащую листву, та сменилась хвоей, и уже через пару минут Тумун ступил на снежный ковёр, устилающий землю. Колдун свёл брови к переносице и напрягся всем телом — пусть он и не узнавал лес вокруг, но до Озера в любом случае было ещё довольно далеко, откуда было взяться снегу?
